Мы потратили много нервов, монтируя отснятый материал. Гэри великолепно поработал над озвучиванием, и все сюжеты, где он появляется перед камерой, сделаны очень хорошо. Он выглядит привлекательным как никогда, и, с тех пор, как мы вернулись из Бостона, у меня перехватывает дыхание, когда я его вижу. Гэри легко переключается с одного увлечения на другое, потому что, как и любого бабника, его интересует только успех. Но, если чувствует, что надежды нет, моментально переключается на новый объект. Вот так и со мной. У меня был шанс, и я его упустила. Но зато поняла две вещи. Во-первых, Гэри — поверхностен. А во-вторых, по-моему, бессмысленно бросать все ради ночи жаркого и потного секса с абсолютным незнакомцем — даже если такая возможность выглядит очень соблазнительно.

У меня такое чувство, что на протяжении недель я не занималась ничем, кроме работы над фильмом, и, кроме того, я вся на нервах, потому что мы переезжаем уже на следующей неделе, а я еще не начинала упаковывать вещи. Время от времени открываю шкафы, смотрю на горы вещей и поспешно закрываю дверцы. Я даже подумывала о том, чтобы нанять специальных упаковщиков, но мысль, что они будут разглядывать мои трусы, меня остановила. Что мы будем делать с рыбками? Я спросила у Майка, и он предложил переслать их по почте, Ребекка немедленно разрыдалась. Ей невыносима мысль, что придется навсегда покинуть свою комнату, и она расклеивает по всему дому желтые листочки, на которых написано: «Дом, я люблю тебя». Сердце разрывается. Но я надеюсь, что большую часть жизни она все-таки проведет в усадьбе и привяжется к ней. Жду не дождусь, когда увижу весь дом целиком, завтра я собираюсь заехать в «Лужки», чтобы измерить окна — нужно купить новые занавески. Скорей бы наступило завтра. Если мы переезжаем в следующую субботу, то я собираюсь отпроситься у Ника на всю следующую неделю. Майк сказал, что он слишком занят и не может оставить работу. Я тоже занята, но мое «занята» почему-то означает, что у меня еще остается время на то, чтобы справляться со всеми остальными делами, тогда как у Майка это означает, что у него есть силы и время лишь на спокойный сон на диване. Забавно, правда?

Ник, Гэри, Мик, Марк, я и видеоредактор Сью набились в крошечную редакторскую. Я чувствовала себя достаточно уверенно — мы подобрали действительно хорошую музыку для фрагментов, в которых участвовали дети, интервью были великолепны, сценарий охватывал все самое важное. Когда начался просмотр, я поняла, что не в состоянии смотреть на экран, и стала следить за выражением лица Ника, мне казалось, что ему нравится. Через несколько часов — по моему ощущению — на самом деле фильм длился полчаса, — Сью зажгла свет. «Ну, что ты думаешь?» — я повернулась к Нику. После небольшой паузы он покачал головой. Что?

— По-моему фильм бессвязный. Мне было сложно уследить за сюжетной линией, и я не уверен, что вы сделали именно то, что собирались сделать с самого начала, — это была пустая трата денег, и фрагменты с детьми надо бы изменить. Извините, но я разочарован.

В комнате воцарилась тишина. Затем Гэри сказал:

— По-моему, Ник, это нечестно.

— Ну, это мое мнение, — ответил Ник. — Вам нужно кое-что исправить. Кэрри, можно тебя на минуточку?

Я пошла за ним в кабинет, пытаясь разобраться в себе. После всего, что Ник наговорил, я должна была бы чувствовать себя обиженной, но единственное, что крутилось у меня в голове: «Ну и ладно!» Почему мне было все равно? Еще год назад мне бы казалось, что мир рушится.

— Фильм просто недостаточно крепко сделан, — заговорил Ник, после того как я закрыла за собой дверь. — Сейчас, когда многие регионы могут отказаться от нашего канала, я могу выпускать в эфир только стопроцентные хиты. А ваш фильм слишком сентиментален. Вы сосредоточились на эмоциях родителей и детей и не эффективно разработали фактический материал. Я не стал проверять сценарий, потому что доверяю тебе. А теперь у нас образовалась дыра, которую нужно чем-то закрыть. Хорошо еще, что есть фильм о слепом скалолазе, который Гэри снял раньше. Думаю, он пойдет. Мы, правда, ждали, пока выйдет книга этого человека, но теперь придется все переиграть. Кэрри, что происходит? Я ничего не понимаю. Отзыв о твоей работе должен быть готов в следующем месяце, ведь так? Значит, у тебя есть еще месяц для того, чтобы собраться. В конце концов, вся остальная твоя работа великолепна.

