— Ты за этим приехала сюда? — прошипел Джаред, чье тело сотрясалось от гнева.

— Что? — я непонимающе переводила взгляд с него на его жену. Джессика покачала головой и тихо спросила:

— Твоего отца зовут Стивен Марс?

Моя спина выпрямилась, и теперь я с подозрением уставилась на нее. Откуда она узнала реальное имя моего отца, когда он использовал столько псевдонимов?

— Да кто вы такие? — я вскочила на ноги одновременно с Джаредом.

— Не подходи к ней, — пригрозил он, загораживая собой Джессику, но его вид стал менее грозным, когда за моей спиной раздалось навязчивое покашливание. Так Скотт напоминал о своем присутствии.

— Можно мы просто уйдем? — неожиданно робко попросила Джессика.

— Вас вроде как никто не держит, — проворчала я, ногой ударяя по журнальному столику. — Спасибо за ужин, и проваливайте.

Просить дважды не пришлось. Джаред, за ним Джессика, а потом и Дилан двинулись к двери. Перед тем как вышел последний, я заговорила:

— Я, так понимаю, на работе можно не появляться?

Дилан застыл на месте, а потом медленно обернулся. Его взгляд скользнул по неподвижно стоящему Скотту, а потом нашел мои глаза.

— Мне жаль, что я ошибся в тебе.

С этими словами он ушел, захлопнув за собой дверь. В изнеможении я опустилась в кресло, сжимая голову ладонями. За последние два дня мир вокруг меня сошел с ума. Привычные вещи менялись. Обыденность пропала.

— Эшли, посмотри на меня, — позвал Скотт совсем рядом со мной. Я открыла глаза, глядя на него сквозь растопыренные пальцы. — Ты ни в чем не виновата.

— Да? — мои руки легли на его плечи, так как он сидел на корточках перед креслом. — Почему тогда мой дружеский ужин провалился?

Я смотрела в серые глаза Скотта Лемана, понимая, что он точно не даст ответ ни на один мучавший меня вопрос. Он был моим другом. Мне было десять, когда отец приставил ко мне девятнадцатилетнего телохранителя, который был обучен, как профессионал, несмотря на свой юный возраст. Его отец работал с моим на протяжении многих лет, и Стивен Марс не мог доверить свое маленькое сокровище, как он называл меня тогда, никому иному. Я отчетливо помнила, как в тринадцать, на свой день рождения получила от Скотта ролики. Он терпеливо учил меня кататься, успокаивал меня, вытирая слезы, когда я падала, и бережно заклеивал ранки после падений пластырем. Он стал моим героем. Мне льстило, что за мной, такой маленькой, ходит взрослый мужчина. И я влюбилась. Точнее, думала, что влюбилась. Скотт не видел во мне никого, кроме как свое подопечной, и к пятнадцати годам влюбленность к нему вылетела у меня из головы, сменившись вниманием к своим ровесникам. Но я знала, что плечо Лемана всегда рядом. Знала, что он поддержит меня всегда. Если меня кто-нибудь обидел я бежала либо к нему, либо к Джейку.

Мои мысли завертелись вокруг брата.

— Ты давно здесь или приехал из-за Джейка? — потребовала я, подозревая, что отец, наверное, приставил его ко мне в первый же день моего приезда, но Леман покачал головой и, разрывая зрительный контакт, уставился на настольную лампу.

— Я приехал, чтобы забрать тебя.

Воздух со свистом покинул мои легкие, и я почувствовала, как одинокая слезинка прочертила линию вниз по моей правой щеке.

— Это правда? — я безуспешно пыталась избавиться от комка в горле, но слезы все же полились у меня из глаз. — Его убили, да, Скотт?

Леман с мученическим выражением взглянул на меня, и я прочла ответ в его глазах. Он думал так. А значит, это действительно случилось.

Внутри меня все сжалось от всепоглощающей боли, но мне не хотелось плакать при мужчине, который уже обнял меня за плечи. Мне хотелось показать ему, что я стала взрослой, самостоятельной и сильной… Но он притянул меня к себе, как делал сотни раз за последние девять лет, и мой барьер сломался. Зарыдав, я зарылась носом в воротник его белоснежной рубашки, не заботясь о том, что испорчу ее. Скотт обнял меня, шепча на ухо неразборчивые, ничего не значащие слова, но его голос производил волшебный одурманивающий эффект, и я начала погружаться в сон.

