Марина Суржевская - Драконье серебро

— Злится, злится… — пронеслось, нарастая, тревожное эхо.

И я вскрикнула, когда на помост вытолкнули бледную до синевы Анни. Прислужница шмыгала носом и вжимала голову в плечи, озираясь. В ее глазах дрожал ужас. Тонкое белое платье развевалось на ветру, как и распущенные волосы.

— Мы отдадим ай-ро жертву! — выкрикнул Хальдор. Небо над Дьярвеншилом потемнело. Люди испуганно переглядывались, шептались, но натыкаясь на суровые лица воинов Манавра, отшатывались и замолкали.

В вышине разверзлась трещиной молнии тяжелая туча, прогремел гром.

Анни тоненько вскрикнула, обернулась беспомощно.

— Лирин, мне страшно, — шепнула она.

Я дернулась к девочке, но подойти к ней мне не дали.

— Солвейг, сделай что-нибудь! — взмолилась я. Шагун повернула ко мне голову и усмехнулась. Темные волосы разметал ветер.

— Я ваш риар! — перекрикивая грозу, крикнул риар. — Я поклялся защищать вас. И сделаю это!

— Ты никогда не мог защитить Дьярвеншил, Хальдор.

Негромкий голос заставил людей отхлынуть. Вскрикнуть. Небо потемнело до черноты, поднялся ветер. Он усиливался с каждой минутой, зверел. Озирались воины Манавра, не понимая, что происходит. Жители Дьярвеншила закричали, но вопли ужаса утонули в вое нарастающей стихии.

Ледяной ветер бил плетьми, валил с ног, я рухнула на колени, невольно потянув за собой и Анни, и Ирну.

Шипение заставило вскинуть голову. И застыть.

В немом ужасе, как и сотни других людей, я смотрела на проявляющееся нечто. Словно ветер сплетался в жуткое порождение кошмара. Так же, как и его дети, йотуны, ай-ро был почти невидим. Ледяное, прозрачное, сплетенное из двух белоглазых тел чудовище. То ли бескрылый дракон, то ли гигантский змей. Двуполое создание, древнее и ужасное, как сама бездна.

Ай значит «она».

Ро значит «он».

Ветер стих в один миг. Все замерло. Ай-ро пришел…

Тот, о ком в Дьярвеншиле слагали легенды, тот, кого так страшились. Я смотрела и умирала от ужаса, понимая, что черный хёгг — ничто по сравнению с этим вечным созданием недр. Огромное десятиметровое тело рывками двигалось по брусчатке, оставляя инистый склизкий след. Белые глаза казались слепыми и в то же время — все видящими. Две головы ай-ро покачивались, всматриваясь в жителей Дьярвеншила. И лютый холод незримого мира подкрадывался к каждому вместе с порождением бездны.

Люди падали на колени, когда ай-ро проползал мимо.

Я зажала рукой рот Анни, чтобы девочка не вскрикнула от страха и не привлекла внимание ужасного чудовища. Над площадью повисла тишина, нарушаемая лишь тонким звоном полупрозрачного хвоста змея, касающегося камней.

И все вздрогнули, когда сухо ударили палки. Между домами стоял Краст — в одних штанах, босиком. Негромкий перестук странных инструментов в его руках заставил всех вздрогнуть и обернуться. Безглазый ай-ро застыл. А Краст ударил снова, легко двигаясь навстречу чудовищу. И оказавшись совсем близко, качнулся навстречу, продолжая выстукивать завораживающий ритм. Прогнулся назад, подпрыгнул. Ударил сильнее, переступил с ноги на ногу. Плашмя вбил палки в оледеневшую землю, и снова подпрыгнул, развернулся, ударил!

Левая голова ай-ро качнулась, повинуясь танцу. Два чешуйчатых тела расплелись и снова сплелись, возвышаясь над площадью. Повернулись влево-вправо, вторя ритму и движениям Краста.

Но вот правая голова смотрела в упор, не мигая.

И мне стало страшно.

Сухо ударили палки. И тонкая девичья фигура прошла мимо меня, легко сбросив узлы веревок.

Солвейг…

Истинная йотун-шагун. Короткий взгляд между братом и сестрой. И танец — один на двоих. Совершенная гармония двух тел — мужского и женского. Красота движений, от которых хотелось плакать. Два бога, два воплощения грации, дикости, власти. Потусторонней и пугающей силы, в которой оба — и Краст, и Солвейг — были свободны и невыносимо прекрасны.

Они танцевали.

И качались уже обе головы ай-ро. Потому что только так, только вдвоем можно дать древнему чудовищу то, что чего он веками жаждет.

Ай — значит «она».

Ро — значит «он».

