Джил Мансел - Думая о тебе

— А вы все еще живете дома, как сказал кто-то из них? — Счастливые родители, подумала Джинни, когда повернула на Хенбери.

— С мамой. Отец умер несколько лет назад. Мама не хотела, чтобы я уезжал, — сказал Дэви. — Поэтому я только занимаюсь в Бристоле. А живу дома.

«Счастливая, счастливая мать. Она попросила сына не уезжать, и он не уехал. Как просто, — подумала Джинни. — Как я не додумалась до этого?»

— Она может передумать. Может быть, Руперт переедет, и тогда вы сможете занять его место. — Джинни просто пошутила, но было бы неплохо, если бы это случилось.

— Руперт не переедет, — ответил Дэви, — это его квартира.

— Его? — Она не знала этого. — Я думала, они вместе ее снимают.

Дэви покачал головой:

— Отец Руперта специально купил ее для него, пока он учится в этом университете.

— Что ж, это разумно, я думаю. Если вы можете себе позволить такое, почему нет?

— Из того, что я слышал, отец Руперта может позволить себе все, что хочет.

— Значит, остальные просто помогают выплатить аренду и составляют ему компанию?

— Пожалуйста, здесь поверните направо. Они все учатся на одном курсе. — Тон Дэви был сухим. — И пишут за него реферат. А теперь следующий поворот налево. Ну все, наш дом вон тот, с голубой дверью. Прекрасно. Спасибо большое, может, еще когда-нибудь увидимся. — Повернувшись на сиденье, он добавил: — Пока, Беллами. Дай мне лапу.

Он подождал, пока пес поднял лапу, затем осторожно пожал ее.

— Удачи, — сказала Джинни. — Никогда не знаешь, что тебя ждет. Все может быть лучше, чем порой думаешь.

Дэви вылез из машины.

— Вы считаете, даже застенчивый парень в конце концов может добиться успеха у девушки? Что ж, если бы это был фильм Ричарда Кертиса «Реальная любовь», у меня был бы шанс. — Пожав плечами, он вздохнул: — Однако я не видел, чтобы такое случалось в жизни. Но все равно это закаляет характер. Каждый когда-нибудь должен узнать, что такое безответное чувство.

Джинни наблюдала, как он идет к дому, с виду очень скромному. Скорее всего три спальни и терраса, что ж, Руперт мог бы посмеяться… У Дэви было разбито сердце, ее собственное чуть-чуть треснуло прямо сейчас.

— Пора двигаться домой, приятель. — Потрепав Беллами за ухом, Джинни вздохнула. — Назад в Портсилвер. Прекрасный уик-энд с Джемаймой, правда? Прости, дружок.

Беллами лизнул ее руку, словно хотел дать ей знать, что он ничего не имеет против и всегда готов простить ей все. Джинни с любовью взглянула на него:

— О, милый, слава Богу, что у меня есть ты! Что бы я делала без тебя?

Беллами умер три недели спустя. Рак распространялся с такой скоростью, что его тело не могло сопротивляться. Он не мог ходить, не мог есть, страдал от боли. Ветеринар убедил Джинни, что, усыпив Беллами, она позволит ему уйти спокойно. И это единственное и самое доброе, что она могла сделать для него.

И она согласилась, чувствуя такое безысходное горе, какое ей еще не приходилось испытывать никогда. Беллами был с ними с тех пор, как она развелась с Гэвином. Говорят, собаки приносят радость, и это верно. Беллами появился в их жизни, и месяц спустя Джинни пожалела, что не подумала об этом раньше. Гэвин был ненадежный, лживый, ни в чем не вызывающий доверия… Беллами, напротив, нежный, сочувствующий и очень ответственный. Он никогда не врал ей о том, где был. Его желания были просты, а обожание не знало границ.

— Ты любишь этого пса больше, чем меня, — ворчал Гэвин.

И тогда Джинни отвечала:

— Разве? — Она не отрицала этого.

И вот теперь Беллами не стало. Джинни никак не могла примириться с этой потерей, поверить, что больше никогда не увидит его мохнатую морду. В то утро они похоронили его на заднем дворе под вишней. Джем приехала ночным поездом, и они вместе рыдали во время печального прощания.

Но Джем ждали в Бристоле лекции и занятия, которые она не могла пропустить. Оставаться в Портсилвере не было возможности. С красными глазами и опухшим от слез лицом она села в дневной поезд и уехала в Бристоль.