* * *

— Спасибо, Молли, — поблагодарила я девушку, за секунду до этого прочитав ее имя на форме. Взяв стакан с холодным чаем, я вышла из кафе «Фантазия», решив пройтись до дома пешком. Сегодня утром я проснулась в своей кровати. Скотт, проспавший всю ночь на диване, который почти вполовину был короче, чем он, уже готовил завтрак.

— Ты в курсе, что ты мечта всех женщин? — широко зевнув, спросила я, протирая одной рукой глаз, а другой доставая из шкафа чистый стакан, чтобы налить себе попить, когда он, оторвавшись от сковородки, махнул лопаточкой в сторону стола.

— Апельсиновый сок в твоем распоряжении.

— О-о, я тебя обожаю! — совершенно искренне призналась я, увидев стакан сока на столе рядом с горкой потрясающе пахнущих блинчиков. — Ты просто чудо.

— Садись, тебе надо поесть, — Скотт бедром шутливо толкнул меня в бок, усаживая на стул, и поставил передо мной пустую тарелку. Вдохнув божественный аромат, я взялась за дело.

— Ты хоть что-нибудь не умеешь делать? — я говорила с трудом, потому что мой рот был заполнен уже третьим по счету блинчиком.

— А ты тут устраивала голодовку? — Леман с некоторым изумлением наблюдал за моими попытками впихнуть в себя четвертый блин. Перед ним я не боялась показаться непривлекательной, а просто наслаждалась моментом. Когда с завтраком было покончено, я встала, намериваясь отправится в душ, потому что на мне все еще оставались вчерашние джинсы и блузка. Мне хотелось смыть скорее не грязь, а воспоминания о неудавшемся ужине, поэтому я, благодарственно чмокнув Скотта в щеку жирными от масла губами, протанцевала в ванную.

Скотт сказал, что до четырех я совершенно свободна, поэтому я решила пройтись по городу, к которому очень привыкла. Это была прощальная прогулка. Я знала, что уже никогда не вернусь обратно. Моя настоящая жизнь больше не отпустит меня назад.

Я шла по центральной улице, но потом решила свернуть в улочку между двумя домами, не желая встретить кого-нибудь из знакомых. А их было предостаточно. Многие посещали «Adam’s market», это был самый крупный магазин в городе, поэтому, узнавая меня, покупатели стали здороваться. Была первая половина дня. Дети — в школе, взрослые — на работе, поэтому некому было наполнять полупустые улицы. Я шла в тишине, пока проходя мимо одного из домов, не услышала стон.

Приблизившись, я поняла, что звуки идут из-за дома, и обогнула двухэтажный коттедж.

— Джессика? — с удивлением позвала я, увидев ее на заднем дворе, державшуюся за свой огромный живот. Она обратила ко мне свое мертвенно-бледное лицо, искаженное страхом. Тревога сковала мое сердце, и я сделала шаг к ней, но она вскинула руку вперед, безмолвно приказывая мне не приближаться. Судорога свела все ее тело, и изо рта вырвался крик боли.

— Давай, я позову на помощь? — нерешительно проговорила я, бросая сумку и стакан с чаем на землю, и подняла руки. — Видишь, я не причиню тебе вреда. Позволь мне помочь тебе?

— Я…я забыла теле… — Джессика не договорила, задохнувшись от очередной схватки. По ее лицу безудержно текли слезы.

— Мне позвонить в больницу? — я задала вопрос, зная, что в любом случае это сделаю, потому что была не в состоянии смотреть на муки этой девушки, которая, отчаянно замотав головой, начала заваливаться. А ей это точно противопоказано. Бросившись вперед, я закинула ее руку за шею и приняла ее вес, не позволяя упасть.

— Джареду… — с трудом выговорила она. — Надо позвонить Джареду.

— Ага, — выдохнула я. — Непременно. Только давай доберемся до скамейки, и я вызову скорую.

Медленными шажочками, останавливаясь каждый раз, когда ее тело пронзала боль, мы добрались до скамейки. Я видела достаточно фильмов, чтобы понимать, что времени в обрез, поэтому выхватив из сумки телефон, набрала номер спасательной службы и продиктовала дежурной адрес.

Машина подъехала в рекордно короткое время, за которое Джессика, вместе со мной, проделывала дыхательные упражнения, позволявшие облегчить боль от схваток. Сотрудники спасательной службы положили ее на носилки и собирались вкатить ее в машину, когда Джессика с силой ухватилась за мою ладонь.

— Не оставляй меня одну, — плача произнесла она, и мольба в ее голосе сделала свое дело. Схватив с земли сумочку, я запрыгнула в машину.

