Каждое утро у нас происходит что-то вроде соревнования: кто первым спустится в кухню. Из-за Тома я, конечно же, просыпаюсь первой. Но каждый раз, дав ему первую утреннюю бутылочку молока, я стараюсь убаюкать его еще на часик. В результате засыпаю сама, а он в это время ползает по полу. Естественно, когда мы, окончательно проснувшись, появляемся в кухне, Гарриет уже принесла из булочной свежий хлеб, накрыла на стол и встречает нас с кофейником в руке. Из-за нее я чувствую себя ненужной. Вот она — самая настоящая домохозяйка.

Майк почти все время проводит в бассейне с Ребеккой. С тех пор как помирились, мы еще ни разу не занимались любовью. «Возможно, это из-за того, что я ложусь спать гораздо раньше Майка», — успокаиваю я себя, втирая в кожу очередную порцию крема для загара. И потом, он очень много пьет. Каждый вечер он до поздней ночи пьет бренди вместе с Мартином. А у меня глаза слипаются уже в одиннадцать часов — мне ведь приходится рано вставать, чтобы покормить Тома. Конечно, это здорово — отдыхать в таком очаровательном месте, но, по правде говоря, мне никак не удается по-настоящему расслабиться. Я все время помню про бассейн и поэтому не могу ни на секунду выпустить Тома из поля зрения. А он каждый раз, когда я пытаюсь почитать, устремляется прямиком к воде. Я очень боюсь, что он сгорит на солнце, и пытаюсь заставить его носить панамку, но мои усилия практически бесполезны. Том ее немедленно снимает. Кроме того, он больше не хочет спать по утрам и очень громко возмущается, когда я пытаюсь его уложить. Возможно, это потому, что вокруг происходит столько всего интересного и малыш не хочет ничего пропустить.

Ребекка совершенно потеряла голову от Арнольда и Сидни, которые разрешают ей участвовать во всех своих развлечениях. Они вместе играют в крикет в саду или плещутся на надувных матрасах в бассейне. Мартин часто играет вместе с ними. Этот человек просто не в состоянии сидеть на одном месте. Я чувствую себя счастливой, когда могу просто полежать у бассейна, Мартин же хочет, чтобы мы что-нибудь делали. Вот и сейчас он кричит нам с другой стороны бассейна: «Эй, ребята! Пошли, сыграем в крикет!» «О господи! — прошептала я тихонько. — Исчезни!» А Майк немедленно присоединился к их компании. Такое ощущение, что он согласен на что угодно, лишь бы не оставаться вдвоем со мной.


Четверг, 21 августа

Вчера мы решили выбраться куда-нибудь все вчетвером. На вечер мы наняли женщину, которая может посидеть с детьми и прибраться в доме. Последнее, по-моему, совершенно бесполезно, так как за порядком и чистотой неусыпно следит Гарриет. В пяти милях от нашего дома есть совершенно восхитительный ресторанчик, расположенный в старой мельнице. Мы заказали столик на террасе. Все были в приподнятом настроении. Я так довольна своим загаром, что почти без проблем смирилась с тем, что Гарриет выглядела ослепительно в красном шелковом платье с открытой спиной. Бледно-голубая рубашка подчеркивала темный загар Майка. Он был восхитителен. С легкой горечью я подумала, что он и Гарриет могли бы быть очень красивой парой.

У Мартина слишком светлая кожа, поэтому он не загорел, а только очень сильно покраснел. Его везде можно было узнать по ярко-розовой сверкающей лысине.

Мы заказали вино и углубились в меню. Гарриет даже выразила желание попробовать улиток. Постепенно разговор зашел о политике. Мартин, убежденный тори[37], громогласно возмущался состоянием экономики. Майк начал его подначивать, и я тоже вмешалась в разговор. Гарриет молчала. Внезапно, в ответ на одно из особенно возмутительных замечаний Мартина о безработице, она сказала: «Уверена, это не потому, что они в принципе безработные. Все дело в недостатке опыта, ведь так?» — «Гарриет, — раздраженно сказал Мартин, — помолчи, а? Ты же совершенно не представляешь, о чем идет речь. Так вот, Майк, — продолжил он свою мысль, развернувшись к жене спиной, — что ты думаешь о процентных ставках? Они поползут вверх? Или будут опускаться? По-моему, тебе нужно решить, куда вложить деньги. Я тут знаю одного парня…»

Я взглянула на Гарриет и увидела, что ее глаза наполняются слезами. Она отбросила салфетку, неловко выбралась из-за стола и бросилась в туалет. Майк с удивлением поднял глаза от тарелки, потом перевел взгляд на меня. Я пожала плечами и пошла за Гарриет. Мартин продолжал болтать, ничего вокруг не замечая.

