Марина Суржевская - Драконье серебро

Краст усмехнулся и протянул руку.

— Позволишь к тебе прикоснуться, лирин?

— Ты стал спрашивать разрешения, мой риар?

Он качнул головой, бледные губы тронула улыбка.

— Я нарушил все законы фьордов, моя прекрасная нареченная. Теперь я должен тебе множество даров.

— Мне ничего не надо, — торопливо выдохнула я. — Только…

— Только?

— Только… не погибни завтра, — сердито закончила я, и Краст рассмеялся. Морщинки собрались в уголках его глаз, и я вспыхнула.

— Не надейся. Я слишком много ещё не пробовал, лирин. — Он осторожно сжал мои ладони, поднес к губам, согревая. — Я еще ничего не пробовал. Не пробовал жизнь с девой, от которой не могу оторваться. От которой схожу с ума с первой минуты, как увидел. Не пробовал гулять с ней на закатах, не спать до рассветов, кормить сладкой малиной, когда она созреет. Не пробовал купаться в «оке гор» и целовать свою бледную морь в теплой воде. А потом лежать на траве и смотреть в небо. Я пока не пробовал жить счастливым, лирин. Поэтому не бойся. Я вернусь.

Он вздохнул и отпустил мои руки. И сразу стало холодно.

— Иди в дом, лирин. Не мерзни. Мне нужно подготовиться.

Ильх шагнул в сторону скал.

— Краст? — он обернулся. — Я тоже… еще ничего не пробовала!

Ильх улыбнулся и кивнул. Понял.

Ночь прошла беспокойно. Ирна на кровати вздыхала и жаловалась на неудобства. Солвейг на нее зашипела и вышла, хлопнув дверью, не выдержала. Ветер задувал все сильнее, выл так, что, казалось, снесет наше убежище. Кайлу ильхи прогнали, решив, что замерзнет, и воинственная переселенка дулась в углу.

Мне не спалось. Все думала, вспоминала. О том, что было, о том, что так и не сказала. Хотя чего уж теперь… главное — пережить завтрашний день. Что бы ни задумал Краст, я нутром чуяла — это будет нечто страшное. И смертельно опасное. Ильх сказал, что Дьярвеншилу нужна демонстрация силы и он ее покажет. Но как?

Забылась тяжелым сном уже ближе к рассвету. И проснулась, стоило Солвейг войти в дом.

— Он ушел, — прошептала шагун. — Вставай, лирин.

Ирна и Кайла тоже поднялись, первая — бодро, вторая по обыкновению с жалобами и ворчанием.

Мы нацепили снегоступы из ветвей, говорить не хотелось. Ильхи уже ждали возле скал, бледные и встревоженные.

— Краст велел ждать на утесе, — буркнул Рэм. — И если у него не выйдет…

А-тэм осекся, но я и так поняла. Если у Краста не получится задуманное, Рэм уведет нас от Дьярвеншила.

— Постарайтесь не шуметь.

Конечно, это относилось ко мне и Ирне. Остальные двигались так, что даже снег не скрипел. От беспокойства у меня тряслись руки, приходилось сжимать ладони в кулаки. Утро только-только окрасило мир розовым цветом, снег слабо мерцал в лучах восходящего солнца. Под елями и скальными наростами ещё темнела чернильная тень, кое-где виднелись кусты ярко-синих ягод.

Тихое, красивое, мирное утро. Даже йотунов нет ни одного.

И это было последнее, что я подумала за мгновение до того, как мы угодили в ловушку.

Ровный снежный наст под Рэмом мелко дрогнул и обвалился, увлекая ильха за собой. Следом покатились и другие мужчины. Ирна закричала, кидаясь в сторону, Торкел толкнул Кайлу, и та кубарем отлетела к корням раскидистой сосны. Снег сползал в образовавшуюся воронку, таща за собой и людей. Удержаться на ледяном краю было почти невозможно.

Вскрикнув, я повалилась на бок, завертелась ужом, пытаясь отползти от провала. Снегоступы, раньше помогающие, теперь стали крюками, цепляющимися за снег и не дающими двигаться. Кое-как изогнувшись, дернула веревку, удерживающую сплетенные кругляши на ногах, сбросила… И поползла по-пластунски к деревьям, надеясь уцепиться за ствол и избежать падения в расширяющуюся снежную пропасть.

За спиной ревело и гудело, а потом зарычало так, что я вжалась в сугроб. Ухватилась, наконец, за дерево, вцепилась, обдирая пальцы о кору. Повернула голову.

Скала за воронкой обуглилась от огня, а свет солнца закрыла огромная тень. Дракон… черный дракон. На миг сердце ойкнуло, понадеявшись на чудо. Но, увы, это был не Краст.

