— Господи, мне так жаль, что все так вышло, Билл! Я пойду с тобой к Бертраму, — тут же сказала она, едва они успели обменяться приветствиями. — Насколько мне известно, наш общий друг все еще не успокоился.

— Это еще мягко сказано. Он представил суду материалы, дающие ему возможность привлечь меня за клевету. Причем не только список людей, но и описание того, когда и где я предостерегал их от общения с ним. У меня такое ощущение, что мне сегодня все-таки хорошенько дадут по загривку. — Он тяжело вздохнул.

— В таком случае не будем терять времени. Чем раньше ты получишь по шее, тем раньше перестанет болеть. Бертрам у себя.

Они вместе направились по коридору к его кабинету, пересекли приемную, и Джеки постучалась в дверь. Бертрам, как обычно, сидел за своим голым столом, выставив на него руки с выглядывавшими из-под рукавов пиджака белоснежными манжетами сорочки. Пригласив вошедших сесть и недовольно морщась, он заговорил:

— Дело оборачивается для всех нас весьма серьезно. И если нам не удастся аккуратно замять его, репутация «Сэсайети» сильно пострадает. — Он устремил инквизиторский взгляд на Джеки и Билла. — Дошло до того, что этот жалкий Роланд Шоу звонил мне с угрозами.

— С угрозами?! — воскликнула Джеки.

— Именно. С угрозами лично в мой адрес и в адрес журнала. Он сказал, что ты, Билл, оклеветал его перед людьми и что, если ему не возместят ущерб, он подаст в суд на «Сэсайети». Если это случится, серьезный ущерб понесет уже журнал. Сознавая это, он готов удержаться от иска. Но у меня нет совершенно никакого желания платить ему, и я не дам ему ни гроша, если вы предложите мне какой-нибудь другой выход.

— Да… — только теперь Джеки поняла окончательно, что за человек Роланд Шоу.

— Но у него нет убедительных доказательств, — робко подал голос Билл. Он держал в руке какие-то свернутые в трубку бумаги, которыми нервно постукивал себя по колену.

Бертрам устремил на него острый взгляд.

— Но ты ведь предостерегал народ от общения с Роландом! Советовал не связываться с ним и не пускать его на порог! Ну? Советовал?

— Да, но в составленном им списке, который он прислал моему адвокату, указаны совершенно другие фамилии. — Он развернул бумаги и передал их Джеки. — Вот взгляни. Я никого из них не знаю.

Джеки сосредоточенно, нахмурившись, ознакомилась со списком.

— Дай потом мне, — буркнул Бертрам.

— Да, конечно. — Она передала ему бумаги. — Что-то тут не так…

И редактор, и фотограф вопросительно уставились на нее.

— Ведь ты разговаривал только с хозяйками, не так ли, Билл? С женщинами, которые устраивали вечера, а не с их мужьями?

— Да.

— Но в этом списке только мужчины. Здесь нет ни одной женщины. Тебе это не кажется странным? Кто все эти люди? Уж, во всяком случае, не устроители светских вечеров и приемов.

Билл задумчиво кивнул:

— Ты права.

— Что нам известно о вашем Роланде? — раздраженно спросил Бертрам. — Мне не верится, что какое-то ничтожество может стать причиной стольких неприятностей.

— Он домашний учитель, — сказал Билл.

— Откуда ты знаешь? — спросила Джеки.

— Он занимался с сыновьями леди Молтон и, насколько мне известно, вывел их в отличники. Она рекомендовала его с самой лучшей стороны.

— М-да… — пробормотал Бертрам с кислой миной. Джеки вдруг пришла в голову одна мысль.

— Скорее всего здесь указаны его ученики.

— Но я не знаком ни с одним из них! — горячо возразил Билл. — За исключением детей леди Молтон, но здесь их нет.

— Зачем ему делать из них лжесвидетелей? — спросил Бертрам. — Им-то какая выгода?

— Мне кажется… — задумчиво проговорила Джеки, — что у Роланда Шоу есть на них компромат, который он может передать их родителям. И тогда ребятам не поздоровится. Возможно, он шантажировал их и предлагал лжесвидетельство на суде в обмен на этот компромат.

— Боже мои… Как все это неприятно! — Бертрам вернул список Биллу. — Поработай над этой бумажкой вместе со своим адвокатом, только побыстрее. Я не хочу втягивать во всю эту историю «Сэсайети». Это будет для журнала тяжелым ударом. Между прочим, я прямо так и заявил Роланду Шоу. Сказал, что ко мне и к журналу это не имеет никакого отношения!