— Да, — я согласилась, хотя на самом деле почти не слушала. Мне нестерпимо хотелось поскорее уйти из его офиса.

Ник сменил тон на более мирный. Он хорошо ко мне относился, и я знала, что ему этот разговор дался нелегко: «Как Майк? Как у него дела? Я слышал, у них там произошли кое-какие изменения…» Мне пришлось ответить: «Не знаю. Майк мне ничего об этом не рассказывал». Я не собиралась сплетничать, и потом, Майк действительно ничего мне не рассказывал. Он вообще ни о чем не рассказывает.


Воскресенье, 13 сентября

Вчера Майк отказался идти вместе со мной в новый дом. Он сказал, что ему нужно быть в офисе и что вряд ли мне понадобится его помощь в таком деле, как измерение окон. Ну, вообще-то, она мне понадобилась. А кто еще может подержать конец сантиметра? Я взяла с собой Ребекку и заставила Майка взять в офис Тома. По его лицу было видно, что он с трудом сдерживает возражения. Зато Том был в восторге от того, что удастся прокатиться в папочкиной машине.

Подъехав к воротам, я выключила мотор и несколько минут посидела, глядя на дом. Фасад выходит на главную деревенскую дорогу. Чтобы дойти до дверей, нужно пройти по саду, в котором растут фруктовые деревья. Прямо перед крыльцом — большая лужайка. Каменный, с двумя мезонинами, дом выглядит слишком солидным для нашей семьи. Это дом для уверенного в себе, крепко стоящего на ногах человека. Даже глухое кра-а-ак двери, когда я ее открыла, заставило меня трепетать от благоговения. Очень скоро это будет наша дверь. Замок на ней будет наш. И металлический колокольчик тоже будет принадлежать нам. Я осторожно прикоснулась к деревянной двери. Она стояла здесь, впуская и выпуская людей, больше двух сотен лет. Меня захлестнуло чувство, что я прикасаюсь к истории… к настоящей истории. Сколько же детей сбегали по этим ступеням, смеясь и зовя своих матерей! Я с радостью думала, что и мои дети вырастут здесь, что именно это место они будут вспоминать каждый раз, когда будут думать о доме. И никаких денег было не жалко, лишь бы можно было дать им возможность провести детство в мире и безопасности этих старых стен. На кухне даже сохранились крошечные колокольчики, с помощью которых хозяйка вызывала служанку с чаем. Чертовски хорошая идея, по-моему. Но на самом деле внутри необходимо было сделать гораздо больше, чем мне казалось раньше: пол покрыт отвалившимися кусками штукатурки, розетки во всем доме были устаревшего типа, а это значило, что нам придется менять всю проводку, как и советовал электрик. Уфф… Я успела забыть, как расположены комнаты. Пока я осматривала дом сегодня, у меня было ощущение, что все они поменялись местами.

Говеры — удивительно организованные люди. Все их вещи были уже упакованы в коробки. Большая часть явно содержала книги или картины. Как, должно быть, странно, в их возрасте, складывать вещи для переезда, прощаться с домом, в котором они провели всю свою жизнь. Ковры уже убрали, и открылись темные плитки пола. Светлые пятна на стенах указывали на места, где раньше висели картины. Когда мы в прошлый раз осматривали дом, он выглядел таким завершенным, таким спокойным. А сейчас он был пустым, как ракушка, ожидающая нового жильца. Полюбит ли он нас? Где-то в глубине души я чувствовала, что дом не будет очень уж нас ценить: дети слишком шумные, а мы с Майком слишком часто ссоримся. Может быть, мы были чересчур обычными, чтобы жить здесь. Но в то же время я была уверена, что дом успокоит нашу семью. Наконец-то я смогу жить так, как всегда этого хотела. По вечерам я буду спокойно читать в библиотеке, вместо того чтобы валяться на диване перед телевизором. Я буду готовить вкуснейшую домашнюю еду на старенькой Aga, — и никаких больше разогретых в микроволновке готовых блюд из супермаркета. Дом придаст нашей жизни новую ценность. Нужно лишь немного свежего воздуха и ярких красок — и это будет наш дом. Миссис Говер вошла в комнату. В руках у нее был поднос с чашкой чая для меня, лимонадом для Ребекки и домашним фруктовым пирогом. Она оглядела наполовину упакованные коробки и пустые стены. «Как хорошо, что в доме будет жить молодежь. Его сосуды нуждаются в свежей крови, — сказала она, а затем чуть наклонилась ко мне. — Вы будете здесь очень счастливы. Вы уже выглядите здесь как дома». Меня переполняли эмоции. Это будет идеальный дом для нас с Майком, это именно то, о чем мы мечтали. Ведь мы будем здесь счастливы?


