Маргарита Южина - Две свадьбы по цене одной

– Мне так тошно было сегодня к ней идти… Я так боялась там сидеть одна… Мы с Лидочкой даже хотели мне на вечер мужчину пригласить… чтобы рядом посидел… как будто это мой новый друг. Вашего Петра Анатольевича…

– Кого? – нервно сглотнул Семенов.

– Ну… – еще больше покраснела Ксения. – Ну работает у вас такой… Петр Анатольевич… А чего вы хохочете-то?

Семенов отвалился на спинку стула и хохотал во все тридцать два зуба.

– И чего? – чуть не плакал он. – Чего не пригласили? Он бы приехал! Даже с собственной женой!

– Ну почему с женой… Он почти приехал… Он без жены хотел, но только чтоб посидеть не дольше часу… Только к нему теща прикатила, он ее встречать отправился… Ну хватит смеяться, а? – не знала куда деться Ксения.

Семенов собрал лицо ладонями, сжал губы, и только в глазах скакали смешинки.

– Я понял, ваша свекровь приняла меня за… Петра Анатольевича… Нет, вы видите, я совсем не смеюсь… И теперь мне надо предстать вашим другом. Нет, вы не хмурьтесь, я только сейчас просмеюсь, а к вечеру буду, как… Петр Анатольевич, – снова зашелся он в хохоте. – Ой, извините, прямо сам не знаю, что со мной такое… Прямо несдержанный какой-то… Короче, нам надо перейти на «ты»! Принимается?

Ксения пожала плечами и вдруг спросила:

– А что это… ты привез? Вот это, в конверте? Неужели деньги? Взятка, что ли?

Семенов потер нос и покаянно вздохнул:

– Ага… Взятка. Нет, а чего ты удивляешься? Я, между прочим, сразу честно сказал!.. Ой, да что ты там роешься? Это не деньги.

Ксения уже заглянула в конверт.

– Это что – путевка? – не поверила она.

– Ну да… – смешался гость. – Но я ведь не думал, что все так… Думал, ты по своей вредности начнешь кричать, руками махать, лаком для волос с черным оттенком пшикаться… Просто хотел тебе предложить выгодный компромисс – твой сын не встречается с моей дочерью, а чтобы ему было легче перенести эту утрату, я ему путевку купил… Там только поставить данные, я их не знаю. Пусть съездит в Швейцарию, покатается на горных лыжах…

– Ага, чтобы он там себе шею свернул, да? Он, может быть, эти горные лыжи только на картинке видел, – дернула губой Ксения и аккуратно затолкала конверт ему в карман. – Забирай свою путевку, привык всем взятки совать…

Семенов теперь не смеялся, похоже, он обиделся по-настоящему:

– С чего это ты взяла? Вот почему у вас у всех такое мышление, а? Если человек чего-то добился, то, значит, непременно взяточник и вор… Я свое это дело с копейки начинал! И никаких мохнатых лап у меня не было! И ни знаний, ни опыта, и подсказать некому! Столько шишек набил! Днем мешки ворочал, а ночью над тетрадями корпел! Кое-как накопил на начальный капитал, а потом – раз! И в один день все прогорело! И не потому, что я в чем-то ошибся, а потому, что у нас просто случился дефолт! Только жаловаться было некому, поэтому снова рукава закатал, и вперед! Да кому это интересно? Взя-а-атки! И вообще!.. Чего сидишь-то?! Тебе же это… мазаться надо! Кудри какие-нибудь крутить! Сидит она… и еще думает про меня всякую дрянь!

Он взял пачку с сигаретами и вышел из домика.

Ксения прислушалась – Семенов спустился с крыльца и пошел к ее клумбам.

Точно девчонка, Ксения подкралась к окну, осторожно отдернула шторку и вытянула шею. Семенов стоял возле маленькой яблоньки, задрав голову, и не шевелился. Потом вдруг повернулся к окну и приветливо помахал ей рукой. Ксения, забыв про то, что она наблюдает тайно, помахала ему тоже. Потом ругнулась про себя и поспешила к зеркалу.

На юбилее Веры Николаевны народу собралось на три стола. Не зря женщина хотела отмечать день рождения именно здесь – как выяснилось, друзей на даче у нее появилось довольно много, а еще и всякие сестры подъехали, дядья, зятья… За все время жительства с Леонидом Ксения так и не научилась до конца разбираться, кто кому и кем приходится. А сейчас уже и не надо стало… Разряженные гости поначалу вели себя весьма достойно. Юбилярша сидела в центре стола, по правую руку от нее восседала новая невестка с сыном, а по левую стояли два пустых стула.

– Это Димочка с девочкой приедут, – объясняла всем раскрасневшаяся юбилярша. – Ксюша! А вы чего так далеко сели? Садитесь вот сюда, рядышком со мной!

