– Ой, Ратмир, что же будет?! – растерянно обхватила себя за щёки, продолжая волноваться, Ольга.

– Не переживая так, солнце моё. Поезжай пока домой. И я поеду по своим делам. А завтра встретимся в этом же месте, и я тебе скажу, что я решил. Готова ли ты слушаться меня, чтобы потом самой решать свою судьбу? – Ратмир подставил ей свою крепкую ладонь, и она вновь, упершись в неё своей ножкой, ловко села на свою лошадь.

– У меня сильно разболелась голова, Ратмир. Поеду, полежу, – вздохнула она и слабо улыбнулась ему. – Я очень хочу, чтобы ты помог мне. Может быть, мне и вправду удастся избежать участи моих несчастных подруг и повезёт дождаться своего суженого.

– Хорошо, что ты уже так думаешь, – покачал головой Ратмир. – Я не буду больше провожать тебя, чтобы не было лишних пересудов. И чтобы раньше времени не сообщили твоему батюшке. Станем встречаться тайно, и я обязательно придумаю что-нибудь.

«И ты обязательно полюбишь меня. Я всё сделаю для тебя, радость моя», – подумал он, глядя, как исчезает за холмом тоненькая женская фигурка верхом на лошади. Вот девушка оглянулась назад и, помахав ему рукой, исчезла из вида.


Глава 5


Взволнованный услышанным, Ратмир сел на лошадь и направился в сторону монастыря. Он стал лихорадочно обдумывать варианты спасения Ольги от такого страшного замужества. По дороге мимо него медленно шагали паломники, проезжали, дребезжа, в обе стороны повозки с людьми, дровами, сеном мешками с зерном. Иногда галопом проносились вестовые и охранники монастыря на сытых скакунах.

– Барин, барин! Помоги, если сможешь! Брат Володька отходит, воды просит! А у нас, как назло, всё кончилось… – неожиданно ворвался в сознание Ратмира писклявый мужской фальцет. Скоморох увидел, что сбоку от него, протягивая руки, стоит щуплый богомолец в светлой, грубого холста рубахе и грязно-синих портках на босу ногу. Ратмир перевёл взгляд на обочину и увидел, что там, на повозке, лежит молодой бородатый парень и, закрыв глаза, тяжело дышит и что-то шепчет. Ратмиру его лицо показалось знакомым, но ему было не до того. Рядом с повозкой стояли ещё трое мужиков-богомольцев с котомками в руках. Двое проезжавших мимо всадников с интересом посмотрели на повозку и проскакали дальше.

Ратмир глянул на небесное светило и, вздохнув, направил лошадь к повозке.

– Что с ним приключилось? – спросил он у стоявших рядом богомольцев.

– Да кто же его знает, – хрипло отозвался один из них. – Шёл с нами и упал как подкошенный. Давно уже идём. Может, с голодухи. А ты, барин, не лекарь, случаем? Может, сподобишься глянуть, да вдруг поможешь чем?

Мысленно чертыхаясь, Ратмир спешился и подошёл к повозке с лежавшим без движения парнем. Встав ногой на ось колеса телеги, он склонился было над ним. В этот же момент парень вдруг открыл глаза, и резко, обхватив его крепко за шею, потянул на себя. Двое других богомольцев, не говоря ни слова, навалились на Ратмира сверху, заломили руки за спину и, шумно сопя, стали быстро связывать их крепкой верёвкой. Парень шустро выскользнул из-под скомороха и, спрыгнув на землю, встал рядом с повозкой, прикрывая её собой от любопытных взглядов прохожих.

– Ну, что, сучий потрох?! Тебя же предупредили, чтобы ты убирался отсюда, пока цел! – жарко дыша Ратмиру в затылок луком и чесноком, злорадно прорычал один из богомольцев, потуже затягивая узел на его руках. – Теперь пеняй на себя. Потому как мы тебя сейчас увезём отсюда куда подальше и отправим туда, откуда нет обратной дороги. Эй, братва, давайте быстрее рогожку. Накроем его сверху, да поедем отсюда скорее, – негромко окликнул он своих. Скоморох почувствовал, как его быстро накрыли какой-то вонючей рогожей и, навалившись сверху, стали разворачивать повозку в другую сторону.

Ошарашенный произошедшим, Ратмир, отплёвываясь от попавшей в рот затхлой, прошлогодней соломы, простонал от собственного бессилия, кляня себя за глупость и доверчивость. Но, быстро взяв себя в руки, тут же стал соображать, что можно предпринять в этой ситуации. Вспомнил, что у него в сапоге кинжал, а во внутреннем потайном кармане кафтана есть ещё кое-что. Ратмир стал думать, как ему освободить руки…

В этот момент он услышал топот копыт, приближавшийся к повозке. Раздался звонкий, короткий свист кнута и крики обезумевших от боли людей. Ратмир почувствовал, как прижимавшие его ко дну повозки богомольцы ослабили хватку и завертелись на месте, начав орать нечеловеческими голосами:

– А-а! Кто ты?!…Что тебе нужно?! Проклятье!.. Да кто же ты, сволочь?!

