— Как это возможно? По дорогам можно проехать?

— Нет-нет. Похоже, еще до начала метели, когда оборвало телефонные линии, герцогиня велела слугам — поскольку вы собирались провести Рождество с родственниками в Деббингфорде — закрыть Харли-Грандж до самой весны.

— По всей видимости, она хочет остаться в Лондоне со своим внуком.

— Конечно же, мистер Рейд, дворецкий из Харли, решил, что вы уже доехали до Деббингфорда, поэтому упаковал ваши вещи и отправил следом. Но началась снежная буря, и извозчик доехал только до «Золотого льва» в деревушке Сомертон. Вчера вечером Джордж нашел ваши чемоданы и сундуки, а сегодня утром принес их в замок.

— Как любезно с его стороны! — поблагодарила Жасмин, с удовольствием намазывая мед на хлеб. — Если бы кто-то сказал мне, что мой конь, Метеор, цел и невредим, я была бы совершенно спокойна.

— Уверена, конь где-то найдет себе убежище, мисс Уинфилд. У животных удивительная способность о себе позаботиться, когда мы не можем им помочь!

— Прошу вас, передайте мою благодарность Джорджу Редфорду. Господи, я сама должна была поблагодарить его за то, что он нашел меня в снегу и принес сюда. Он уже уехал из замка?

Мэри, вздохнув, кивнула, и Жасмин заметила, как ее красивое лицо порозовело.

— У него есть своя ферма. Хотя в такую скверную погоду там мало что можно делать. Ужасное место. Ах, если бы только он продал свою землю графу… Боже мой! Вам, наверное, неинтересны мои глупые разговоры. Я немедленно принесу ваш багаж.

— Мэри! Постойте!

Жасмин встала, локоны рассыпались по ее плечам.

— А почему Джордж не хочет продать свою землю? Разве граф дает за нее низкую цену?

Мэри нервно перебирала пальцами большую связку ключей, висящих у нее на кожаном поясе.

— Нет-нет, мисс. Его светлость честный человек, никто не мог бы и слова плохого о нем сказать. Он посулил Джорджу самое щедрое вознаграждение, но в Йоркшире не найти более упрямого человека, чем Джордж. Конечно, Редфорды много веков владели фермой, но ведь это всего лишь обдуваемый ветрами болотистый клочок земли. В этом году даже репа не уродила. Граф хотел бы ее купить, чтобы соединить два больших участка своего поместья. Он намерен осушить болото и обрабатывать землю. Но Джорджа с места не сдвинуть, мисс Уинфилд. А пока он не продаст землю, мы не можем пожениться, потому что ферма не приносит ему столько денег, чтобы содержать семью!

Сообразив, что сказала лишнее, она кивнула девушке и поспешно покинула комнату.

Жасмин принялась за завтрак, осознав, что невероятно голодна.

Она съела вареное яйцо, выпила кофе и съела намазанный толстым слоем меда мягкий хлеб, наслаждаясь вкусом.

Она очень симпатизировала Мэри Лендри, молодой экономке, и сейчас догадалась, что девушка испытывает глубокие, искренние чувства к Джорджу Редфорду.

Жасмин вздохнула и задумалась: каково это — любить человека и настолько переживать о нем, что от одного звука его голоса чувствовать себя на седьмом небе от счастья?

Интересно, такие ли чувства испытывал граф к своей бедной жене?

Любил ли он ее? Или брак был просто выходом из положения, чтобы соблюсти договор, когда старик граф умер?

Не успела она задаться вопросом, какое отношение это может иметь к ней, как принесли ее багаж.

Она аккуратно распаковала свои самые теплые вещи: юбку и пальто, нашла пару толстых чулок, на дне чемодана — старые кожаные туфли.

— Что ж, пусть я буду не слишком модной, но уж точно не замерзну! — засмеялась она, разглядывая себя в высоком зеркале на раме, стоящей в углу комнаты.

Только она собиралась захлопнуть сундук, как заметила сбоку пакет.

Ну конечно! Ее коньки! Жасмин вспомнила, как мама настояла на том, чтобы она взяла их с собой в Англию, услышав, что в Деббингфорде есть огромное озеро — ведь на Рождество там наверняка будут кататься на коньках.

В такую погоду все местные водоемы замерзнут. Без сомнения, в графстве тоже есть озеро. В таких поместьях, как Сомертон, есть всякого рода развлечения.