Шагун должно быть двое — он и она, только глупые люди все переиначили, все испортили… Все сделали не так!

И на грани ускользающего сознания я увидела, как качаются, понимая, все жители Дьярвеншила. Кухарки, мастеровые, воины… Манавр со своими стражами. Хальдор. Вольнорожденные и благородные, нищие и богатые, счастливые и не очень… Танец-ритуал стер границы и всех нас оставил беззащитными и открытыми. И снова мне хотелось плакать и смеяться, глядя, как танцует ильх и его сестра. Это было так завораживающе красиво, так пугающе сильно… Мне казалось, я плыву по воздуху, растворяюсь, исчезаю по воле тех, кто плетет на обледеневшей земле узор движений и ритма.

Тихо вздохнула Солвейг, остановившись в шаге от ай-ро. Посмотрела в бездонные белые глаза.

Дернулась голова чудовища, глянула в сторону Хальдора. Открылась ужасная пасть с бледным и тонким языком…

Древнее исчадие горы больше не шипело. А потом две белоглазые головы послушно опустились к земле. И ай-ро попятился, уходя из Дьярвеншила обратно в глубину злой горы. Он был спокоен. Доволен. Сыт. Он снова уснет, и будет ему сниться танец…

Налетевший ветер звякнул льдинками, небо посветлело. Солвейг легла на камни, обессилив. Краст упал на колени. Палки вывалились из дрожащих ладоней.

А когда он поднялся, на колени опустился весь Дьярвеншил. Все те, кто много лет смотрел на ильха, как на прОклятого, теперь взирали с благоговением.

— Наш риар… — шепнул чей-то голос. Прошелестел, вернулся эхом. И покатился, нарастая до дикого рева!

— Наш риар. Краст-хёгг — наш риар!

И никто уже не смотрел на ледяную скульптуру застывшего на века Хальдора.

* * *

Люди кричали, люди смеялись. Тянулись к нему, желая прикоснуться. Все те, кто с рождения лишь смотрели косо да шептались за спиной.

Проклятый… Отродье гор… Ошибка…

Сын, который не должен был родиться.

Риар, в глаза которого никто не смотрит.

Сегодня это изменилось. В один миг страх и пренебрежение обернулись восторгом и поклонением. Сила, вот что увидели жители Дьярвеншила. Силу Краста, способную обуздать бессмертное существо, издревле обитающее в недрах злой горы. Ай-ро был всегда, так говорят предки. Бескрылый древний хёгг смотрит в зримое и незримое, пожирает свой хвост и возрождается снова и снова. Две сути — мужская и женская — сплетены в единое. Ай-ро бессмертен и силен, дыхание безглазого чудовища — вечное заточение во льду.

А это страшнее смерти.

Сегодня, на площади Дьярвеншила, Краст показал, что сильнее ай-ро. И люди кричали, люди плакали, прославляя его и Солвейг. Завтра к башне принесут дары — корзины, забитые снедью, мехами и золотом. Жители Дьярвеншила добровольно отдадут все тем, кто способен встать между ними и чудовищем из недр.

Проклятие обернулось властью.

Крики оглушали, в голове все еще стучал ритм танца. А Краст вертел головой, начиная раздражаться от толпы, что не давала пройти, славя своего риара. Он глянул поверх голов, не обращая внимания на взгляды и выкрики.

— Отойдите! — рявкнул, ощущая зарождающееся внутри беспокойство.

Но почему? Разве он не победил?

Уже почти рыча, рванул в сторону столба. Сверху смотрел каменный Ингольф, и Красту на миг почудилось, что он видит нахальную усмешку, исказившую каменное лицо отца. Косо глянул на застывшего во льду Хальдора. Пробился к помосту и похолодел.

— Где Ника?

Среди толпящихся людей его нареченной видно не было.

— Где лирин? — заорал риар, ощущая, как ускользает из пальцев победа. Стекает холодной водой, оставляя после себя лишь озноб.

— Она была здесь, — Солвейг беспокойно осмотрелась. — Была. Рэм, где лирин Краста? Ты видел?

Краст мельком глянул на побратима. Лицо снежного залила такая бледность, что смотреть на него было страшно. Рэм глянул виновато, махнул покалеченной рукой. Взлететь ему в ближайшее время не удастся.

— Я видела! — вперед выступила девчонка-прислужница. — Нику забрал мужчина. Светловолосый, голубоглазый. Очень красивый. И не из Дьярвеншила.

— Лерт! — зашипел Рэм. — Вот же гаденыш!

Краст на мгновение прикрыл глаза. Силы, потраченные на битву с ай-ро, возвращались неохотно, медленно. И это значит, что и хёгг будет ослаблен. Но на отдых нет времени. Беспокойство за Нику разрывало грудь так, как и ай-ро не смог бы!

