Одним словом, в ней разыгралась неуемная творческая фантазия. В тот же день Блейз написала письмо Кейре Уэсткомб о том, что, будучи довольно известной художницей (что не совсем соответствовало действительности!), она хотела бы пожить в сельской местности и написать несколько картин. Для этого ей нужен небольшой домик в самом живописном уголке. Предпочтительно коттедж, который можно было бы на какое-то время снять.

На успех Блейз не особенно рассчитывала. Здравый смысл подсказывал ей, что такая уникальная деревушка, как Верхний Раушем, обязательно привлекает к себе всеобщее внимание. А потому для нее шансы получить там внаем коттедж практически равны нулю. Особенно если принять во внимание, что большинство сельских коттеджей, как явствовало из проспектов, обычно сдаются местным семьям и полевым рабочим.

Но на этот раз Блейз Клейтон неожиданно повезло. Такое случилось впервые в жизни. У Кейры Уэсткомб нашелся свободный коттедж, на который никто из местных не претендовал. Ей понравилась сама идея сдать его Блейз и тем самым заполучить художника, который бы своими картинами способствовал популярности Национального заповедника. И вот Блейз держала в руках ответ, в котором леди Пенда просила ее приехать для переговоров.

Блейз была одновременно обрадована и несколько испугана. Отправляя письмо в Верхний Раушем, она не знала, что хозяйка деревни и всех тамошних угодий титулованная особа. И теперь мучилась вопросом, что надеть и в каком виде предстать перед столь важной особой. А главное — как с ней говорить? Опыта подобного рода переговоров у Блейз никогда в жизни не было.

По случаю всякого рода торжеств она обычно надевала свой лучший выходной костюм. Правда, «лучший» сильно сказано, но другого у Блейз просто не было. Так она поступила и на этот раз.

Блейз села в поезд и очень скоро добралась до цели. От маленькой деревеньки, где располагалась железнодорожная станция, до Херонри было полторы мили. Погода стояла великолепная, и Блейз с удовольствием прошлась пешком.

Но по пути она так часто и подолгу останавливалась, наблюдая за огромными птицами, оказавшимися простыми болотными цаплями, свившими гнезда на деревьях, что опоздала к условленному часу.

Приятная пухленькая женщина, вероятно экономка, провела Блейз в уютный кабинет, где навстречу ей поднялась очень красивая молодая дама. Блейз смутилась и принялась бормотать извинения за опоздание.

Она ожидала увидеть высокую седовласую женщину. Причем непременно полную и очень строгую. Кейра же по своему возрасту, удивительно красивому лицу и стройной фигуре вполне могла бы претендовать на роль модели в самом модном салоне Лондона.

Кейра бегло взглянула на вошедшую блондинку и стала терпеливо слушать ее довольно бессвязное описание того, как великолепно будут выглядеть на холсте, к примеру, длинноногие цапли на фоне весеннего пейзажа. В результате Кейра согласилась сдать молодой художнице коттедж где-нибудь неподалеку.

Чуть ли не целый день две женщины провели за столом, наслаждаясь ароматным чаем и рассказывая друг другу о себе. Блейз узнала также много интересного о Национальном заповеднике, о том, сколько труда положила Кейра на его организацию и поддержание нормального существования животных. Чуть позже к ним присоединилась Бесси. Слушая исповедь Блейз о ее жизни в Бирмингеме, смерти матери и решении уехать оттуда, добрая компаньонка несколько раз смахивала катившиеся по щекам слезы.

Ближе к вечеру они вышли на улицу, чтобы выбрать коттедж. Искать пришлось недолго. Прямо в центре деревни стоял симпатичный и очень уютный домик, смотревший окнами с одной стороны на зеленые крутые холмы, с другой — на молодую рощицу, а с передней — на грунтовую дорогу, за которой возвышалась небольшая сельская церквушка. Вдоль дороги тянулись большие клумбы. А у каждого деревенского дома был разбит сад, благоухавший запахами, казалось, всех цветов, которые только существовали на свете.

С первого взгляда Блейз влюбилась в этот волшебный уголок, не имевший ничего общего с окрестностями Бирмингема, заполненного шумом проезжающего транспорта, грязью, бродягами и ворами.

Через месяц Блейз переехала в Верхний Раушем. Едва успев распаковаться, она направилась в работавший при заповеднике приют для бездомных животных, чтобы взять какого-нибудь четвероногого друга. Клейтоны традиционно держали в доме собак. Но в последние годы разносившаяся от них шерсть стала вызывать аллергию у больной матери. Поэтому старого пса взяли к себе родственники.

