Даниэла Стил - Драгоценные дары

– Не знаю. Кажется, да. У нее гипс на руке и на ноге. Поговорить с ней я не успела. Так разозлилась, что ушла.

Обе сестры спросили, где сейчас мать, и Тимми дала им адрес больницы Ленокс-Хилл. После разговора с Тимми обе сестры позвонили матери. Ни одна не упомянула об Эйдане. Вероника закончила разговоры и улыбнулась ему: обе дочери проявили редкое для них сочувствие.

– Слухами земля полнится, – с усмешкой заметила она.

– Про меня ничего не говорили? – спросил он.

– Ни слова.

– Извини, что сцепился с Тимми в первые же пять минут знакомства, мне не понравилось то, как она себя повела.

– Может, ей это пойдет на пользу. Могла бы прийти и пораньше, – признала Вероника. – Но как же я рада, что ты здесь! – ее лицо вдруг стало виноватым. – Жаль только, что из-за этого глупого гипса со мной сейчас невесело… – после целого дня тренировок она едва могла передвигаться по палате, прыгая на одной ноге.

– Ничего, справимся, – лукаво подмигнул он.

– Да я не об этом. – Вероника рассмеялась, откинувшись на подушки. – Ну, добро пожаловать в семью, Эйдан. С Тимми ты уже познакомился. Теперь осталось еще двое.

– Жду не дождусь, – он улегся на кровать рядом с ней. – Знакомство с дочерьми может получиться интересным, но меня, признаться, больше привлекает их мать.

Всем троим дочерям Вероники пришлось о многом задуматься после рассказа Тимми. Они и представить себе не могли, что когда-нибудь им придется иметь дело с мужчиной, который доводится близким другом их матери. Причем с мужчиной моложе ее.

Тимми рассказала о случившемся Брайану, ужиная с ним в соседнем ресторане тем вечером, на своем втором свидании.

– А вас это удивляет? – не понял он. – Ваша мать – красивая женщина.

Брайан считал, что Вероника выглядит немногим старше ее дочерей.

– Да, удивляет, – призналась Тимми. – Ведь она всю жизнь прожила одна. У моего отца было множество женщин, а у мамы – никого. Так, редкие встречи, но ничего серьезного с тех пор, как она развелась с моим отцом. Она была всей душой предана ему.

– Значит, ей давно пора было найти себе кого-нибудь, – рассудил Брайан. – Надеюсь, ее друг – хороший человек. Какого она и заслуживает, – добродушно добавил он. Тимми промолчала.

Тимми отправилась навестить мать в воскресенье днем, предварительно созвонившись с ней. Дверь в квартиру открыл Эйдан. Она поздоровалась с ним ледяным тоном, прошла в комнату и все оставшееся время делала вид, что его рядом нет. Визит не заладился с самого начала и продлился недолго. Вероника с трудом передвигалась на костылях, ей по-прежнему было больно. Джой и Джульетта время от времени звонили ей, несмотря на занятость. Джой учила роль для «мыльной оперы», в которой продолжала сниматься, и по-прежнему ждала известий от косметической компании. Джульетта вместе с Жан-Пьером занималась ремонтом шато. В пятницу они чудом избежали катастрофы: водопроводчик устроил небольшой пожар, пока сваривал водопроводные трубы, но, к счастью, огонь удалось быстро потушить. Однако это происшествие встревожило обоих, все выходные Жан-Пьер помогал Джульетте устранять последствия пожара. Даже Элизабет Марнье приехала, чтобы помочь им.

Тимми предложила свою цену за дом, выбранный для приюта, и теперь ждала ответа от владельцев. Об этом она в радостном возбуждении рассказала матери. Эйдан дал им возможность поговорить наедине и снова вышел только затем, чтобы проводить Тимми. Она смерила его недовольным взглядом, не ответила на дружеское прощание и хлопнула дверью.

– Я ей понравился, – с иронической усмешкой объявил Эйдан Веронике. – Просто она боится выразить свои чувства.

Вероника надеялась, что они вскоре помирятся, хотя Тимми об Эйдане не заговаривала. Просто не решилась. Однако вести себя с матерью Тимми стала осторожнее и уважительнее. Слова Брайана и Эйдана подействовали на нее. Несчастье с Вероникой стало потрясением для всей семьи. Все могло закончиться гораздо хуже.

Все выходные Вероника и Эйдан играли в карты и смотрели кино. После ухода Тимми он ненадолго вышел прогуляться с фотоаппаратом и вернулся довольный. Он сказал, что сделал несколько удачных кадров в парке, потом приготовил им обоим на ужин аппетитную пасту, а после ужина некоторое время работал на своем компьютере. Он захватил с собой работу, чтобы пробыть с Вероникой в Нью-Йорке столько, сколько понадобится, и настаивал, чтобы она отправилась с ним в Лондон, как только снимут гипс. Вероника согласилась. К тому времени уже начнется декабрь. Ей казалось, что ковылять на костылях ей придется полжизни.