Риар шагнул в сторону и оскалился, когда на плечо легла ладонь. Развернулся резко и удивился, увидев золотые глаза гостя из Нероальдафе. За его спиной стояли хёгги Совета Варисфольда. Вот только разговаривать с посланцами главного фьорда Красту не досуг.

— Что надо в моем городе Совету Ста Хёггов? — рявкнул он, выбирая место для разбега.

— Здесь лишь четверо, риар Дьярвеншила, — вежливо произнес высокий старик, выступая вперед.

— Признаюсь, я впечатлен, Краст-хёгг. Я слышал о древнем бессмертном ай-ро, живущем в твоих владениях. Но не знал, что защитники Дьярвеншила научились его усмирять. Что ж… Твои умения делают тебя великим риаром. Надеюсь, твое правление станет благополучным и достойным. Совет Ста Хёггов признает твое право на этот город.

Краст нахмурился ещё сильнее. Ему было плевать на заверения Совета, беспокойство грызло изнутри, и, кажется, там уже образовалась дыра!

— И мы желаем тебе счастливых дней и доступную деву в жены.

— Я уже выбрал жену.

— Потому мы здесь, — печально произнес старик. — Дева из-за Тумана. К сожалению, мы допустили ошибку. Невеста из Конфедерации обманула всех нас. Она не имеет права находиться здесь.

— Что вы несете? — невежливо выкрикнул Рэм, становясь рядом с Крастом. Снежного шатало, но он стоял.

— Одно из обязательных условий нашего договора с Конфедерацией — здоровье невесты. Вероника скрыла от нас тяжелую сердечную болезнь. Она не может стать женой ильха и матерью наследников Дьярвеншила. Ее дни сочтены.

— Что?

Краст качнулся. Почудилось, что все остановилось. Люди, ветер, время… Замерло. Обездвижило.

— Она могла умереть в любой момент? — медленно повторил Краст. — В любой? Она могла… умереть?

— Это вина и недосмотр Совета Ста Хёггов.

— Что?…

— Это правда, — в наступившей тишине голос советника из Варисфольда прозвучал слишком громко. — Мы отправим деву за Туман, как только найдем. А Дьярвеншил получит откуп золотом за то, что его риар был обманут. Хоть и не по нашей вине. Но Совет Ста Хёггов всегда признает свои ошибки и платит за них.

Золото?

Краст качнул головой.

Золото… так необходимое Дьярвеншилу. Золото за лирин, обманувшую фьорды. И его — Краста. Если бы нареченная умерла в месяц, отпущенный на знакомство, то получилось бы наоборот: риар Дьярвеншила заплатил бы непосильною плату. Все это время она знала, чем рискует, и знала, чем ее ложь грозит Дьярвеншилу. И ему, Красту.

— За нашу ошибку Варисфольд готов предоставить десять сундуков… — деловито добавил старик. — И новую деву, если на то будет воля риара Дьярвеншила.

Новую деву?

Краст склонил голову. В небе над Дьярвеншилом блеснула первая молния. А потом желтые ломаные линии исполосовали все пространство, разгоняя перепуганных жителей.

Что произошло, я так и не поняла.

Помню лишь, как стояла у столба на площади, смотрела завороженными глазами, а потом тень сбоку, глаза Лерта — и темнота.

Очнулась на кровати. Приподнялась, осмотрелась.

Где это я?

Осторожно спустила ноги на пол и охнула. На мне была короткая рубашка, похоже, мужская. И больше ничего.

Комната, в которой я озадаченно топталась, небольшая, светлая, обставлена добротной и даже красивой мебелью. По светлому дереву плетется узор резьбы — листья и цветы. Кровать застелена пестрым покрывалом, на столе кувшин с водой. Но когда я подошла к окну — ахнула. Уже привычный пейзаж: горе и море — исчез. Вернее, море осталось, но вот снежных вершин, на которые я любовалась каждое утро, нет и в помине. До самого горизонта стелилась вода, такое впечатление, что и дом стоит на волне. Но как это возможно?

Пока я изумленно хлопала глазами, пытаясь хоть что-то понять, за спиной стукнула створка.

Я подпрыгнула и обернулась к двери.

— Лерт? — изумилась я. И снова подпрыгнула, с облегчением.

— Лерт. Что случилось? Где я? То есть… где мы? Почему на мне лишь… рубашка? И чья она?

— Моя, — негромко произнес ильх. Он привалился к дверному косяку, яркие глаза скользнули по моему телу. Нахмурившись, я мотнула головой. Волосы оказались распущены, и отросшие пряди касались спины.