Глава№ 8

Ненавистный запах больницы ударил мне в нос, как только я зашла в эти двойные двери вслед за инвалидной коляской, на которой санитар вез Джессику. Она просила меня позвонить Джареду и даже продиктовала номер, сначала спутав некоторые цифры. Я звонила несколько раз на номер, записанный в ее медицинской карте, но никто не отвечал. Джессика плакала, без устали повторяя, что не может рожать без него, и, сдавшись, я насела на медсестру, сопровождавшую нас.

— Вы сообщили ее родным?

— Ее муж не отвечает, — отрезала она, на ходу меряя давление Джессике, но я не собиралась так просто дать задний ход.

— И что? А матери? Или отцу?

Джессику ввезли в родильную палату, где медсестры готовили все необходимое. Женщина, бросив блокнот, который несла с собой всю дорогу, строго посмотрела на меня поверх очков.

— А вы вообще кто такая?

Неприветливость в ее тоне была очевидна, и, виновато улыбнувшись, я собиралась ретироваться, но Джессика мертвой хваткой вцепилась в мою ладонь.

— Останься! Пожалуйста, не оставляй меня.

Я посмотрела в ее округлившиеся от страха глаза. Она боялась меня по неизвестной причине, но перспектива рожать одной, без единого знакомого ей человека, вселяла в нее панику.

— Хорошо. Я останусь, — я встала рядом с ее креслом, теперь уже успокаивающе сжимая ее пальцы, и ласково улыбнулась. — Тебе нельзя волноваться, хорошо?

В палату ворвался пожилой врач, который, нацепив очки на нос, просмотрел карту, одновременно давая Джессике указания:

— Так, миссис Финч, дышите. Главное, дышите.

Джессика сжала челюсти, но крик боли все же вырвался наружу. Медсестра негромким голосом проинформировала врача о состоянии пациентки. И он, натянув резиновые перчатки, сел на крутящийся стульчик.

— Итак, милые дамы, давайте наполним этот день счастливыми воспоминаниями, — весело проговорил он, и мне захотелось стукнуть его за излишнюю жизнерадостность, но пришлось сдержаться, потому что Джессика, как ни странно, быстро успокоилась и начала правильно дышать. Медсестра отозвала меня в сторону, заставив надеть халат и шапочку для волос. Я вернулась за ширму и поймала взгляд Джессики, которая обеспокоенно ждала моего возвращения. Она больше не спрашивала о Джареде, осознавая, что он уже не придет, и просто обхватила мою ладонь тонкими пальцами. А у меня возникло желание свернуть ему шею при встрече за такое безалаберное отношение к рождению собственного ребенка.

* * *

Я боялась дышать слишком громко, когда мирно сопящего малыша из рук матери передали мне. Джессика ободряюще мне улыбнулась, убирая со лба мокрые волосы. Рождение ребенка, свидетелем которого мне посчастливилось стать, было невероятно прекрасно и поразительно. Точнее, сам процесс мне не хотелось бы повторять, но малыш, которого я держала в руках, вселял в меня трепет. Мой взгляд опустился с морщинистого личика к крошечным пальчикам. Казалось, я могу любоваться им вечно.

Я взглянула на Джессику, которой помогали привести себя в порядок. На время, проведенное в этой палате, мы забыли все проблемы, невольно сблизившись. Она до боли сжимала мою руку, когда наступала очередная схватка. Я вместе с ней плакала, когда палату наполнил плач ребенка.

Медсестра забрала у меня малыша, снова вручая его матери, которая, несмотря на измотанный вид, сияла от счастья, играя с малюсенькой ручкой. Ее посадили в коляску, чтобы перевезти в отдельную палату, где она и ребенок могли бы отдохнуть.

— Ты останешься? — тихо спросила она, и я поняла, что вопрос относился не только к моим планам на ближайший час. Взглянув на время, я с удивлением заметила, что провела в больнице больше двух часов.

— Медсестра сказала, что они дозвонились до кого-то. Так что я подожду, пока придет Мелисса или Джаред, — я замолчала, а потом продолжила, решив ответить и на ее невысказанный вслух вопрос — останусь ли я в городе? — А в четыре мне надо быть уже в самолете, — я не стала уточнять про частный самолет, который отец обещал прислать, несмотря на мои уговоры, что мы со Скоттом прекрасно проведем время в автобусе.

Джессика кивнула, наблюдая за медсестрой, укладывающей ребенка в постельку рядом с ее кроватью.

— Вы выбрали имя? — мне не хотелось говорить громко, чтобы не нарушить атмосферу покоя, и Джессика отрицательно качнула головой.