– А-а, бежим, братва! Это дьявол какой-то!! Ой, он мне глаз выбил, паскуда! Бежи-им! – Ратмир узнал фальцет остановившего его несколько минут назад богомольца.

Ратмир, не теряя ни секунды, изловчился, лёжа на боку, сложился пополам и, подтянув связанные за спиной руки к бёдрам, сумел протащить сквозь них всю остальную часть тела. Потом он скинул с себя рогожку и, сев в повозке, быстро достал правой рукой из сапога кинжал. Прежде чем начать резать верёвку на запястьях, он оглянулся и никого не увидел рядом с собой. Только поодаль, сгрудившись, стояли перепуганные богомольцы и, оживленно переговариваясь, указывали руками куда-то в сторону поля. Скоморох глянул в ту же сторону и увидел, как незнакомый ему темноволосый всадник на коне гнал по полю одного из захвативших его богомольцев и нещадно сёк его кнутом. Наконец тот упал и затих, а всадник развернул коня и направился обратно. Но увидев сидящего на повозке скомороха, он не стал более подъезжать к нему, а просто поднял руку в знак приветствия. Ратмир ответно поднял обе связанные руки, и кинжал ярко сверкнул на солнце.

– Благодарю тебя, дружище! – крикнул он своему спасителю. – Подъезжай сюда, скажи мне кто ты.

Но тот ещё раз махнул ему рукой и, резко развернув коня, умчался по дороге, ведшей в лес. Что-то смутно знакомое почудилось Ратмиру в ускакавшем спасителе, но он никак не мог сообразить – что именно…

– А-а, это ты, Ратмир? – удивлённо произнёс один из двух стражников, охранявших Девичий монастырь. Они только что прискакали сюда прямо из монастыря. – Что тут произошло? А то наш Тимоха с вышки стал орать, что здесь какое-то побоище идёт.

– Сам не пойму, что это было, – пожал плечами взъерошенный скоморох. Он подошёл к своей лошади, привязанной одним из похитителей к повозке. Отвязав её, сел верхом и направился к тому месту, где должен был валяться избитый незнакомым спасителем ряженый богомолец. И почему-то нисколько не удивился, не увидев того на том самом месте.

– Ну, что, Ратмир, проводить тебя до монастыря? – окликнул его один из стражников. – А то я смотрю, что лихой народ уже ничего не боится. Прямо у ворот монастыря уже начали нападать!

– Да, пожалуй, поеду с вами, – с досадой в голосе кивнул Ратмир и направился вместе с ними в монастырь.


Спустя короткое время он поднялся по ступенькам деревянного крыльца игуменьи Евникеи.

– Храни тебя Бог, Ратмир, – сдержанно приветствовала она его, скрывая нетерпение. – Нужна ли тебе моя помощь сегодня?

– Очень нужна, – озабочено кивнул Ратмир. – На меня сейчас напали прямо перед монастырём и хотели увезти, чтобы где-то там убить. А вчера вечером ко мне прилетела стрела с берестой, где предупредили, чтобы я убирался отсюда…

В этот момент на пороге горницы игуменьи появился запыхавшийся отец Павел. Он с тревогой посмотрел на Ратмира и с облегчением выдохнул: – Слава создателю, ты жив, сын мой!

– И до тебя, отец Павел, уже дошла эта весть?! – игуменья Евникия схватилась за голову и прошептала: – Что же это такое?

– Так я как раз по двору шёл, когда наши стражники меня остановили и поведали эту историю. Что-то нужно делать, матушка Евникия! – с жаром воскликнул отец Павел.

– Вот Ратмир и просит ему помочь, – игуменья обернулась к скомороху. – Говори, что нужно делать.

– Раз кому-то очень не хочется, чтобы я здесь проводил сыск, то могу предположить, что этот человек или его приспешники находятся здесь в монастыре постоянно. Поэтому прямо сейчас мне нужно, чтобы все мужчины, постоянно пребывающие здесь, вышли на двор, и я хочу их всех рассмотреть, – жёстко произнёс Ратмир.

– Понятно, – кивнул отец Павел. – Весьма здравая мысль, сын мой. А что ты думаешь увидеть? Или кого узнать хочешь?

– Я видел людей, напавших на меня полчаса назад. Мне нужно точно знать, что их нет среди находящихся здесь мужчин. Или, если есть, то отловить их и допросить с пристрастием. Потому как они точно выведут нас на убийц сестры Агафьи и, возможно, трёх ваших послушниц.