Этого зверя я еще не видела. Огромный, кажется, больше уже знакомого мне хёгга. Голову этого дракона венчали не шипы, а две пары рогов — угрожающе направленные вперед. Длинный хвост оканчивался костяным наростом-набалдашником, удар которого легко снес дерево.

Хальдор.

Где-то в стороне взвизгнула Ирна, закричала Кайла…

Дракон дернул головой, на миг змеиные глаза с вертикальным зрачком закрылись пленкой. Из крупных ноздрей повалил пар, приоткрылась пасть со смертоносными клыками…

Над воронкой-ловушкой взвился буран, и тут же на краю показался снежный хёгг. Рэм вцепился когтями в край, осмотрелся. Расправил крылья и зарычал, поднимаясь в воздух. Хальдор плюнул пламенем, и я покатилась в сторону, потому что ближайшая сосенка вспыхнула факелом. Снег вскипел от хёггова огня, мигом превратившись в вязкую кашу.

Я куда-то ползла, пытаясь спрятаться, потому что вокруг творилось что-то страшное. Бились огромные крылья, рычание двух монстров оглушало, хвосты разбивали в каменную крошку скальные наросты, а мы, люди, казались лишь мелкими букашками, которых драконы раздавят и не заметят!

Забившись в узкую щель горы, я осторожно выглянула наружу. Рэм мелькнул в небе серебристой искрой, а потом свалился на Хальдора сверху, припечатывая к земле. Но черный хёгг извернулся и погрузил клыки в основание крыла снежного. Скалы вздрогнули от звериного рева. Чудовища терзали друг друга, и как я ни шептала молитвы перворожденным, становилось очевидно, что побеждал Хальдор. Его зверь был крупнее и тяжелее, изящный серебристый дракон Рэма вился льдистым вихрем, но с его крыльев уже брызгала кровь, заливая вздыбленный снег.

И когда черный хищник прижал шею снежного к земле и щелкнул зубами, намереваясь перегрызть Рэму горло, я закричала.

Но меня даже не услышали, все перекрыл голос Солвейг:

— Не смей!

Хальдор нервно дернул крыльями, мотнул башкой. Змеиные глаза нашли одинокую тонкую фигурку в шкуре. И тут же рядом с шагун вспыхнули голубые искры йотунов. Два силуэта драконов — черный и льдисто-серый — затуманились, расплескались. И вот уже на земле лежит Рэм — раненый, тяжело дышащий, а над ним — яростно рычащий мужчина, который когда-то показался мне безумно красивым.

Впрочем, таким он был и сейчас. Но вызывал лишь ненависть и отвращение.

— Думаешь, я не могу убить его человеческими руками, Солвейг? — рявкнул Хальдор. — Голубые огни не помогут.

И крикнул куда-то в сторону:

— Свяжите их. Не дергайтесь, иначе я перережу Рэму горло!

Из-за скал показались воины нового риара.

— Не слушайте… его! — выдохнул Рэм. Но мы понимали, что, даже если побежим, это ничего не изменит. Хальдор пришел не один, против нас было два десятка воинов. Да и далеко ли убежишь по вязкому снегу?

К тому же, четверо из наших друзей до сих пор не выбрались из ледяного плена хитрой ловушки.

Нас связали одной веревкой, выстроили шеренгой. Мрачный Торкел с разбитой губой впереди, девушки в центре, раненый Рэм в конце. Снежный молчал, лишь в льдистых глазах бушевала ненависть.

— Где Краст? — рявкнул Хальдор, осматривая нашу хмурую компанию.

Солвейг молча плюнула ему под ноги, и мужчина дернулся, как от удара. Его челюсть побелела, с такой силой он сжал зубы.

— Ненавидишь меня? За что?

— За то, что верила, — прошипела Солвейг.

— Дьярвеншилу нужна была йотун-шагун, — заорал Хальдор. — Ты знаешь это. Долг риара — защищать город. Твой отец сделал то, что должен был. И я не имел права мешать. Твой дар должен был пробудиться!

Солвейг снова плюнула, на этот раз — ильху в лицо. Мужчина побелел до серости, на скулах вспыхнули некрасивые пятна. Я сжалась, потому что на миг показалось, что еще миг — и черный хёгг передушит нас всех. Но он лишь до хруста сжал кулаки и отвернулся.

— Ведите их в Дьярвеншил. Краст обязательно явится за своим… отребьем!

Топать по сугробам со связанными руками — то еще удовольствие.

Когда показались дома, я ощущала себя такой уставшей, словно в одиночку воздвигла этот город. Рядом ныла и поскуливала Ирна, так что приходилось ещё и помогать ей, подставляя плечо, когда пухленькая подруга проваливалась в снег.