«Если уж мне нельзя ездить верхом, я определенно могу покататься на коньках. Бог мой, я с ума сойду от скуки, если буду вынуждена весь день читать или шить, пока снег не растает. И уж точно нельзя надеяться, что граф примется меня развлекать. Он прямо сказал, чтобы я не путалась у него под ногами!»

Жасмин надела свой самый теплый плащ и отправилась вниз по резной дубовой лестнице в центральный зал замка.

Как чудесно он выглядел в сиянии дневного света, который проникал сквозь маленькие витражные окна, окрашивая в ярко-алый, синий и зеленый цвета вытертые серые камни пола.

Она могла только стоять, в восхищении глядя на огромные гобелены, доспехи, мечи и сабли, висящие на стенах у нее над головой.

— Конечно, это впечатляет, но все такое холодное и суровое, — сказала она себе. — Почему бы не поставить несколько больших голубых и белых ваз с цветами на эти маленькие столики? Все выглядело бы намного веселее, уютнее.

Жасмин направилась по узкому коридору и наткнулась на дверь, ведущую в сад.

Распахнув ее, девушка ахнула: вид открывался потрясающий.

Она оказалась на террасе, которую совсем недавно подмели и посыпали песком, чтобы по ней можно было гулять.

По ту сторону террасы шел пологий, покрытый снегом склон, внизу — заросли ивняка.

За голыми, склонившимися к земле ветками ив Жасмин заметила поблескивавшее льдом озеро, а за ним — пологие холмы, простиравшиеся к диким болотам.

— Какая красота!

— Значит, вам нравится поместье Сомертон, мисс Уинфилд?

— Ой! — воскликнула Жасмин, поворачиваясь.

Она не слышала, как подошел граф.

На нем были бриджи для верховой езды, высокие сапоги и темно-коричневое кожаное пальто с длинными полами.

— Да, изумительный вид. Первозданная красота.

Граф взглянул на пейзаж, который так много для него значил.

— Думаю, вам здесь больше понравилось бы весной, когда поля усеяны желтыми нарциссами, а на пастбищах пасутся ягнята и можно наблюдать за их играми.

Жасмин вздохнула.

— К сожалению, когда зацветут нарциссы, я уже буду дома, в Миссури. Но ваше поголовье не пострадало, милорд?

— Нет, слава богу. У меня очень хорошие пастухи. Они согнали всех овец вниз до начала метели. Нутром чуют, когда изменится погода.

— Проснувшись сегодня утром, я слышала лай собак, блеяние овец, но голосов не слышала. Ваши пастухи, должно быть, сдерживались изо всех сил.

Граф вдруг засмеялся, и его серьезное лицо помолодело.

— Я передам им ваши слова, мисс Уинфилд. Хотя мне кажется, они ответят, что основную работу сделали собаки: согнали овец в стадо и повели вниз.

— Мне хочется прогуляться. Что скажете, если я поброжу вокруг замка?

Граф кивнул.

— Разумеется. Террасу подмели и посыпали песком. Здесь совершенно безопасно.

Он умолк. Ему так хотелось прогуляться с ней, показать этой юной американке все красоты своего поместья!

Графу нравился ее веселый нрав и решимость преодолеть все препятствия, возникающие на пути.

Большинство знакомых дам высшего света после такого испытания, которое пережила мисс Уинфилд, слегли бы на целых две недели.

Но для него было крайне важно закончить то, что он намеревался сделать в Лондоне с этими бумагами из министерства иностранных дел.

Как только дорогу расчистят, он вынужден будет уехать по своим важным секретным делам.

— Вы простите меня, если я не буду вас сопровождать?

Жасмин почувствовала, что заливается краской.

Господи, неужели он решил, что она ищет его внимания?

Он действительно самый сложный человек, с которым ей доводилось общаться.

Только что он смеялся вместе с ней, его взгляд был теплым и дружелюбным, а через мгновение он вновь настороже, будто это два разных человека.

— Я и не думала навязываться, милорд, — негромко ответила она, вздернув подбородок и обратив на него взгляд своих сияющих голубых глаз. — Прогуляюсь там, где смогу пройти. Может быть, загляну на конюшню, посмотрю на ваших лошадей. Еще я заметила неподалеку замерзшее озеро. Я привезла с собой коньки, поэтому немного покатаюсь на льду. Уверяю вас, у меня и в мыслях не было путаться у вас под ногами. Хорошего дня!