Гарриет стояла, нагнувшись над раковиной, ее плечи вздрагивали от рыданий.

— Гарриет, — позвала я, — ты как?

Она подняла голову и встретилась взглядом со мной в зеркале.

— Какой же он ублюдок! — прошипела она. — Я его ненавижу. Меня тошнит от всего этого. Меня просто выворачивает, когда он обращается со мной, как с идиоткой.

— Но… но я думала, что вы… счастливы, — пробормотала я. У меня было такое чувство, будто меня сильно ударили по голове. Когда я видела их вместе, мне всегда казалось, что она боготворит даже землю, по которой он ходит!

— Он мне изменил.

— Нет! — Я была потрясена. В конце концов, кто может хотеть с ним спать?

— Я обнаружила этот номер в квитанции об оплате его мобильного. Когда я по нему позвонила, ответила женщина. Я проверила выписку из платежей по его кредитной карте и нашла номер счета, о котором я никогда не слышала. Это оказался отель в Джерси. Платеж был сделан именно тогда, когда он, по его словам, ездил по делам в Лондон. — Гарриет всхлипнула. — Он ведет себя так, будто я ничего не значу, будто мое мнение вообще никого не интересует.

Но ведь она такая восхитительная. Как же можно относиться к ней так, словно она — обычная женщина? Я немного поколебалась, прежде чем спросить:

— И что ты собираешься делать? Бросишь его?

Она взглянула на меня с жалостью: «Как, по-твоему, я могу его бросить? У меня ничего нет. В отличие от тебя, у меня нет работы. Нет денег. Мне ничего не принадлежит. Одна я мальчиков вырастить не смогу, не говоря уже о том, чтобы отправить их в приличную школу». Гарриет выпрямилась, стерла салфеткой следы туши под глазами и подкрасила губы. Я заметила, что ее руки слегка тряслись.

— Вот. Теперь порядок. — Она улыбнулась своему отражению. На ее лице не было и следа недавних слез. — А теперь давай вернемся. А то мужчины будут беспокоиться.


Суббота, 30 августа

Пока нас не было, пришло столько почты, что мы с трудом открыли входную дверь. Автоответчик бодро сообщил, что для нас оставлено пятнадцать сообщений. В почтовом ящике обнаружилось два банковских счета, две выписки платежей по кредитным картам, счета за телефон, электричество и газ и письмо с напоминанием о неуплаченном штрафе за неправильную парковку (я совсем забыла заплатить). Зажав в руке пачку коричневых конвертов, я пошла к Майку на кухню:

— Восхитительно! Вот что я называю «идеальным возвращением домой»!

Погода в Англии была пасмурной. С того момента, как мы сошли на родную землю, я чувствовала, как все больше удаляюсь от теплого солнца Франции. Все-таки отпуск очень сильно выбивает из колеи. Возвращение домой ужасно. Неудивительно, что так много людей, вернувшись, просто пакуют все свои вещи и переезжают жить в какое-нибудь бунгало на Гибридах. У меня было такое чувство, будто все обязанности, которые кто-то временно убрал из моей жизни, внезапно обрушились всем своим весом на мои плечи. Дом больше не выглядел как наш дом, а был безжизненным и очень пыльным. Мне даже не хотелось думать о том, что завтра нужно идти на работу. Столько всего нужно сделать. И опять оставить Тома… Невидимые нити, которые нас связывали, были восстановлены, и они оба снова стали моими детьми. За все это время Ребекка ни разу не упомянула Клэр. И я чувствовала, что Том — мой. Я могла спокойно обнимать его, вдыхать запах его кожи, когда мы вместе дремали в шезлонге. Его смех, когда он плескался со мной в бассейне, предназначался только мне. Как это было восхитительно проводить столько времени со своим ребенком (даже если временами я от него уставала)! Вчера, когда мы ехали домой, Майк выглядел полностью погруженным в свои мысли. Каждый раз, когда я с ним заговаривала, мне казалось, что он находится за многие километры от меня. Возможно, он беспокоился по поводу своей работы. В течение всего отпуска мы с ним вели себя предельно цивилизованно: ни одного грубого слова (после парома, конечно). У меня уже возникло чувство, что наша лодка наконец-то заходит в спокойные воды. Но физический контакт оставался равным нулю. Я была так счастлива, что наша ссора закончилась, и пыталась обнять его при каждом удобном случае. Хотя он не отталкивал меня, но ни разу не ответил на мои объятия. Мы ни разу не занимались любовью. Ну, полагаю, это можно объяснить — наша комната находилась слишком близко от комнаты Гарриет и Мартина, да и я всегда уже спала, когда он приходил… но, когда мы спали, он не обнимал меня, а если я обхватывала его руками — он высвобождался. Но теперь мы дома, и все должно прийти в норму. Это совершенно не похоже на меня, но мне нужно, чтобы Майк показал, наконец, что он хочет заняться любовью.