Сейчас Блейз снова хотела взять собаку. Но, посмотрев в зеленые глаза Китса, передумала. Большой пушистый кот мяукнул, спрыгнул на пол со своей мягкой подогретой постельки и подняв трубой хвост, начал тереться о ноги Блейз. Это решило дело, и Китс воцарился в коттедже…


Ранним утром Блейз с холстами под мышкой, раскладным стульчиком в одной руке и мольбертом в другой вышла из дому и направилась вдоль дороги туда, где чернели старинные валуны. По пути она прошла мимо всегда открытых дверей мясной лавки, овощного магазинчика и булочной. На булочную она сначала не обратила внимания. Ибо, в отличие от мясной и овощной лавок, над ее дверьми не было ни рекламного щита, ни даже элементарной вывески. Блейз первоначально приняла ее за обычный жилой дом. Но, увидев толпившуюся у входа очередь, поняла, что ошиблась.

Булочник не только торговал, но здесь же и жил. В правой части первого этажа уже была оборудована пекарня. От торгового помещения ее отделял новенький деревянный прилавок, за которым восседали с видом короля и королевы булочник вместе со своей супругой.

Особенным успехом пользовались здесь очень вкусные фирменные пончики под названием «От мистера Каули», теплые батоны и тесто для приготовления сандвичей. От божественного запаха свежеиспеченного хлеба у Блейз потекли слюнки. Она подошла к прилавку и купила несколько рогаликов к завтраку, полдюжины пончиков и огромный батон. К батонам Блейз привыкла еще в детства. И теперь хотела взять сразу пару — на субботу и воскресенье. Но булочник с супругой убедили ее не делать этого.

— Зачем есть черствый хлеб, если можно в тот же день купить мягкий, горячий, прямо из печи?

Блейз согласилась с их доводами и отложила покупку второго батона на субботу.

Выйдя из булочной, она перешла дорогу и остановилась перед церковью, явно старинной. Опытным глазом Блейз сразу же определила, что некоторые ее элементы относятся к тринадцатому столетию. А возможно, и к более раннему периоду. Церквушка прямо-таки просилась на холст. Блейз решила обязательно заняться ею, как только позволит время.

Кроме того, ей хотелось запечатлеть на холсте некоторые жанровые сцены деревенской жизни. Херонри и деревушку, где она поселилась… Старую плотину и мельницу с каменными жерновами… В общем, список оказался бесконечным! Но сегодня Блейз решила первым делом осмотреть Камни Пенды. Кейра объяснила ей, что именно так называется то, что в проспекте было обозначено как «Древняя каменная стена».

Она уже повернулась, чтобы направиться туда, когда почувствовала на щеке прикосновение чего-то холодного. Схватившись рукой за странный предмет, Блейз поймала его и обнаружила, что это маленький клочок розовой бумаги, вырезанный в форме головы лошади и принесенный откуда-то свежим осенним ветерком. Она посмотрела на него и улыбнулась: конфетти!

Конечно! Ведь в прошлую субботу в деревне была свадьба! Блейз еще раз посмотрела на церквушку. Ей и в голову не могло прийти, что в тот самый день, когда она переезжала в Верхний Раушем, здесь происходило бракосочетание Кейры Уэсткомб с соседним лендлордом Лукасом Харвудом. Правда, Блейз слышала перезвон колоколов и даже отметила их необычайно красивое звучание. Но о том, что это означало свадьбу, узнала только в продуктовой лавке, куда пришла вечером закупить запасы съестного. Об этом говорили очень серьезно. Без всяких сплетен и злословия. В деревнях вообще не принято сплетничать…

На следующее утро Блейз узнала, что леди Пенда вышла замуж за человека, которому было семьдесят с лишним лет. Ей сказали, что дочь новоиспеченного супруга не одобряет этого брака. И что сам Лукас Харвуд навсегда переезжает в Херонри. Но будет жить не вместе с молодой женой, а в отдельном флигеле. Кроме того, поговаривали о каком-то таинственном незнакомце, объявившемся на днях. От него ожидали всяких неприятностей для новобрачных.

Блейз вернулась домой, совершенно ошеломленная подобными новостями. Они казались ей забавными, но и тревожными. Кейра Уэсткомб понравилась ей с первого взгляда. Конечно, брак со стариком ее личное дело. Но все же у Блейз в душе остался неприятный осадок. В то же время она подумала, что надо черкнуть Кейре несколько поздравительных строк…

Незаметно она дошла до конца дороги, где начиналась узенькая тропинка, видимо протоптанная овцами и ведущая через поле. Жена булочника сказала Блейз, что по ней можно скорее всего добраться до Камней Пенды.

