Пэтти Коплэнд - Дорога в Эдем

Приехав к Элис, Ева рассказала ей об этом инциденте и добавила в конце:

– У Джейн, правда, есть мать, но Сэйди говорит, что миссис Хартвиг занята только собой да всякими общественными делами. С отцом, насколько я могу судить, они вряд ли близки. Она одна, совсем одна. И это мне так понятно. Элис только покачала головой:

– Ты, конечно, вправе сочувствовать Джейн, но не сравнивай ее с собой. Вы очень разные. Она думает только о себе.

– Ты что, не понимаешь? Мне ее жалко потому, что ей неоткуда ждать поддержки. Она как бы между двух огней, если знать о вражде между Адамом и ее отцом! – Ева нахмурилась и продолжала развивать свою мысль: – Может быть, она другая, нежели ее отец, и ей как раз по душе такой человек, как Адам? И неудивительно – он такой добрый и отзывчивый по натуре. Правда, ненавидит Хартвигов. Она пыталась завоевать его, но Джейн для Адама – только представитель семьи Хартвигов.

Элис внимательно выслушала Еву и обняла ее, сказав:

– Давай как-нибудь еще поговорим об этом, ладно? Мне сейчас нужно бежать.

Она схватила портфель, поцеловала дочку и, помахав на прощание рукой, исчезла за дверями.

Ева подошла к Карен и в задумчивости уставилась на резвящуюся в коляске девочку. Мысли ее были только об Адаме. Она вспомнила его поцелуи и тяжело вздохнула. Карен залопотала что-то на своем младенческом языке и улыбнулась Еве.

– Да, крошка! Это действительно замечательно. Но сейчас мне надо срочно позвонить Сэйди и договориться об уроках кулинарии.

В течение трех недель Адам ежедневно ездил с Евой кататься верхом, но сегодняшний день был непохож на другие. Они уже объездили всю долину, но излюбленным местом все-таки оставалась лужайка на холме. Вот они и приехали сегодня именно туда.

Адам наблюдал, как Ева распаковывает корзинку: холодный жареный цыпленок, салат и шоколадное печенье – все ее собственного приготовления. Уроки Сэйди не прошли даром – Ева стала прекрасно готовить вкуснейшие блюда.

Сама она выглядела сегодня так очаровательно, что Адам не мог не любоваться ею: роскошные золотистые волосы, ниспадающие волнами на плечи, нежная бархатистая кожа… Он отметил, что Ева чуть-чуть загорела, а на носу появились симпатичные веснушки. Ему все в ней нравилось, все его восхищало. За последнее время Адам понял, что дорожит этой девушкой, не может прожить без нее ни минуты. Если они не виделись, он не переставая думал о ней. Поразительно, как быстро Ева адаптировалась к деревенской жизни. А ведь он поддразнивал ее, называя горожанкой! У нее необычайно легкий характер, она умна и талантлива, дело у нее всегда спорится, за что бы она ни бралась.

– Пойди-ка сюда, – сказал он, поймав Еву за руку и притягивая к себе. – Хочу сказать тебе кое-что. Я дал себе обещание, что не буду торопиться с признаниями, но ты должна знать: я не позволю тебе исчезнуть из моей жизни так же неожиданно, как ты в ней появилась.

Он увидел, что Еву поразили его слова – она смотрела на него, широко раскрыв глаза.

– Что тебя так удивляет? – спросил он.

– Но ты… ты же ничего обо мне толком не знаешь… Адам взял ее за плечи и сказал уверенно, не сводя с нее глаз:

– Знаю одно – ты прекрасна и душой, и телом. Что бы ты ни делала, во всем проявляется самое главное в твоей личности, и это нельзя не заметить. Я также знаю, что ты всю жизнь старалась заменить своему отцу сына, которого у него не было. Свою карьеру ты избрала ради отца, она тебе не по душе, и ты решила наконец понять, на что способна.

Мне известно, что ты разошлась со своим женихом и не стала убиваться по этому поводу. Он большой дурак, раз упустил тебя, но я ему благодарен за это. – Адам крепче сжал ее плечи. – Что еще я знаю? Ты талантлива, добра, энергична. Дай мне еще три недели – и я смогу сказать о тебе больше. Но самое важное, ты – живое воплощение моей мечты.

Ева, все еще не оправившись от изумления, слушала его. Она была так хороша, что Адам не удержался и нежно поцеловал ее. Ему хотелось сказать ей о своей любви, но он не посмел: ее чувства к нему важнее.

– Так значит… – проговорила Ева наконец, – ты… любишь меня?

Она обо всем догадалась сама!

– Вот хорошо, что ты сразу это поняла.

– Но… Не слишком ли рано говорить об этом?