– Хорошо, Ратмир. Сейчас я распоряжусь, и они все будут здесь на площади перед моим теремом, – нахмурив брови, решительно заявила игуменья.

– И мне нужно, чтобы они все были без рубах, – неожиданно добавил Ратмир.

– Это ещё зачем? – изумился отец Павел.

– Так надо, – упрямо тряхнул головой скоморох.

– Делай, как он говорит, – в приказном тоне произнесла игуменья Евникия и, приоткрыв дверь из горницы, кликнула свою помощницу.

– Пойду, гляну, чтобы все собрались, – вздохнул отец Павел и вышел за дверь.

Через короткое время двор заполнился бородатыми мужчинами разных возрастов и телосложений. Их было человек двадцать стражников и около десяти обычных трудников. Все они переминались с ноги на ногу и недоумённо перешёптывались между собой. Но никто из них не осмеливался обсуждать указание матушки Евникии.

– Вот, Ратмир, можешь смотреть, – отец Павел указал рукой на голых по пояс мужчин. Всем монашкам в этот момент было категорически запрещено находиться рядом с площадью. Скоморох спустился вниз и пошёл по рядам между недовольно косившихся на него мужиков. Ратмир внимательно всматривался в их лица и пристально разглядывал со всех сторон оголённые по пояс торсы.

– Здесь точно все? – озабоченно спросил он у игуменьи.

– Нет, Ратмир. Есть ещё стражники на вышках – это мы сейчас можем отдельно по вышкам пройтись. И есть люди, что трудятся при монастыре, но живут в своих домах за его забором. Это наши певчие, ремесленники, конюхи, – поспешил пояснить схимонах Павел.

– Пусть кто-нибудь составит мне сейчас же список тех, кто живёт за забором монастыря, и я сегодня же должен их всех увидеть, – обратился к нему Ратмир и махнул рукой стоявшим в ожидании мужикам: – Всё, мужики, можете идти по своим делам. Благодарю вас, братцы, за терпение.

– Пошёл бы ты со своей благодарностью. Лучше бы денежку дал, – тихо зашептались те, разбредаясь по своим делам и натягивая на ходу рубахи.

Далее Ратмир в сопровождении отца Павла поднялся на все вышки и там осмотрел растерянных стражников. Потом он вновь вернулся в обитель игуменьи Евникии и пожал плечами:

– Ничего я пока не увидел, матушка Евникия. С одной стороны это хорошо, что все честно здесь находятся. С другой стороны означает, что тот, кто устроил все эти убийства, весьма коварен и хитёр. И нам всем нужно быть сейчас очень осторожными.

– Ты полагаешь, что душегуб кто-то из наших? – тревожно посмотрела на него игуменья.

– Думаю, что да.

– Так что же делать теперь?

– Вот ещё увижу сегодня всех остальных, кого не удалось застать, тогда смогу принять дальнейшие решения, – Ратмир машинально откинул назад упавшие на лоб вьющиеся пряди волос.

– Это мужик или баба? Как ты думаешь? – нерешительно спросила она.

– Чтобы посадить человека на кол нужна недюжинная силища. Уверен, что женщине это не под силу…

– А сестра Агафья?

– Тоже донести её из кельи до собора, и подвесить – навряд ли какой бабе сподручно, – покачал головой Ратмир.

– Тогда ищем мужика, – вздохнула игуменья Евникия и послала свою помощницу за квасом и обедом для Ратмира, пока несколько стражников разыскивали в подворьях на Девичьем поле остальных трудников Девичьего монастыря мужского пола.

«Или нескольких мужиков», – подумал про себя Ратмир.


Спустя некоторое время за дверью горницы игуменьи Евникии послышался тонкий девичий голосок: «Молитвами святых матерей наших…»

– Аминь, – торопливо воскликнула игуменья и с нетерпением уставилась на дверь.

В проёме двери показалась послушница Марфа. Не поднимая глаз, она быстро произнесла:

– Там, матушка, стражники во двор трудников согнали по твоему приказу.

– Хорошо, Марфа, иди. Мы сейчас выйдем, – ответила ей игуменья и глянула на скомороха: – Ну, что, пойдём, Ратмир. Глянешь и на этих.

Тот, допивая на ходу из деревянного расписного кубка вишнёвый мусс, быстро встал из-за обеденного стола.

Они вышли на террасу и увидели стоявших под уже нежарким солнцем бородатых мужчин. Тут же стоял схимонах Павел и вопросительно смотрел на Ратмира.

Игуменья окинула всех внимательным взглядом и недовольно нахмурилась: – Опять не все, отец Павел. А где певчий Никитка, да столяр Никодим?

– Певчий! – тихо воскликнул Ратмир и хлопнул себя правой ладонью по лбу. – Ну, конечно же певчий!