— Знаю. Я все помню, — он сохраняет спокойствие, он явно намерен увести меня на разговор, чего бы ему это не стоило.

— Помнишь? Так вот вспомни, сколько раз я звонила тебе и умоляла вернуться, хотя бы поговорить! — злится Клэр.

— Я не мог, ты ведь знаешь.

У меня глаза лезут на лоб. Выходит, они общались, все это время, он знал, как тяжело мне было. Пытаюсь злиться на подругу, но не могу — она действительно хотела помочь мне, но не знала как. То расставание выбило меня из колеи очень надолго, и Клэр всеми силами поддерживала меня, как умела. Выходит, он обо всем знал. И все равно не вернулся. Я стараюсь успокоиться, ведь сейчас все выяснится в любом случае.

Алекс подходит ко мне и берет за руку.

— Поговорим, Дженн? Прошу.

Киваю, оборачиваюсь к Клэр и успокаиваю ее:

— Не волнуйся, все будет в порядке. Я скоро вернусь, хорошо?

— Конечно, — отвечает подруга. — Только будь осторожна.

Она злобно смотрит на Алекса и растворяется в толпе. А он уводит меня от людей в сторону деревьев, подальше от шума и веселья, в темноту.

Мы останавливаемся у маленького скверика со скамейками. Я сажусь на одну из них, чувствую, что руки ледяные. Дышу на ладони, пытаясь согреть, но Алекс садится рядом и снова берет мои руки в свои. Сразу становится теплее. Я молча смотрю на него и жду, когда он начнет разговор.

— Дженнифер, клянусь, мне так жаль, что так все вышло, — говорит Алекс и смотрит на меня так тепло, что на глаза почти наворачиваются слезы. Он всегда так смотрел, пока мы были вместе, и я ужасно скучала... Но прошло столько времени, что я не могу забыть все, просто не могу.

— Слушай, ты не можешь просто вернуться спустя два года, сказать, что тебе жаль, и надеяться, что все станет по-прежнему, — отвечаю я.

Не смотрю ему в глаза, чтобы не разреветься, и просто утыкаюсь взглядом в ближайшее дерево.

— Знаю, и не жду этого. Но я не мог не поговорить с тобой. Выслушай меня, пожалуйста!

Алекс берет мое лицо в свои руки и поворачивает к себе. Смотрит какое-то время мне прямо в глаза, но потом отпускает. У меня в горле встает ком.

— Не уехать я не мог. Ты ведь видела мою мать... Она строгая, консервативная, и с ней тяжело спорить. Бабушка тяжело заболела, ей нужна была помощь. Я пытался уговорить мать поехать одной, но мне не удалось. Я учился там... Бабушка умерла. Через два месяца.

— Боже, Алекс, мне так жаль... — искренне говорю я.

— Спасибо. Мы почти не общались с ней, поэтому я смог справиться с этим. А моя мать ударилась во все тяжкие. Нашла себе мужчину, но общий язык мы с ним не нашли. Она забила на меня и мое воспитание, и как только я это понял, то сразу же подал документы на перевод и уехал сюда.

Алекс говорит быстро, будто боится, что я не дослушаю и уйду. Я понимаю его чувства, но у меня в голове сидит не это.

— Но ты бросил меня! Я ведь хотела поехать с тобой, мне было все равно, где жить и учиться, я хотела быть рядом! — я чувствую, как злость накрывает меня с головой. — А что ты мне сказал? Что я недостаточно хороша для тебя!

— Я не говорил такого...

— Но ты имел это в виду! — я почти кричу. Встаю со скамейки и отхожу подальше, потому что жутко хочу дать ему пощечину. Все сидящие во мне обиды вырвались наружу, все слезы, которые я выплакала по нему ночами. В голове проносятся все те дни, в которые я не могла толком есть, спать, не зная, как мне строить свою жизнь дальше. — Думаю, ты просто хотел найти повод бросить меня, чтобы жить там счастливо без всяких отягчающих обстоятельств в виде отношений со мной!

Вдруг я чувствую, что из меня будто выпустили весь воздух.

— И ты ни разу не позвонил и не написал...

Алекс улыбается.

— Ошибаешься. Я пытался, но звонки ты сбрасывала. А потом мне позвонила Клэр, наорала на меня и потребовала, чтобы я оставил тебя в покое. Я лишь попросил ее иногда сообщать, как у тебя дела. Потому что мне было не все равно! Я послушал ее, так как она сказала, что тебе действительно плохо, я не хотел ранить тебя еще сильнее. Послушай... — он подходит ко мне и встает прямо передо мной. — Я был младше, и я был глупее. Не знал, чего я действительно хочу. Но поверь, такую... Такую девушку, как ты, я больше не встречал, ни здесь, ни в Вашингтоне. Сначала я думал, что так будет лучше для нас обоих, но понял, что ты была подарена мне судьбой. Мне было с тобой легко, нам всегда было о чем поговорить, ты поддерживала все мои сумасшедшие идеи... Нигде нет такой другой, поверь. Мне нужна именно ты, Дженнифер, спустя годы я понял это так ясно, что мне стало страшно. Ты ведь могла просто послать меня, и была бы права...