Над Дьярвеншилом звенел тревожно колокол, и жители высыпали из домов. Провожали нас испуганными взглядами, перешептывались. Хальдор шагал впереди, не оборачиваясь, мы плелись следом. Я пыталась идти с гордо поднятой головой и расправленными плечами, но то цеплялась носками ботинок за неровные доски, то Ирна впереди спотыкалась и тянула меня за собой.

Нас протащили до центральной площади и заставили подняться на помост возле колонны, с которой презрительно взирал на город каменный Ингольф.

Людей становилось все больше. Я выхватила из толпы знакомые лица — мрачная Алвина, встревоженная девушка, которую спасла от йотунов, мальчишки, рассказывающие мне про купальни … Жители хмурились, смотрели непонимающе.

— Зачем здесь эти люди, риар? — выкрикнул бородач в меховой шапке. — Среди них лирин и а-тэм Краста… Краста-хёгга!

— Эти люди нарушили закон, решив тайком войти в город, — ровно известил Хальдор. Он стоял, расставив ноги и заложив руки за спину. Мы сбились тесной кучкой. — Им было запрещено подходить к границам Дьярвеншила, но они ослушались. За это будут… наказаны.

— Там что же, йотун-шагун? — прошелестел взбудораженный шепот, и толпа отхлынула. Сотни глаз со страхом уставились на Солвейг, которую теперь не закрывали наши спины.

— Милостивые перворожденные, да это же Солвейг. Дочь Ингольф-хёгга, утонувшая Солвейг. Она стала шагун? Ее дар пробудился?

— Нельзя пленить йотун-шагун…

— Нельзя прикасаться к той, что ходит по грани…

— Ой, беда будет…

— Молчать! — рявкнул Хальдор. — Шагун предала Дьярвеншил. Она скрывалась, оставив город без защиты. Приютила в своем доме отступников. Нарушила закон. К тому же у Солвейг нет силы истинной заклинательницы. Она слаба и не может защитить нас. Она не может защитить даже себя, разве вы не видите? Разве сильная йотун-шагун, способная противостоять ай-ро, дала бы себя пленить?

Люди зашептались, а я сжала кулаки. Солвейг не отрываясь смотрела на Хальдора, и мне стало жутко от ненависти в ее глазах. И больно…

Но новый риар не глядел в сторону бывшей возлюбленной. Горящий черный взгляд прожигал лица и души жителей города, и те опускали головы, покоряясь силе нового риара.

— В Дьярвеншил пришли перемены. Перемены к лучшему. Этот город достоин сильного хёгга, который подарит каждому из вас защиту, покровительство и Зов. Истинный и сильный Зов!

— Да, риар! — крикнул кто-то в толпе.

Я вздрогнула, нашла лицо одного из членов совета родов. Манавр тоже был здесь — стоял, улыбаясь и с гордостью глядя на сына.

— Дьярвеншил — прекрасный и сильный, это наш дом! — выкрикнул Хальдор, и одобрительных криков стало больше. — Это мой дом. Здесь рождались и умирали наши предки, здесь проживут жизнь наши дети. И я позабочусь, чтобы и они гордились Дьярвеншилом. Я подарю нашему дому процветание!

— Да, Хальдор-хёгг!

У меня поплыло перед глазами. Хотя многие в толпе хмурились, но молчали. Зато сторонники Манавра уже вовсю орали, прославляя нового риара.

— Краст-хёгг так много сделал для города, — задумчивый голос Алвины взлетел над толпой, и на женщину обернулись. — Было время, когда я осуждала молодого сына Ингольфа, верила слухам. Но я ошибалась и имею смелость это признать. Краст-хёгг был истинным риаром…

За спиной кухарки возникли мрачные ильхи, Манавр усмехнулся. С постамента я увидела сталь, приставленную к женской спине. И Алвина замолчала, побледнела.

Хальдор качнул головой и продолжил, словно и не заметил выступления смелой кухарки.

— Время потомков Ингольфа закончилось, — крикнул он. — Порченные дети прежнего риара не достойны быть частью Дьярвеншила.

— Но как же йотун-шагун…

— Дьярвеншилу не нужна хранительница!

— Не нужна? Но как же… Ветер крепчает…

Толпа всколыхнулась, волнуясь.

— Дьярвеншилу не нужна йотун-шагун! — Хальдор обвел взглядом притихших людей. — Есть другой способ успокоить ай-ро. Всегда был!

— Жертва… — пронеслось над площадью, и я похолодела. Что происходит?

— Наши предки знали, как успокоить губительный ветер и отвадить йотунов. Наши предки отдавали ему жертву. Юную деву, которая ещё не познала мужчину и по малолетству не слышит Зова. Отдавали в услужение, навечно. Так появились первые шагун. Но обычай забыт, мы перестали чтить ай-ро, и он злится!