После того как мы достали из машины все сумки, Майк взглянул на часы:

— Слушай, если ты не возражаешь, я заскочу на работу. Поработаю пару часиков, пока там тихо. Ты же знаешь, какой хаос творится в понедельник утром в офисе. Не беспокойся об ужине, я перехвачу что-нибудь по дороге.

Он сел в машину и уехал. Опять одна. Это уже становится обычаем!

9

СЕНТЯБРЬ

Понедельник, 7 сентября

Первый день Ребекки в школе. Из-за этого вчера она устроила небольшую истерику, рыдая, пока я раскладывала на кровати ее школьную одежду. Количество блузок, к которым нужно пришивать пуговицы, сводит с ума. Кроме того, я обнаружила несколько разошедшихся швов. А это значит, что мне придется браться за нитку с иголкой. Но для этого нужно открывать корзинку для шитья. А внутри нее творится такой беспорядок, что я боюсь даже поднять крышку. Подозреваю, что могу задохнуться от пыли. В субботу я собиралась пройтись по магазинам и купить новой одежды, но мы заканчивали работу над фильмом, и Ник бился в истерике, требуя, чтобы все работали сверхурочно. Поэтому мне пришлось провести весь день в офисе. Описание фильма уже послали в еженедельник, который публикует программу передач, так что я считаю, что работа окончена. Очень приятно видеть свое имя после слов Исполнительный продюсер. Я — Известный Человек. Мама купит десять кассет и будет раздавать всем своим знакомым.

И Том, и Ребекка рыдали, когда я уходила на работу в понедельник. Клэр появилась в восемь утра, загорелая и красивая после отпуска, проведенного на солнце. Я заметила у нее на лодыжке маленькую золотую цепочку. «Том!» — воскликнула она, склонившись к нему. Том посмотрел на нее с сомнением. Кто это? Но он тут же вспомнил Клэр и радостно вцепился в нее. Она привезла им подарки — много разных сластей, и дети замерли у ее рюкзачка в ожидании. Но, когда я уже взяла в руку свою сумку, Ребекка обернулась и бросилась ко мне. Схватившись за мою юбку, она сказала:

— Не уходи. Мамочка, не ходи сегодня на работу.

Я осторожно отцепила ее пальчики от своих колготок:

— Я должна. Посмотри, что Клэр тебе привезла! Клэр, если вы не против, Сьюзи зайдет сегодня днем. Ребекка, сегодня к тебе придет играть Сьюзи, и Клэр снова здесь. — Мне нужно было уходить, я уже опаздывала.

— Но мне не нужна Клэр, — горячо возразила Ребекка. — Мне нужна ты.

— Не будь глупышкой, солнышко. — Я заметила обиду на лице Клэр. — Я скоро вернусь.

Том, который успел уютно устроиться на руках у Клэр, внезапно тоже понял, что я ухожу. Он тут же закричал: «Нет!» — и начал тянуться ко мне.

Конечно, мне не следовало возвращаться и брать его на руки. Но я не смогла удержаться. Я крепко его обняла, вдохнула его запах. «Я люблю тебя», — тихо прошептала я Тому на ухо, а затем осторожно передала его обратно Клэр.

— Пошли! — сказала она. — Посмотрим, превратились ли уже головастики в лягушат!

— Да, да! — закричала Ребекка, позволяя себя увести.

Клэр обернулась и улыбнулась мне: «Увидимся. Нужно что-нибудь купить? Я все поглажу. И не волнуйтесь, все будет в порядке. Пока!» Она подняла ручку Тома и помахала ею, а затем исчезла с детьми в коридоре. Но, прежде чем она вышла за дверь, Том обернулся и посмотрел на меня. И его взгляд ясно говорил: «Не бросай меня».


Пятница, 11 сентября

День, обведенный красным в моем календаре. Сегодня Ник будет смотреть первую часть нашего документального фильма «Дислексия[38] идет по миру». Конечно же, на самом деле он называется не так, это просто дурацкая журналистская шуточка. Мы придумывали их все время, пока делали фильм: «Читали про космонавта-дислексика, который полунел на лету?» — и все в таком духе. На самом деле, по-моему, подобные шутки — это попытка справиться с переживаниями и эмоциями, с которыми приходится сталкиваться. Уверена, что полицейские и врачи поступают точно так же. Когда умерла принцесса Диана, наше чувство юмора стало невыносимым: «В чем разница между „мерседесом“ и „мини“[39]? Никто не увидит принцессу Ди мертвой в мини». Ужасно. Но этот черный юмор помогает пережить трудные времена.