Я чувствую, как по моим щекам катятся слезы. И понимаю, что не смогу ему отказать. Мои чувства к нему словно спали внутри, но сейчас я понимаю, как сильно он мне был нужен, какой неполноценной и сломанной я была без него. Поднимаю на Алекса полные слез глаза.

— Я люблю тебя, Дженн, и всегда любил.

Он поднимает руку и вытирает слезы с моей щеки. Чувствую, как дрожит его ладонь, и накрываю ее своей рукой. Алекс переводит взгляд на мои губы.

— Прости, но я не могу по-другому... — с этими словами он накрывает их своими.

Я отвечаю на поцелуй, обнимаю его за шею, и он подхватывает меня на руки. Практически каждую ночь мне снился этот момент, и он наконец наступил и в реальности. Не могу поверить, что Алекс рядом. Мы долго целуемся, не в силах прерваться. Я обнимаю его настолько крепко, насколько хватает моих сил, и боюсь, что сейчас отпущу и все это снова окажется сном. Он смеется.

— Я никуда не денусь, милая. Больше никуда.

Мы возвращаемся на вечеринку, держась за руки. Тут же вижу Клэр, которая понимает все, только посмотрев на меня. Она качает головой, но не подходит — поговорю с ней позже и все объясню.

В общежитие мы возвращаемся только под утро. Клэр в комнате нет — только записка, в которой написано: «Развлекайтесь, пока есть возможность. Только не теряй голову. Целую, К.» Я смеюсь. Все-таки у меня отличная подруга...

Алекс подходит сзади и заглядывает мне через плечо. Читает записку, ухмыляется:

— В этом вся Клэр.

Спать хочется, но сон не идет. Лежим на кровати, Алекс на спине, закинув руку за голову, а я обнимаю его. Мы очень долго болтаем о том, как нам жилось в эти два года, избегая только неприятной темы расставания. В какой то момент встречаемся взглядами, целуемся, и поцелуй становится все более жарким, и я чувствую руки Алекса на спине под футболкой... Слышу его вздох над ухом, и он шепчет:

— Я так давно мечтал об этом...

И вдруг меня будто обжигает холодом, на коже даже появляются мурашки. Я снова чувствую, как паника накрывает с головой, а глаза наполняются слезами. Отстраняюсь и сажусь на другой конец кровати, пытаюсь восстановить дыхание. Этот момент напомнил мне тот, давний, несколько лет назад... Темная, как и сейчас, комната, парень, нависший надо мной. «Ты ведь так давно мечтала об этом!»

Алекс не понимает, что происходит.

— Дженнифер, ты чего? Я сделал что то не так? — спрашивает он и обнимает меня.

— Нет, дело не в тебе, прости.. Просто... — я не могу найти слов и боюсь. Прижимаюсь к нему сильнее.

— Что-то случилось? Расскажи, прошу, — он гладит меня по волосам. — Я не хотел обидеть тебя, честное слово!

— Алекс, я думаю, ты должен знать... Когда-то давно, мне было четырнадцать, я была на школьной вечеринке. Твои слова на секунду вернули меня в тот день, — я глубоко вдыхаю и говорю: — Меня изнасиловал парень, в которого я впервые в жизни влюбилась.

ГЛАВА 8



Наши дни.

Я рассматриваю белый стеллаж за спиной доктора Лоу. На нем стоят папки с документами — наверное, это дела пациентов — два цветка в горшке и какие-то канцелярские принадлежности. Я избегаю смотреть на врача — приходится тут делиться почти интимными подробностями. К счастью, психиатр никак не комментирует эти подробности, а то мне было бы стыдно еще больше.

— Замечательно, замечательно... — доктор Лоу все еще записывает что-то в свой блокнот. — Дженнифер, что вам снится в последнее время?

Он меняет тему неожиданно, и я даже теряюсь.

— Не помню... То есть ничего, наверное. Темнота и все. А что?

— Еще вопрос. Вы помните нашу прошлую встречу? — он снова никак не комментирует мой ответ, только задумчиво записывает что-то еще.

— Конечно, помню.

Психиатр складывает руки перед собой и пристально смотрит на меня. Я начинаю нервничать.