— Но мы же встанем на сторону Билла, если дело все-таки дойдет до суда, разве нет? — возразила Джеки. — Мы должны помочь ему. Я тоже, кстати, повздорила с Роландом Шоу, но сделала это исключительно во имя журнала! Считаю, что «Сэсайети» должен поддержать Билла, ибо он ни в чем не повинен.

— Если он сможет доказать, что в этом списке указаны лжесвидетели, ему нечего волноваться, — ответил Бертрам. — Уверяю вас. Но мы прежде всего должны думать о репутации журнала. Нас еще никогда не привлекали к суду и у нас никогда не было никаких неприятностей. — Сказал он это весьма сурово, дав понять, что решение окончательное.

Джеки и Билл молча встали, вышли из кабинета и аккуратно прикрыли за собой дверь. Лишь в приемной Джеки дала волю своим чувствам:

— Гад! Кроме журнала, его ничто не волнует!

Они возвращались по коридору к ней. Джеки взглянула на Билла с искренним участием. Он был небогат. Светские фотографы особенно не жируют в отличие от тех, кто обслуживает всякие коммерческие мероприятия или моду. Джеки знала, что Билл попросту не может себе позволить хорошего адвоката.

— Я свяжусь с одним моим другом. Между прочим, он уже предлагал свое содействие. На его компанию работает очень солидная юридическая контора. Я поговорю с ним сегодня же, Билл.

Билл все еще морщился.

— Но это ведь очень дорого. Может, мне обратиться к услугам бесплатного государственного защитника? А? Не знаю, что делать.

— Сегодня вечером все будет ясно и я сообщу тебе. Это человек… — Глаза Джеки вдруг сверкнули теплом, и она улыбнулась. — Только между нами. Это мой новый друг. Когда я рассказала ему про Роланда, он заверил, что все для меня сделает.

Билл перестал морщиться и заметно повеселел.

— О, я так рад за тебя, Джеки. Ты заслуживаешь счастья. Я его знаю?

— Не уверена. Во всяком случае до тех пор, пока он не добьется развода, я не смогу назвать тебе его имя. Но он действительно обещал помочь.

— Спасибо, было бы неплохо.

— Я обещаю тебе, Билл, ибо сознаю — именно на мне лежит вина за то, что с тобой приключилось. Это ведь я рассказала тебе про Роланда. Ты ни в чем не повинен. Любой честный человек на твоем месте счел бы своим долгом предупредить людей об этом самозванце.

— Мы наступили ему на хвост, Джеки. Теперь ему будет весьма затруднительно спокойно разгуливать по Лондону и вламываться в дома к приличным людям.

— Не уверена, Билл, ой не уверена. Полагаю, его решимость пробиться в высший свет нисколько не ослабела.

— У него ничего не выйдет.

Джеки задумчиво посмотрела перед собой.

— Считаю, не стоит его недооценивать. Ты ведь знаешь, как англичане смыкают ряды, когда им грозит что-то неприятное. Боюсь, они могут принять его как равного, лишь бы он не забросал их судебными исками. Полагаю, он еще попортит нам нервы. Остановить такого очень трудно.

Позднее Биллу пришлось вспомнить эти пророческие слова.

Все лето 1990 года на территории Британских островов стояла жара. Пожелтевшая трава стала ломкой, как соленые палочки, реки и ручьи обмелели, а земля крошилась под ногами. Даже Шотландия, обычно влажная и вечнозеленая, славящаяся своим пурпурным вереском и изумрудным папоротником-орляком, несколько недель изнывала под безоблачным небом в ожидании дождя. Зелень в горах поблекла и съежилась, а в обычно студеных глубоких озерах вода стала такой теплой, что можно было купаться.

Они вылетели из аэропорта Хитроу и приземлились в аэропорту Дайс в пригороде Абердина. Всю дорогу Селия смотрела в иллюминатор, подмечая перемены, произошедшие с ландшафтом по сравнению с прошлым сентябрем и с позапрошлым… Высохший папоротник окрашивал горы в различные оттенки: серебристо-белый, золотой, шафрановый. Под безоблачным небом юрко бежали между камнями мелкие ручейки. Слава Богу, Селия успела в последнюю минуту выложить из сумок теплые вещи и заменить их на хлопчатобумажные и льняные.

Самолет приземлился, и они с Хьюго направились по гудронированной дорожке к зданию аэровокзала.

— Какой замечательный здесь воздух, правда? — заметила Селия, делая глубокий вдох. — Только сейчас до конца понимаешь, какой гадостью мы дышим в Лондоне.