Ксения только замахала руками, мол, нам и здесь чудесно. И в самом деле – еще не хватало сесть напротив новой жены Ленечки!

То ли оттого, что она теперь среди родственников сидела неизвестно в каком качестве, то ли оттого, что от тесноты к ее локтю крепко прижимался локоть Семенова, Ксения разрумянилась, как-то нервно блестела глазами, и даже руки у нее первое время подрагивали. Видимо, чувствуя это, Семенов то и дело склонялся к ее уху.

– Ты есть совсем не будешь? – интересовался он.

– Нет-нет… в смысле буду, но потом, – нервно улыбалась она.

– Ну так хоть вилку попроси, тебе не досталось. Или мою возьми… – говорил и заботливо искал вилку.

Или отбирал ее тарелку и деловито спрашивал:

– Того салата положить?

– Нет-нет, не надо… – бормотала она.

– Надо, сначала ты попробуешь, а потом я есть начну… вдруг он невкусный.

Разглядывая ее пустой бокал, шептал:

– Тебе водки, коньяка или самогонки?

– Нет-нет, мне нормально… – окончательно терялась она. – В смысле – мне ничего не надо, я не пью.

– Нет, надо. Я тебе минералки налил, чтобы не выделялась.

В конце концов он добился того, чего хотел – Ксения перестала трястись. И совсем ей стало спокойно, когда он весьма откровенно поинтересовался:

– Я красиво ухаживаю? А то никогда этим делом не занимался… боюсь тебя опозорить перед родней… Я к тебе даже тарелку с курицей пододвинул, а еще могу тост за тебя сказать, надо?

Ксения не выдержала и фыркнула совсем не к месту – в это время новая жена Лени читала виновнице торжества стихи собственного сочинения. Стишки были жиденькие, в них совсем не проглядывалось рифмы, а содержание было нудным и неинтересным – в своем сочинении Анжела желала юбилярше почему-то только здоровья и долгих лет жизни. И, судя по листкам, стихосложению конца и края не предвиделось.

Фырканье Ксении вызвало негодующий взгляд Леонида и лукавое веселье у Веры Николаевны.

– Анжелочка, прости, милая, я только пожурю вон ту молодую особу, – заиграла она морщинками. – Ксюшенка! Я понимаю, у вас сейчас медовый месяц, вам не до этих нудных поздравлений, поверь, мне тоже они надоели, но имей же терпение!

И, обернувшись к дядьям и тетушкам, добавила:

– У меня Ксюша скоро замуж выходит вот за этого орла, ну никак налюбиться не могут, ну никак!

Ксения сидела на стуле, вытянувшись спицей.

– Не вздумай что-нибудь ляпнуть, – прошипел ей в ухо Семенов. – Мировая тетка твоя свекровь. Улыбайся давай. Да не так, счастливо улыбайся… Можешь ласково опереться на мою руку, потом сочтемся.

В это время гости попеременно стали подниматься с рюмками в руках, говорить пожелания и дарить подарки. Ксения тоже подарила – горшок с гортензией и коробку с сервизом.

Ее подарок свекровь приняла с особенным восторгом:

– Ксюшенька! Деточка! Я как раз хотела гортензию! Сейчас это такой модный цветок! Спасибо, солнышко, я тебе потом ее тоже начеренкую… Ой! А сервиз-то какой! И никаких журналов не надо! Вот ведь знает, чем свекрови угодить!

Она настойчиво подчеркивала, что Ксения осталась для нее родным человеком, чем окончательно вывела из себя Леонида.

Он презрительно скривился и в наступившей тишине строго спросил:

– Ксения, и это все, что ты купила на те деньги, которые я тебе привез? Я же тебе дал три тысячи, чтобы ты выбрала маме достойный подарок, а не эту китайскую поделку по двести рублей килограмм?

– Точно-точно, – поддержала его Анжела. – Я тоже такие чашки видела на китайском рынке, но не захотела брать такую дешевку, все же юбилей, можно один раз и раскошелиться.

Ксения стояла бордовая, точно свекла. Она отлично знала, что ни на каком китайском рынке такого сервиза нет, и стоит он даже не три тысячи, а пять, Димка специально бабушке отложил из своей зарплаты, но… Если она сейчас откроет рот, то глупо, предательски разревется!

– Так это вы Леня?! – вдруг радостно вскочил со своего места Семенов. – А я все вас никак не вижу, невзрачный вы какой-то…

Он уже пробирался со своего места к Леониду.

– Вот вам ваши деньги… Мы с Ксюшей сразу хотели вам вернуть… – Он комком затолкал деньги растерянному Леониду в карман и повернулся к имениннице: – Вера Николаевна, а вам от нас еще небольшой презент…

И сунул в руку расстроенной женщине злополучный конверт с путевкой:

– Поедете в Швейцарию, на горных лыжах кататься, а потом Ксению научите, она у нас такая трусиха.