— Хорошо. Скажите мне, пожалуйста, когда мы с вами виделись и о чем говорили?

— Серьезно? Во вторник. Я рассказывала, как поступила в колледж и как вернулся Алекс... Доктор, к чему эти вопросы?

Его разочарованное лицо меня пугает. Что могло снова случиться? Я ведь иду на поправку, мы это уже с ним обсуждали. Доктор Лоу задумывается на минуту, делает очередную пометку и убирает блокнот. А затем говорит:

— Дженнифер, нет, вы ошибаетесь. Меня не было в больнице неделю, мы виделись с вами в прошлый четверг. Боюсь, как я ожидал, у вас небольшие проблемы... С восприятием времени. Для вас прошло всего два дня?

Меня шокируют его слова. Как — неделя? Позавчера был вторник, я сидела на этом самом месте, он спрашивал про колледж. На следующий день терапии не было, была прогулка, а потом снова обычный день... Подъем, завтрак, свободное время, прогулка, обед. Перечисляю распорядок дня в уме. Да, так и было, прошло два дня, а потом...

Я резко встаю с кресла и хожу по кабинету. Потом я снова проснулась, пришел Билл... Нет это было сегодня.

— Не может этого быть! — кричу на доктора, не заботясь о субординации. — Какая неделя? Вы действительно думаете, что я сумасшедшая?! Да, у меня есть проблемы, но я прекрасно помню, что мы виделись во вторник!

— Дженнифер, прошу вас, успокойтесь. Сядьте.

— Нет! Вы говорили, я иду на поправку — а теперь снова! Хотите вечно меня здесь держать?! — я уже истерически кричу, разозлившись не на шутку. Доктор поднимает обе руки в примирительном жесте:

— Успокойтесь, пожалуйста. Я все вам объясню. Если вы не можете справиться с агрессией самостоятельно, мне придется принять меры! — это он говорит уже твердо, смотря мне прямо в глаза.

— Принимайте! Опять накачаете меня вашими таблетками?! Хрен я буду их пить! Понятно вам?! — у меня темнеет в глазах, я сама не понимаю, что именно меня так разозлило, но я в ярости. Разворачиваюсь и иду к выходу из кабинета, с грохотом отшвырнув кресло со своего пути. Но только я успеваю взяться за ручку двери, как голова кружится, я теряю равновесие и спустя несколько секунд падаю на пол, успев только увидеть, как испуганно бросается ко мне врач.

Вокруг меня темнота. Не вижу абсолютно ничего. Поднимаю руки и смотрю на свои ладони — значит, зрение в порядке. Какого черта?

— Эй? Где я? — пытаюсь позвать хоть кого-нибудь, но голоса нет. Не могу выжать из себя звука.

Из темноты появляется силуэт. Вглядываюсь внимательнее — это оказывается Билл. Он одет как-то странно, не в свою обычную форму. Билл подходит ко мне и обнимает. Я хочу спросить у него, что происходит, но все еще не могу сказать ни слова.

Он смотрит мне прямо в глаза и берет мои ладони в свои.

— Дженнифер, слушай внимательно. Доктору Лоу доверять нельзя. Ты поняла? Думай, когда что-то рассказываешь ему. Иначе останешься здесь навсегда.

Хочу ответить, но не получается. Умоляюще смотрю на него, взглядом прошу объяснить хоть что-то, но он разворачивается и уходит без единого слова.

«У меня галлюцинации? Я действительно превращаюсь в психованную?» — только и успеваю я подумать, как проваливаюсь в темноту.

Открываю глаза в своей палате и понимаю, что не помню, как оказалась здесь. Кажется, у меня был обморок... Точно, я разозлилась на доктора, а потом потеряла сознание. Черт.

Собираюсь с мыслями, но в дверь стучат. Затем она открывается, и входит доктор Лоу.

— Здравствуй, Дженнифер. Как ты себя чувствуешь?

— Кажется, нормально...

Я сажусь в кровати. У доктора в руках его неизменный блокнот. Вот бы прочитать, что он там все время пишет. Но сейчас блокнот закрыт, а главврач мне улыбается.

— Я рад узнать, что вы в порядке. На нашем сеансе у вас случился обморок. Я пока не могу сказать причину, но анализы уже взяты. Надеюсь, ничего серьезного. Я могу лишь подозревать, что ваша психика таким образом пытается защитить вас от страданий, попросту «выключая» организм. Не переживайте пока, — его голос звучит тепло, несмотря на то, что я снова наорала на него. И, предугадывая мои слова, доктор добавляет: — Я не сержусь на вас за срыв.

Краснею и смотрю на свои ноги, потому что боюсь поднять глаза.