– Ты так считаешь? Серьезно? – смутился Адам. – Тогда скажи ты, каковы твои чувства ко мне?

Ева опустила глаза. Чтобы искренне ответить на такой вопрос, ей пришлось преодолеть некий психологический барьер, который долгие годы мешал ей раскрыться перед другими.

– Мне трудно сказать… – начала она нерешительно. – Все еще так непонятно… Но ты мне далеко не безразличен, я даже увлечена тобой…

– Ага, хоть что-то! – усмехнулся Адам. – Значит, ты увлечена мной? Правда, раньше я сомневался в этом. Ты хорошо держалась.

– Потому что заботилась о своем моральном облике. Хороша бы я была, если бы, не успев расторгнуть помолвку с женихом, тут же увлеклась другим мужчиной!

– Ладно, – сказал Адам, продолжая улыбаться, – я скажу по-другому: тебе просто было немного стыдно быть счастливой, когда по всем правилам ты должна была горевать.

Еве понравился ход его мыслей, она улыбнулась, но покачала головой.

– Слушай, – Адам взял ее за руки и зажал ее ладони в своих, – не стоит отрицать очевидное. Я очень наблюдательный, разбираюсь в психологии. Мне не составило никакого труда заметить, что я тебе нравлюсь.

– Ух, как же ты уверен в себе!

– Не в этом дело. Я же сказал, что все подмечаю. А кроме того, никогда не теряю надежды. Если бы я был тебе совсем не интересен, ты бы не стала ездить со мной верхом каждый день. Верно? Не можешь же ты так любить лошадей и мою собаку!

Еве стало смешно, она улыбнулась и подумала, что Адам, как никто другой, умеет рассмешить ее.

– Если ты хочешь сказать, что любишь меня, не стесняйся – говори, я буду просто счастлив услышать это.

Он ласково смотрел на нее, и сердце Евы наполнилось нежностью. Но что она может сказать ему? Он, несомненно, очень нравится ей, но любит ли она его? Она вообще не верит, что в состоянии распознать собственные чувства.

– Ох, Адам, – сказала она, – разве ты не видишь, как мне трудно? Все случилось так быстро. Я совсем не уверена… Вообще ни в чем не могу быть уверена.

– Не думай, что я не понимаю тебя, – уверил ее Адам, коснувшись губами кончиков ее пальцев. – Я поторопился, прости. Хотел еще подождать, дать тебе время разобраться в себе, но не смог. Это выше моих сил.

Он наклонился и поцеловал ее в губы, а потом сказал с улыбкой:

– И не могу не целовать тебя!

«И слава Богу! Лучше тебя никто не целуется», – чуть не сказала Ева, но промолчала.

– Понимаешь, легче целоваться с тобой, чем говорить, честное слово, – заметил Адам.

– За чем же дело стало? – поддразнила его Ева.

– Всегда рад доставить удовольствие даме.

Через некоторое время Ева спросила Адама:

– Скажи, а когда ты понял, что влюбился в меня?

Она вся светилась счастьем, от былого замешательства не осталось и следа.

– Честно говоря, все произошло раньше, чем я осознал это. Возможно, почти сразу после того, как я встретил тебя на дороге и привез к себе. С каждым днем, с каждым часом все больше тянулся к тебе. Ты стала воплощением моей мечты. У любого мужчины есть свой идеал женщины, которая должна дать ему счастье, так что ты и есть мой идеал, только… – тут он с лукавой улыбкой посмотрел на Еву, – поменьше ростом. Но зато все остальное в полном порядке.

Они оба рассмеялись, и Адам снова поцеловал ее.

– Но самое важное, дорогая, это то, что у тебя красивая душа и доброе сердце, – добавил он.

– У тебя тоже, – сказала Ева. – Ты совсем не похож на других!

Адаму хотелось бы услышать больше, но он понимал, что Ева не готова к признанию.

– Получается вот что, – сказал он. – У меня хватает уверенности в наших чувствах за двоих. Я не тороплю тебя. Привыкни пока к этой мысли.

Он провел пальцем по ее пухлым губам. Нелегко оставаться джентльменом! Но Адам надеялся, что в конце концов Ева поймет, что они действительно созданы друг для друга. А пока…

Они опустились на траву. Адам сжал Еву в объятиях и стал целовать ее. Ева никогда не испытывала такого удовольствия от поцелуев. Впервые она могла расслабиться и не думать о том, как ей при этом вести себя. С Ричардом все было по-другому: она держала себя под постоянным контролем, просчитывая каждое свое движение, беспокоясь, стоит ли гладить его лицо, надо ли крепко обнимать его или же просто терпеть эти поцелуи. Адам же будил в ней, казалось, забытые чувства, а кроме того, он так искусно целовал ее, что ей и заботиться было не о чем. Все получалось само собой. Правда, Ева все-таки оставалась безучастной: она принимала ласки, испытывала наслаждение, но не находила возможности ответить тем же Адаму.