Среда, 16 сентября

Вернулась с работы и не обнаружила Клэр и Тома. Ребекка лежала перед телевизором, положив голову на храпящего Ангуса. Вся комната была заставлена картонными коробками, заполненными разнообразными вещами. Я пыталась заниматься упаковкой организованно, но после целого рабочего дня в офисе это было практически невозможно. Раньше я была убеждена, что переезд — это идеальная возможность избавиться от огромного количества ненужных вещей. Но, когда дошло до дела, от меня потребовались титанические усилия, для того лишь, чтобы отделить действительно необходимое от мусора, накопленного за предыдущие годы. Книги лежали вместе с елочными украшениями (не завернутыми, как положено, в бумагу, а переложенными полотенцами). Среди игрушек попадались различные документы, например — страховые полисы. Распаковывание всего этого, подозреваю, принесет много сюрпризов. Пожалуй, я буду даже приятно удивлена, если мы не потеряем кого-нибудь из детей.

— Где Клэр?

— Наверху. — Ребекка даже не оторвалась от телевизора.

И действительно, я нашла Клэр наверху, в нашей комнате. Она стояла, склонившись над ящиком комода, в котором лежали вещи Майка.

— Клэр? Что вы делаете?

Она виновато на меня взглянула: «Просто… разбираю кое-какие вещи». Я была удивлена: «Но зачем?»

— Просто… Я слышала, как сегодня утром Майк ругался по поводу… ну, по поводу своих носков. И я подумала, что у вас и так слишком много дел… Извините, пожалуйста. Я просто хотела помочь.

Майк сегодня проспал, и Клэр пришла, когда он еще одевался в нашей комнате. Я не в состоянии следить одновременно и за грязным бельем, которое нужно постирать, и за чистым, которое необходимо разложить по местам. Постиранные вещи уже давно выбились из-под моего контроля. Я была в ванной, когда услышала, как он роется в своем ящике. Потом он принялся кричать: «Где эти чертовы носки!» Я постаралась придать голосу как можно больше холода: «Они внизу, в корзине для белья». Мне хотелось пристрелить его. Я даже не подумала о том, что Клэр может нас услышать. Господи! Если даже няня ваших детей предлагает помочь разобраться с носками вашего мужа… определенно, это что-то да значит.


Пятница, 18 сентября

Все формальности, связанные с домом, закончены. Сегодня в обед мы оба были у адвоката и подписали бумаги. Слава богу, с займом все в порядке. Осталось только вовремя вносить деньги. Сумма, которую мы должны выплатить, могла бы быть государственным долгом какого-нибудь небольшого африканского государства. Даже наш адвокат взглянул на нее дважды. После чего сказал: «Это очень большие деньги. Вы ходите по краю». Но я была на седьмом небе. Когда мы выходили из адвокатской конторы, я взяла Майка за руку и сказала: «Давай выпьем чего-нибудь, чтобы отпраздновать!» В любом случае, я не торопилась возвращаться и опять встречаться с Ником. «Не могу, — ответил Майк. — Слишком много дел. Отпразднуем попозже». Он поцеловал меня в лоб, развернулся и быстро ушел.

Я его теряю. Почему вдруг у меня появилось именно это чувство? Пока я стояла на тротуаре и ловила такси, в моей голове крутилось: я его теряю, я его теряю… и я не знаю почему. После того как мы вернулись из отпуска, мы несколько раз занимались любовью. Но это было так непохоже на то, что было раньше, — слишком механически, продуманно. Обычно, инициатором был Майк, а я иногда даже пыталась удержать его. А теперь мне приходится почти заставлять его заниматься со мной любовью. Вчера вечером я даже надела чулки и подвязки. Ужасно неудобно, но это его всегда заводит. Майк чистил зубы, склонившись над раковиной, когда я тихонько проскользнула в ванну. Нежно прижавшись к нему, взяла его руку и провела ею под юбкой. Еще пару месяцев назад Майк отреагировал бы моментально, и я бы уже лежала на полу. Но он поднял голову, и в его глазах я увидела… что? Смущение? Страх? «Да ладно тебе, — я еще попыталась обратить все в шутку. — Обычно тебе приходится меня умолять».

Он обнял меня. Но не было никакой страсти на коврике в ванной. Вместо этого мы спокойно пошли в комнату и занялись любовью в кровати. Майк был отстраненным. Я пыталась взглянуть ему в глаза, но он, не отрываясь, смотрел в какую-то точку за моим плечом. Я не выдержала и, дотронувшись до него, сказала: «Прости, но я тоже здесь».