И пока ошарашенная Вера Николаевна, хватаясь за сердце, хвасталась подарком, перегнулся через стол к Анжеле:

– Я понимаю, ваш супруг человек далекий от искусства, но вы-то, мадам! Неужели не можете отличить китайскую подделку от качественного продукта?

Анжела крякнула, покраснела и криво хихикнула. Леня при этом старательно жевал винегрет и опускал голову все ниже. Уши его пылали факелом, а новая жена не могла сдержаться и больно тыкала в бок.

Ксения уселась на свое место и шепотом обрушилась на Семенова:

– Все-таки сунул эту путевку! И как, спрашивается, Вера Николаевна, почтенная дама, будет рассекать на этих лыжах?!

– Обалденно! – скалился во весь рот Семенов и по-мальчишески радовался. – А лихо мы их отбрили, а? Знай наших! Я еще и… как ее… тетке этой, жене твоего бывшего, нос утер! Она теперь его съест. Я видел – уже начала!

Ксения, глядя на него, только с жалостью качала головой:

– И ведь еще называется директором предприятия…

Через часок-другой гости разгулялись. Кто-то пошел курить, кто-то уже лихо отплясывал под баян, а кто-то громогласно ругал политиков. В этом гаме никто, кроме Ксении, и не заметил, как в дверях появился улыбающийся Димка с тоненькой белокурой девчонкой. Пока парень шарил по комнате глазами в поисках матери, та судорожно толкала локтем своего кавалера:

– Прячься! Они пришли! Прячься, пусть усядутся, а то она тебя увидит и сбежит! Да ложись ты куда-нибудь!

Семенов, недолго раздумывая, рухнул прямо на колени Ксении. Той некогда было даже возмутиться – она судорожно прикрыла голову Семенова скатертью и нервно заулыбалась сыну, махая руками:

– Дима!!! Возле бабушки! Садитесь возле бабушки, она вам там место держит!

Дальше ни Димке, ни его подружке поговорить с матерью не дали – сначала на них со всей заботой обрушилась Вера Николаевна, а потом присоединились и остальные гости. Больше всех старался, конечно, Леонид:

– Дмитрий, убери локти со стола! Я говорю, со стола локти скинь!

– Да это не мои локти, – бычился Димка. – Это дяди Бори.

– Не перечь отцу, – влезала Анжела. – Отец сказал – убери, значит, дяди-Борины убери!

– Димочка, детка моя, не обращай на нее внимания, я же не обращаю, – суетилась возле внука Вера Николаевна, никак не желая принимать новую жену сына. – А ты, Леня, лучше за собой гляди! Чего это ты галстук в селедку повесил?! Рыбак нашелся!.. Димочка, давай я тебе котлеток подложу, только что подогрела. Девочка… Дима, как девочку зовут?

– Рано ему еще с девочками, – не унимался Леонид.

Но мать быстро затыкала ему рот:

– А тебе уже поздно! Вон плешь во всю лысину, а туда же – за молоденькой! Анжела, кушай, кушай…

Ксения не слишком прислушивалась к их перебранке, она толкала Семенова, который с ее колен подниматься, похоже, не собирался.

– Семе… Александр Ильич! Ну что ты там, помер, что ли?! – за рубашку вытягивала она его из-под скатерти. – Ты мне всю юбку помял!

– Ты ж в джинсах! Хотя в юбке б оно удобнее было… – ерничал тот, усаживаясь нормально. – А то прямо как будто на чехлах в машине, всю щеку отлежал…

Ксения и в самом деле к свекрови пришла в вельветовых джинсах и в светлой кофточке. Обалдев от семеновских ароматов, она впервые похвалила себя за то, что в ее сумочке всегда лежит флакончик с любимыми духами – осталась привычка еще со времени ее работы в ателье.

– Давай иди к нам в домик, пока дети заняты. Они тебя не увидят, а потом я с Леночкой поговорю, пусть только поедят сначала.

Семенов молча кивнул, поднялся и, смешавшись с пляшущими гостями, поспешно вышел.

Поговорить получилось минут через двадцать – ребята наелись и подошли к Ксении.

– Мам, мы немного посидим и уедем, ага? – спросил Димка. – Ну чего мы тут долго сидеть будем?

– Подождите… пойдемте-ка на веранду, поговорить надо, – позвала их Ксения и вышла из-за стола.

В это время гостей снова пригласили за стол, поэтому на веранде никого не было.

– А куда вы папу моего дели? – спросила Лена, едва они вышли.

– Какого папу? – наивно заморгала Ксения.