Хьюго потянул носом.

— Действительно. Жаль, что мы не можем позволить себе загородного дома.

Селия просунула руку ему под локоть.

— Ничего не поделаешь. Но нам так или иначе приходится оставаться в Лондоне из-за работы.

Он кивнул.

— Может быть, однажды мы с тобой уединимся в Ирландии. Как бы тебе понравилось пожить в доме твоих родителей?

— Возможно, когда-нибудь. — Селия прижалась к его руке. — А пока я и так счастлива. — Она улыбнулась мужу.

— И я, — ответил тот искренне и тоже с улыбкой.

Королева прислала за ними машину, крепкий «лендровер», в багажник которого шофер кинул их дорожные сумки. К замку Балморал вело шоссе А93 — извилистая дорога, проложенная посреди живописных ландшафтов, с горами, разделенными узкими горными долинами и ручьями, с хвойными лесами и березовыми рощами.

Наконец впереди показались серые стены замка с квадратной башней с часами. «Лендровер» въехал на территорию Балморала и покатил по гравийной дорожке мимо ухоженных лужаек в сторону крыльца с портиком, по обе стороны которого высились две традиционные зубчатые башенки. В сравнении с другими замками и дворцами Балморал считался совсем «молодым», он был отстроен в 1855 году. Но Селии нравилась здешняя шотландская архитектура и царившая в замке викторианская атмосфера.

Выйдя с Хьюго из машины, они увидели вышедшего их встречать управляющего имением. Это был отставной армейский полковник, старый друг Атертонов.

— Милая Селия!

Он чмокнул ее в щеку. На этом энергичном и весьма подвижном человеке была шотландская юбка и твидовый пиджак с серебристыми пуговицами. Он исполнял свою должность уже несколько лет.

— Хьюго, здравствуй, старина! Как поживаете? Долетели нормально? — Он повел их за собой в холл. — Охотники скоро вернутся, а пока королева просила меня проводить вас прямо в гостиную, где они с принцессой Маргарет пьют чай. — Не дожидаясь ответа, он спросил: — Может быть, вам нужно сначала привести себя в порядок?

Селия и Хьюго давно уже были знакомы с придворной службой, поэтому привели себя в порядок еще в самолете. Они направились прямо в гостиную. Как и другие главные помещения замка, эта комната совершенно не изменилась со времен правления прабабки нынешней королевы. Здесь все было сделано из шотландки: драпировки, обои, ковры и даже занавески. По стенам висели картины Лендсира и оленьи головы с кустистыми рогами, а в углах стояли кадки с вереском. Все это говорило о страстной любви, которую королева Виктория питала к Шотландии. Как и всегда, когда в замок приезжала королевская семья, в гостиной был разожжен большой каменный камин и огонь лениво лизал толстые чурки. Несмотря на жаркую погоду за толстыми стенами замка, в комнатах было прохладно.

— Как я рада вас видеть! — раздался живой почти девичий голосок, когда Селия и Хьюго вошли в гостиную. Королева вышла к ним навстречу с распростертыми объятиями и улыбкой. Она поцеловала Селию, затем Хьюго и только потом пригласила их за стол. В ногах ее прыгало несколько корги, некоторые принадлежали ей, а другие принцессе Маргарет, которая тоже вышла навстречу Атертонам.

— Ваше королевское высочество… — проговорила Селия, опуская глаза и склоняясь в реверансе. Хьюго поклонился.

— Садитесь со мной и рассказывайте новости, милая Селия, — протяжно проговорила принцесса Маргарет. Она сделала приглашающий жест рукой с зажатой между пальцев сигаретой в длинном мундштуке из слоновой кости.

Хьюго сел на соседний диван рядом с королевой. Легкое напряжение первых минут прошло, и скоро из комнаты стали доноситься звуки веселого смеха и живого разговора. Королева подливала гостям чаю из серебряного чайника времен одного из королей Георгов. Вдруг она спросила:

— А вы видели фильм «Ширли Валентина»?

— С Полин Коллинз в главной роли? Нет, мэм, — ответила Селия.

Королева радостно хлопнула в ладоши.

— Прекрасно! В таком случае сегодня вечером будем смотреть все вместе!

— Но ты ведь уже видела его шесть раз, Лилибет, — возразила принцесса Маргарет, сделав глубокую затяжку. В семейной обстановке к королеве неизменно обращались уменьшительно-ласкательно. Понятно, лишь ближайшие родственники.

— Да, но он мне так нравится! — со смехом ответила королева. — На сегодняшний день это моя любимая картина!