В понедельник она снова взялась за портрет Николая. Эйдан ворчал всякий раз, когда проходил мимо, но и ему пришлось признать, что портрет очень хорош. Вероника поработала на совесть, тщательно изучила фотографии и видео, постаралась придать лицу Николая реалистичное и живое выражение. Рисуя, она была неизменно внимательна к деталям.

Над портретом она работала всю первую неделю после аварии. Однажды ей позвонил Арнольд с вопросом, читала ли она утренние газеты. Вероника в них даже не заглядывала.

– Вчера арестовали Берти, – напряженным голосом сообщил он. – За мошенничество с ценными бумагами. Теперь у него будут проблемы посерьезнее попыток отсудить чужую недвижимость. Если его признают виновным, он попадет в тюрьму. Хорошо, что Пол до этого не дожил. Его сердце не выдержало бы такого горя.

Но оба знали, что известие вряд ли удивило бы Пола. Он всегда предсказывал такой исход и опасался его.

Вероника сразу же позвонила старшей дочери, и, к ее удивлению, Тимми ответила на звонок мгновенно. О Берти ей уже сообщил Брайан. Вероника надеялась, что теперь Берти отзовет иск, но Тимми сказала, что, по мнению Брайана, он не прекратит процесс против них, чтобы расплатиться с адвокатом по уголовным делам – услуги таких юристов стоят недешево, они обычно требуют аванс.

– Значит, вы с Брайаном поладили? – спросила Вероника. В последнее время Тимми упоминала о нем почти дружеским тоном.

– Вообще-то, да, – весело подтвердила Тимми. – Он дважды водил меня ужинать. В первый раз он сказал, что откажется от нашего дела, если к концу ужина мое мнение о нем не переменится. Мы ходили в «Двадцать одно», прекрасно провели время, и он продолжил вести наше дело.

Вероника изумилась и подумала, что Брайан избрал верную тактику. Но она помнила, что Тимми по-прежнему считает Эйдана врагом, хотя и надеялась, что вскоре они помирятся. Что бы там ни думали ее дочери, обвинить Эйдана им было не в чем. К Веронике он относился прекрасно.

После разговора с Тимми Вероника позвонила Джой и Джульетте, чтобы сообщить им о Берти, и обе ничуть не удивились: они знали сводного брата всю жизнь и помнили, что он всегда был подлым и бесчестным человеком. Рано или поздно он должен был поплатиться за это. Пересказывая разговор Эйдану, Вероника отметила, что обе ее дочери почти обрадовались.

– По-моему, между Джульеттой и ее архитектором в Сен-Поль-де-Вансе что-то происходит, – высказалась она. Джой была явно счастлива с Роном. – А Тимми только что сказала, что встречается с адвокатом.

Похоже, жизнь каждого из членов семьи постепенно налаживалась. За исключением Берти, которому светила тюрьма.

Все пять недель, пока Эйдан составлял компанию Веронике, Тимми общалась с ним холодно, но вежливо, и довольно часто навещала мать. Владельцы выбранного ею дома согласились на ее цену, пора было переходить к осуществлению планов и готовиться к открытию приюта для бездомных. А Вероника наконец научилась ловко передвигаться на костылях.

Ее беспокоил предстоящий День благодарения и неослабевающая напряженность в отношениях Эйдана и Тимми, однако праздник прошел гладко, тем более что всем было не до пышных приготовлений. Джульетта и Джой не смогли приехать домой, Тимми вызвалась поработать волонтером в службе доверия. Эйдан и Вероника праздновали вдвоем. Эйдан приготовил курицу, Вероника – традиционную начинку и все, что к ней полагалось, и они тихо и уютно провели День благодарения в обществе друг друга.

Портрет Николая был закончен за неделю до того, как сняли гипс. Даже Эйдан признал, что портрет великолепен. Вероника отправила Николаю фотографии, он пришел в восторг, расхвалил ее и попросил отправить портрет на его лондонский адрес. В ответ она заявила, что дарит ему портрет, и отказалась брать за него деньги, объяснив, что работа над ним доставила ей удовольствие и вызвала желание снова заняться живописью.

Через день после того, как она отослала портрет, гипс наконец сняли. В честь этого события Эйдан повел ее ужинать и тем же вечером спросил, когда они смогут уехать в Лондон. К тому времени он пробыл с ней в Нью-Йорке ровно пять недель, чувствовал себя у нее как у себя дома, и даже Кармина подружилась с ним. Но теперь ему было пора домой в Лондон, готовиться к выставке. Он и так сделал в Нью-Йорке все, что мог, и проявил безграничное терпение.