Эти древние валуны она уже видела издали, подъезжая к Верхнему Раушему. Они возвышались на поле за деревней, у самого спуска с небольшого холма. Уже тогда Блейз почувствовала, как учащенно забилось ее сердце.

Она пошла по заросшей травой тропинке, миновала маленькую березовую рощу и вышла на полянку, примыкавшую к широкому полю. И остановилась…

Две сильные лошади тащили через поле огромный плуг. Это было так похоже на картину в Британском музее, что в первый момент Блейз просто не поверила своим глазам. Ей показалось, что это галлюцинация, навеянная окружающей сельской природой. Но вот до нее донеслось ржанье и храп лошадей. И Блейз поняла, что видит все это наяву.

С ветвей берез сорвалась стая больших черных ворон и с карканьем полетела прочь. Лошади, не обращая никакого внимания на птиц, продолжали тянуть плуг дальше. Пахарь, не спеша, шел за ними.

Блейз, почти не думая о том, что делает, быстро поставила на землю мольберт, натянула на него холст и вытащила из сумки кисти и карандаши. Через несколько минут на холсте уже появился карандашный набросок лошадей и пахаря на фоне виднеющейся за полем рощи. Блейз почувствовала в этой сельской идиллии что-то очень трогательное и спешила поймать мгновение. Пахарь высокого роста, с сильной рельефной мускулатурой был плоть от плоти той земли, которую пахал. Видно было, что лошади ему доверяют и слушаются его.

Закончив набросок, Блейз присела на раскладной стульчик и стала наблюдать за крестьянином. Ей казалось, что сердца двух послушных животных и человека бьются в такт друг с другом. Между всеми тремя чувствовалась абсолютная гармония, создаваемая общим трудом.

Эйдан Шоу (а это был он!) смотрел одним глазом на плуг, а другим вдаль, на еще не вспаханную землю. Он прошелся плугом вдоль всего поля. Потом развернул лошадей, двинулся обратно и только тогда увидел сидевшую перед мольбертом Блейз, прикрывшуюся от начинавшего накрапывать дождя серым плащом.

Эйдан отвел взгляд и сделал вид, что видит только плуг, лошадей и нераспаханное впереди поле. Это была прекрасная земля — чуть красноватая и плодородная. Такая есть только в Оксфордшире. Правда, сам Шоу больше привык к твердой йоркширской почве. Но он никогда не выказывал никакого неудовольствия происшедшей в его жизни переменой. Он был счастлив тем, что получил работу, на которую даже не рассчитывал, приехав на юг страны в поисках ответов на мучившие его вопросы. И долго не мог поверить в удачу, когда впервые встретился с Кейрой Уэсткомб, предложившей ему место конюха на своей ферме, самой большой в округе.

С тех пор прошло три года. А Эйдан даже и не приблизился к цели, ради которой оказался здесь. Или уже не хотел найти ее…

Размеренным шагом он дошел до конца межи. Блейз продолжала сидеть у кромки поля, склонившись над мольбертом. Она была так увлечена работой, что Эйдан невольно задержал взгляд на незнакомке. Найдя ее достаточно пухленькой, он сразу же проникся к ней симпатией. Ибо терпеть не мог дамочек, доводивших себя до голодных обмороков в погоне за тонкой талией. Издали Эйдану показалось, что неизвестная художница не пользуется и косметикой, хотя ее лицо заметно разрумянилось от холодного осеннего ветра. Руки девушки уверенно и быстро летали по холсту, а голова то и дело поднималась над мольбертом. Тогда Эйдан отворачивался и долго смотрел в сторону.

Он снова взялся за плуг, тронул лошадей и пошел вдоль межи в обратном направлении, подсознательно ища глазами незнакомку. Убедившись, что она сидит все на том же месте, Эйдан неожиданно почувствовал в душе непонятную радость.

Прошел час.

Когда Эйдан в третий раз проходил с плугом мимо Блейз, то остановился, вынул из кармана гаечный и ключ и наклонился, делая вид, будто поправляет лемех. Потом выпрямился и взглянул на часы. Настало время поить лошадей.

Блейз посмотрела поверх мольберта в его сторону, и на лице ее появилось удивленное выражение. Она не могла понять, почему пахарь, оставив в поле плуг и понуривших головы лошадей, куда-то направился. А Эйдан дошел до дальней кромки поля, где над травой возвышался цилиндрический пластиковый контейнер, взял два громадных ведра и наполнил их водой. Вернувшись, он поставил ведра перед лошадьми, отступил на несколько шагов и стал наблюдать, как они пьют.