Она повернулась, чтобы уйти, но не на шутку испугалась, когда он схватил ее за руку.

— Ни в коем случае!

— Прошу прощения, милорд, но вы же не можете всерьез возражать против того, чтобы я покаталась на коньках? Я ведь не прошу вас составить мне компанию и заняться тем, что вы явно считаете пустой тратой времени!

На лице графа отразилась досада.

— Озеро не слишком сильно промерзло. Оно очень глубокое посредине, случалось, что люди проваливались под лед.

Жасмин дернула головой, ее белокурые кудри заплясали.

— Я же не полная идиотка, милорд. Я приехала из Миссури, американского штата, где намного холоднее, чем здесь этой зимой, и прекрасно понимаю, что нужно испытать лед, прежде чем на нем кататься. Или вы полагаете, что у женщин здравого смысла меньше, чем у мужчин?

Граф начал терять терпение.

Он лишний раз убедился: женщины бывают настолько упрямы, что не замечают опасности!

Граф вспомнил, как эта юная мисс Уинфилд отказалась спешиться с того огромного своенравного жеребца — и вот к чему привело ее упрямство!

Он слишком хорошо помнил еще одну молодую даму, которая тоже отказалась послушаться совета.

Перед его глазами стояла лошадь, которую заставили перепрыгнуть через забор — он был слишком высок для нее, — потом падение, безвольное тело его жены на земле и крах всех надежд Сомертонов.

Граф неожиданно произнес:

— Я не взываю к вашему здравому смыслу, мисс Уинфилд, но, может быть, можно рассчитывать на ваше воспитание? Прошу вас не кататься сегодня на озере. Пожалуйста, исполните мою просьбу.

Жасмин резко отдернула свою руку.

Как он смеет называть ее невоспитанной!

— Милорд, прошу прощения, если каким-либо образом вас обидела. Я, разумеется, гостья в вашем замке и в вашей стране и прислушаюсь ко всем вашим пожеланиям. Но смею вас заверить: если бы вы были гостем в моем доме, я бы не стала так резко осуждать ваше поведение. А теперь прошу меня простить: здесь нечем дышать!

Она запнулась на последнем слове и отвела взгляд, потому что на ее глаза навернулись слезы.

Развернувшись на каблуках, она зашагала назад в замок, дрожа от злости.

* * *

В миле от стоящего на холме огромного замка, в долине, засыпанная снегом, лежала небольшая деревушка Сомертон.

Несколько грачей лениво летали над высокими вязами, а из дымоходов в морозный воздух поднимались столбы серого дыма.

Пара детишек со смехом и криками играли в снежки, потому что в этот день школа была закрыта, и некоторые хозяйки сметали снег с дорожек и крыльца, тревожась о том, чтобы вода не замерзла в расположенных на улице насосах.

Вывеска на «Золотом льве» не издавала привычного скрипа, потому что погода стояла безветренная.

Температура на улице стремительно падала, но в доме в огромном камине пылал огонь, а воздух был насыщен дымом и запахом пива и жареного мяса.

Джордж Редфорд, как обычно, сидел в углу, наслаждаясь пол-литровой кружкой эля и огромным пирогом с мясом.

Вернувшись домой из замка, он обнаружил, что снег засыпал до половины дымоход его старой фермы, и пока он его не починит, не сможет ничего приготовить.

Когда он принес в замок багаж молодой американки, Мэри сделала ему большой сандвич с беконом, но с тех пор прошло уже несколько часов.

Глядя на огонь, Джордж поймал себя на мысли, как прекрасно вернуться домой замерзшим, мокрым и усталым и застать там Мэри, которая ждала бы его с готовым обедом на столе и радостной улыбкой.

Он покачал темно-рыжей головой и пригубил пиво.

— Что толку об этом мечтать, глупец! — пробормотал он себе. — Я не зарабатываю столько, чтобы завести семью. Мэри не уедет из замка, чтобы жить на ферме, и, откровенно говоря, моя ферма — неподходящее место для семьи.

Джордж бросил школу, когда ему исполнилось четырнадцать, и стал вместе с отцом обрабатывать землю. Но, несмотря на то что был не слишком образован, в глубине души он понимал, что разумнее всего было бы продать землю графу Сомертону.

Однако независимый дух многих поколений его йоркширских предков просыпался в нем от одной этой мысли.