– Можем поехать сразу же после Рождества. Или поезжай один, а я после праздника сама приеду к тебе, – сказала Вероника, переполненная благодарностью к нему. Без его присутствия ей было бы гораздо тяжелее. – На Рождество я должна быть дома, а после праздников здесь меня ничто не держит. У девочек все в порядке, Тимми занята, как всегда. Так что с конца декабря я в твоем распоряжении, – умиротворенно заключила она. – Или же можем поехать вместе прямо сейчас, потом я ненадолго прилечу в Нью-Йорк на Рождество, а после него вернемся в Европу.

– Рад слышать, – улыбнулся он. Решено было уехать через три дня, чтобы Эйдан успел наверстать упущенное по работе. Вероника собиралась приехать в Нью-Йорк на Рождество, чтобы отпраздновать его с детьми. Ей казалось, что так будет правильно, и Эйдан согласился.

Перед отъездом Вероника поужинала с Тимми, которая подробно рассказала ей о купленном доме. Пока что она укладывалась в бюджет. Она только что сообщила руководству фонда, где работала, что через три месяца увольняется. Матери она призналась, что постоянно видится с Брайаном.

– А как дела у вас с Эйданом? – настороженно спросила Тимми. Она по-прежнему недолюбливала его, поскольку знакомство получилось неприятным. Но Вероника заметила, что все три дочери стали относиться к ней гораздо внимательнее теперь, когда узнали о существовании Эйдана. Джой и Джульетта чаще звонили ей, Тимми вела себя не так напористо и враждебно, и даже проявляла подобие заботы о матери.

– Все хорошо. Вообще-то, даже замечательно, – спокойно ответила Вероника. – Думаю, он тебе понравится, когда ты познакомишься с ним поближе. Так что дай ему шанс.

– Странно думать, что он почти ровесник мужчины, с которым встречаюсь я, – нерешительно заметила Тимми. Эйдан был старше Брайана всего на два года.

– В этом нет ничего странного. Просто так обстоит дело. Наш возраст не имеет для нас значения, – ответила Вероника, не пытаясь извиняться или оправдываться перед дочерью. – Мы прекрасно ладим. Да, мы разные. У каждого из нас есть свои принципы, и он не мешает мне быть такой, какая я есть. И любит меня. С ним я счастлива, – она не знала, как еще описать свои отношения с Эйданом. Они были прежде всего простыми и легкими. И даже Тимми в разговорах с сестрами признавалась: ей не верится, что Эйдан охотится за деньгами их матери. Все они видели его фотографии в Интернете и знали, что в своей сфере он пользуется известностью и уважением. А Вероника выглядела счастливой, как никогда прежде, – этого не мог отрицать никто из ее дочерей.

– Когда возвращаешься? – спросила Тимми.

– Приеду на Рождество, – объяснила Вероника. Тимми виновато потупилась.

– Меня здесь не будет, мама, – словно извиняясь, сообщила Тимми. – Брайан пригласил меня в Бостон. И мне очень хочется поехать.

Удивленная Вероника тем же вечером позвонила Джой и Джульетте, чтобы выяснить, будут ли они дома на Рождество, и получила тот же ответ. Джой собиралась на Сен-Бартс с Роном на все праздники, просто еще не успела сказать об этом матери. Джульетте было жаль расстраивать Веронику, но и она не собиралась на Рождество уезжать из Франции. Значит, в Нью-Йорке никого из них не будет. Веронике представилась возможность отпраздновать Рождество с Эйданом в Лондоне или в Париже. Так она и сказала ему накануне отъезда, на следующее утро за завтраком.

– Если ты думала, что я расстроюсь, – напрасно, – просиял он. – Сколько ты сможешь пробыть в Европе?

– Пожалуй, пару месяцев, – она улыбнулась. Узнав, что все ее дочери заняты, она вновь переполнилась благодарностью за то, что у нее есть Эйдан. У нее появилась возможность построить вместе с ним новую жизнь и наконец-то пожить для себя. Давно пора.

Эйдан и Вероника улетели в Лондон и принялись жизнерадостно осваиваться в его лофте. Здесь они планировали пробыть дней десять, пока Эйдан не разберется с делами, а на Рождество и Новый год уехать в Париж, немного пожить в квартире Вероники. В одном углу своего лофта Эйдан обустроил мастерскую для Вероники, чтобы она продолжала рисовать, если захочется. На выходных она задумала съездить в Сен-Поль-де-Ванс, выяснить, как идет ремонт шато, проведать Джульетту и познакомиться с Жан-Пьером. По-видимому, роман между ними стремительно развивался.