Джинни сама выглядела не лучше, ко всему прочему заехала себе в глаз щеточкой для туши, когда пыталась накрасить ресницы. Она была эмоционально опустошена, разбита, но вместе с тем слишком взвинчена, чтобы оставаться в одиночестве в опустевшем доме или сидеть у могилы Беллами. И она не любила долго печалиться.

Приняв решение, Джинни поехала в центр Портсилвера и без проблем припарковала машину. В ноябре еще можно было найти место для автомобиля. Так. Но чем бы теперь занять себя? Купить шикарную новую губную помаду, может быть? Сногсшибательный шарф? Или какие-то забавные игрушки для…

«Нет, Беллами умер. Не думай об этом, не думай… Не смотри на других собак, которые прогуливаются со своими хозяевами по улице. И не плачь».

Через несколько недель Рождество, поэтому почему бы не начать выбирать подарки?

Приняв решение, Джинни почувствовала себя лучше. Выбрав гольфы для Джем, она добавила к ним розовый кожаный ремень и записную книжку, украшенную ракушками. В другом бутике нашла пару колготок в клетку, где сочетались два цвета: синий и зеленый, а также купила забавные заколки для волос, которые то вспыхивают, то гаснут, когда вы нажимаете на них, и ручку с лиловыми перышками марабу на конце.

Она всегда обожала покупать глупые мелочи и пустяковые вещички. Сложив все покупки в корзину, она расплатилась и вышла на улицу.

В следующую минуту, взглянув по сторонам, Джинни заметила женщину, о которой не знала ничего, кроме ее имени, — Вера, и сердце заколотилось в груди. Иногда они встречались, прогуливая своих собак на главном пляже Портсилвера. У Веры был элегантный красавец афган по кличке Маркус. Стоя возле хозяйки, он терпеливо ждал, пока она завяжет шарф. С Верой можно было бы поболтать. Но если она заметит Джинни, то, разумеется, поинтересуется, где Беллами.

Этого Джинни не смогла бы выдержать и быстро нырнула в очередной магазин, пока Вера ее не заметила. Внутри все было декорировано в китайском стиле, торговали различными эксклюзивными вещицами, преимущественно ручной работы. Здесь был огромный выбор фигурок животных, вырезанных из дерева и расписанных вручную, стеклянных подсвечников, оригинальных светильников и экзотических украшений.

Джинни взяла с прилавка маленького павлина с хвостом, украшенным драгоценными камнями, и повертела его на ладони. Цифры на ценнике привели ее в шок — ничего себе! Настоящее ювелирное изделие. Тридцать восемь фунтов! Нет. К тому же это не в ее вкусе. О, постой, а те подушки вон там, они действительно ей нравятся. И Джем тоже понравились бы.

Но у Джем не будет шанса любоваться ими, так как ценник гласит, что каждая стоит семьдесят пять фунтов. Что ж, прелестный магазинчик, но все эти вещи ей не по карману.

Подойдя к двери, Джинни выглянула на улицу и убедилась, что Вера все еще там. Не то чтобы ей не нравилась Вера, просто рассказывать другой любительнице собак о том, что Беллами умер, было свыше ее сил. И разреветься на глазах прохожих она тоже не хотела.

Нет, слава Богу, путь свободен. Оглядев магазин еще раз и убедившись, что там нет ничего, что бы еще она хотела посмотреть и могла бы себе позволить, Джинни поняла, что сама стала объектом чьего-то пристального внимания. Темноволосый мужчина не сводил с нее глаз; на нем были джинсы и кожаная куртка. На секунду их глаза встретились, и Джинни заметила что-то странное в его взгляде. Господи, он такой интересный, просто невероятно!

Но на этом все и закончилось. Незнакомец отвернулся, всем своим видом показывая, что потерял к ней всякий интерес. Вернувшись на землю, Джинни устроила себе выговор. Неужели мужчина с внешностью голливудской звезды мог обратить на нее внимание? Да еще сейчас, когда ее лицо опухло от слез, волосы потускнели, а в глазах застыла безысходная печаль?

Конец мечте, как сказала бы Джем с прямотой тинейджера. И правильно. По крайней мере она не стала улыбаться как идиотка и хлопать ресницами, глядя ему в рот. Успокоившись, Джинни повернулась к дверям. Они открылись, пропуская нового покупателя. Она проскользнула мимо него и быстрым шагом пошла к стоянке, чтобы не столкнуться с Верой. Для одного дня достаточно, нужно вернуться домой и…

— Я все видел…

Сердце Джинни трепыхнулось, словно большая рыба, выброшенная на берег, и покатилось вниз. Сильные пальцы сомкнулись на ее руке повыше локтя, и хотя он больше ничего не сказал, она уже поняла, что это именно тот незнакомец.