Адам перевел дыхание и слегка отодвинулся от Евы. Она лежала рядом с ним с закрытыми глазами.

– Убить меня мало, что я опять нарушил свое обещание, – сказал он. – Не могу вести себя по-джентльменски, и все тут. Рядом с тобой это не мудрено… И тебя ввожу в искушение… Я постараюсь быть паинькой, правда, это нелегко.

Адам пытался прийти в себя. Все его тело горело от нестерпимого желания обладать ею, но он не был человеком, которым руководят инстинкты. Прежде всего нужно думать о том, что чувствует Ева. Она сейчас не готова к тому, чтобы стать его любовницей, но приучить ее к этой мысли необходимо. Адам взглянул на нее. Ева лежала рядом и выглядела слишком спокойной, даже безучастной, а на лице застыло какое-то горестное выражение.

– В чем дело? – спросил он, привстав на локте и заглядывая ей в глаза. – Что с тобой?

– Не притворяйся, что ты не понял, – с горечью в голосе ответила Ева. – Со мной всегда так, и я привыкла к этому.

Она попыталась встать, но Адам не пустил. Он обнял ее за плечи и уложил обратно.

– Я ничего не понимаю, честно, – признался он, глядя ей в глаза.

Ева была просто в отчаянии. Она бы разревелась, если бы могла себе это позволить. Вот еще один мужчина разочаровался в ней, расшевелить ее невозможно, и не раз она слышала такие обвинения. Теперь Адам… Он хоть попытался оправдаться собственным, якобы необузданным поведением…

– Я знаю, что кажусь тебе холодной и безучастной, не отвечаю на ласки… Знаю. Мужчины говорили мне это, и не раз.

Адам в растерянности слушал ее, потом воскликнул:

– Ах вот оно что!

В мгновение ока он оказался сверху, придавив Еву своим телом. Обвив ее стан руками, он так крепко прижал ее к себе, что у нее перехватило дыхание. Его губы были совсем близко, но он не целовал ее.

– Любимая, тебя обманули, – проговорил он. – Или же ты имела дело с дураками. С тобой все в порядке, поверь. Я отодвинулся от тебя в тот момент только из-за того, что мое наслаждение тобой перешло все границы, понятно?

Ева хотела высвободиться, но тщетно, правда, она и не очень старалась. Адам все еще не целовал ее, а искушение припасть к его губам было так сильно, что Ева с трудом сдержала себя. А он опустил голову еще ниже, его мягкие усы приятно щекотали кожу.

– Если хочешь, – прошептал он, и его губы скользнули по ее губам, – я докажу тебе самой, какая ты…

Он касался поцелуем уголков ее рта, нижней губы, верхней… целовал ее осторожно, легонько, потом сильнее, и снова нежно… Еве этого было уже мало, она знала, как он умеет это делать – так, что дух захватывает. Она приоткрыла губы, чтобы самой поймать его поцелуй и задержать на минуту, но он дразнил ее, не давая возможности продлить удовольствие. Неожиданно Адам перевернулся на спину, Ева очутилась сверху и вдруг каким-то образом оказалась стоящей над ним на коленях. Адам смотрел на нее взглядом, полным ожидания, и она поняла – инициатива отдана ей. Склонившись так, что ее волосы скрыли их обоих, Ева наконец припала к его губам долгожданным, страстным поцелуем. Она чувствовала, как руки Адама скользят по ее телу, ласкают плечи, грудь, бедра. Но через одежду… Еве вдруг ужасно захотелось раздеться донага… Адам притянул ее к себе, и она послушно опустилась на его крепкое напряженное тело, сразу же ощутив, как Адам возбужден. Вот и доказательство его искренности!

Адам почувствовал, что по телу Евы пробежала дрожь, что поцелуй ее стал настойчивее, и ему стоило невероятных усилий сдержать свою страсть и не наброситься на нее в исступленном вожделении. Он ослабил объятия, и Ева перевела дыхание.

– Если мне еще не удалось переубедить тебя, – прошептал он ей в ухо, – то следующую попытку я не перенесу. Тут уж я за себя не ручаюсь.

Ева положила голову ему на грудь и улыбнулась. Она тоже за себя не ручается, это точно. Но зато теперь уверена, что никакой «холодности» в ней нет и в помине, раз она может так возбудить мужчину, нет, не просто мужчину, а Адама. В голове ее рождались сладострастные мечты, и она с трудом взяла себя в руки.