Кому еще мог принадлежать этот голос?

Повернувшись к нему, она почувствовала, как жар заливает шею и щеки. Черт, вблизи он был еще привлекательнее. И безусловно, умный, способный разглядеть ее душу, а не только сомнительную при ее нынешнем подавленном настроении внешность — как те ассистенты модельных агентств, которые рыскают повсюду, вылавливая привлекательных девушек и заверяя каждую, что она непременно станет звездой.

— Я видел, — повторил он.

И от него очень приятно пахло. Лосьон после бритья, тонкий и терпкий… ее любимый. Не дыша, Джинни прошептала:

— Я вас тоже заметила.

Его взгляд не дрогнул. Он крепко держал ее руку.

— Пойдемте!

«Пойдемте»? О Господи, неужели это случилось? Как в одном из тех черно-белых французских фильмов, где двое знакомятся и почти не говорят друг с другом, а сразу идут и…

— Куда? — остановившись, спросила она. Ведь он совсем чужой. И не может же она пойти к нему, сорвать с него одежду и лечь в постель… с мужчиной, которого совершенно не…

— Назад в магазин.

Воображение Джинни разыгралось. (У него там широкая кровать с шелковым кремовым балдахином на четырех витых столбиках; легкий морской ветерок, проникая в открытое окно, чуть колышет его, потому что в ее фантазии стоял теплый август.)

— Назад в магазин? — Может быть, он хозяин? Или живет над магазином? О Господи, он потянулся к ее руке, это так романтично! Если бы она только могла остановить себя и не повторять его слова с постоянством попугая.

— Пойдемте, ради вас самой лучше не сопротивляться. Все может кончиться хорошо, но…

Что он имеет в виду? Не понимая, Джинни наблюдала, как он взял ее за руку, затем поднял ее и палец за пальцем разжал ладонь.

И тут она похолодела. А в следующую секунду невольное идиотское хихиканье сменил вскрик ужаса.

— Боже мой, какой ужас! Я даже не поняла… Как стыдно! Как я могла не заметить… Слава Богу, что вы заметили. Я верну и извинюсь…

Голос Джинни постепенно затих, когда она поняла, что все ее попытки высвободить руку бесполезны. Мужчина крепко держал ее за запястье — ни улыбки, ни понимания, что все происходящее лишь результат ее невнимания и рассеянности, не было и в помине.

Напротив, его пальцы сжимались все крепче, давая ей понять, что бежать бесполезно.

— Послушайте, — волнуясь, заговорила Джинни. — Я сделала это совершенно машинально. Я не понимаю, как…

— Ненавижу воришек! Надеюсь, вам предъявят обвинение! — отрезал он.

— Но я не воровка! За всю свою жизнь я ничего не украла! Не могу поверить, как вам такое могло прийти в голову! — говорила она, со страхом сознавая, что прохожие начали обращать на них внимание. Некоторые даже остановились послушать их разговор. Джинни повернулась и медленно пошла к магазину, все еще сжимая павлина в руке и стараясь сдержать слезы стыда. И, словно молния, ее пронзил стыд, когда она вспомнила о своих фантазиях по поводу этого мужчины и о том, что совершенно забыла о Беллами.

Насколько же она эгоистична и бессердечна!

Толкнув дверь магазина, она увидела нескольких покупателей и продавщицу за прилавком. Следуя за ней по пятам, очевидно, готовый поймать ее, если она вздумает бежать, мужчина подвел Джинни к прилавку. Она протянула павлина продавщице и, запинаясь, проговорила:

— Мне очень жаль, это обидная случайность, я сама не поняла, что все еще держу его в руке.

— Звучит убедительно, не так ли? — Мужчина приподнял бровь. — Но я наблюдал за ней. Я следил за ее поведением до того, как она вышла из магазина.

Наверное, подобное чувство испытывает невиновный, осужденный за убийство, когда стоит на краю пропасти…

— Пожалуйста, не говорите так. — Слезы жгли глаза. Проглотив их, она вздохнула и продолжила, понимая, что она в центре внимания: — Я не воровка и никогда не нарушала закон, просто я немного не в себе…

— Ну разумеется, — съязвил мужчина. — Иначе вы бы сбежали.

— Послушайте, может быть, вы прекратите? Я не хотела брать этого павлина! Когда я поняла, что держу его в руке, я хотела тут же отнести его назад! — закричала Джинни. — Это недоразумение. — Глядя в отчаянии на продавщицу, она взмолилась: — Вы ведь верите мне? Да? Вы же не думаете, что я хотела украсть его?