— Я даже не подозревала, — пораженно воскликнула Селия, — что такие люди существуют!

Джеки нахмурилась.

— И это еще только видимая часть айсберга. Роланд Шоу порой прибегает и к помощи наркотиков. Билл рассказывал мне об одном юноше, которого Роланд посадил на иглу. Кончилось тем, что несчастный похитил из дома фамильное серебро, чтобы заплатить за очередную дозу. Представляете, какой стыд для родителей? А Роланд опять вышел сухим из воды. Это очень опасный человек. Выбирает себе в жертвы либо очень молодых, либо стариков, беззащитных и доверчивых, слабых и одиноких. Впрочем, всех этих людей объединяет одно.

— Что? — спросила Селия.

— Наличие денег, — спокойно ответила Джеки.

— Но мы не богаты…

— Зато у вас есть нужные ему связи, что для Роланда даже важнее. Его мечта заключается в том, чтобы принадлежать к аристократическому высшему свету. Все остальное — лишь средства. Деньги ему нужны только для того, чтобы появляться в таких местах, где вращается светская публика. О, он хорошо понимает, для того чтобы допустили в бомонд, нужно иметь деньги, особенно если ты чужак. Если же ты родился аристократом, то и с абсолютно пустым кошельком будешь автоматически причислен к благородному обществу.

— Вы, как я погляжу, заделались большим специалистом по классовому вопросу в Англии, — весело заметил Хьюго. — Честно говоря, я сам об этом никогда не задумывался, но вы, конечно, правы.

— Если бы он не был таким злодеем, мне было бы жалко несчастного, — сказала Селия. — Но сейчас я бы убила его — и все! — Она покачала головой. — Он нанес моей семье такой удар… Вы даже не представляете, как страдает мама… Нелегко и Колину с Ианом, а они чем виноваты? И ведь всего этого могло не быть, если бы Роланд Шоу не отличался такой мстительностью.

— Не переживай так, дорогая, — сказал Хьюго. — Это делу не поможет.

— Ничего не могу с собой поделать, Хьюго! Как бы ты себя чувствовал, если бы тебе сообщили, что твой родной отец разыскивается как нацистский военный преступник? — резковато проговорила Селия.

В этот момент в дверь гостиной постучалась миссис Пиннер и объявила, что ужин готов.

— Спасибо, мы сейчас придем, — сказал Хьюго. — Не могли бы вы проследить за тем, чтобы ребята помыли руки и причесались перед едой?

— Да, милорд.

— Она просто сокровище. Ума не приложу, что бы мы без нее делали, — негромко проговорила Селия, когда миссис Пиннер ушла. — Теперь, когда дети снова дома, она по собственной инициативе остается у нас на весь день и берет на себя готовку ужина, за что я ей искренне признательна.

В столовой горели свечи, и по комнате разносился аромат цветов, которые все продолжали приносить в дом посыльные. Миссис Пиннер находилась в своей стихии. Она подала на стол закуски и выставила перед Хьюго бутылку вина. Колин и Иан стояли, держась за спинки своих стульев, вежливо ожидая, когда рассядутся взрослые.

— Что у нас сегодня? Я умираю с голоду, — объявил Иан, когда наконец их пригласили сесть.

— А где твоя салфетка? Что-то я не вижу, — обратился Хьюго к младшему сыну.

— Ой, извини, пап. — Мальчик заткнул за воротник кончик салфетки. — Что у нас сегодня?

— У нас сегодня, — сказала Селия, пытаясь выглядеть веселой, — сначала копченая рыба, а потом жаркое из баранины с овощами…

— Ура! Мое любимое! — вскричал Колин.

— И мое! — вторил ему Иан.

— Тише, — в один голос сказали родители.

— Затем летний пудинг… — продолжала Селия.

— С малиной и черной и красной смородиной?

— А крем? У нас есть крем?

Селия в притворном отчаянии закрыла голову руками.

— Как вам нравится, Джеки? Ничто не испортит им аппетит!

Джеки улыбнулась.

— Когда я услышала про жаркое и пудинг, мне и самой, если честно, захотелось крикнуть «ура».

Колин и Иан с уважением посмотрели на нее. У них были такие же спокойные серые глаза, как и у матери.

— Есть всегда надо, что бы ни случилось, правда? — сказал Колин.

— Еще бы, — согласилась Джеки.

— А вы насчет дедушки разговаривали? — вдруг спросил Иан, переводя взгляд с гостьи на родителей и обратно.

Хьюго поморщился, словно его ущипнули, но Селия спокойно взглянула на сына и сказала:

— Да, милый. Миссис Давентри знакома с тем гадким человеком, который продал статью о дедушке в газеты.

Иан посмотрел на Джеки с нескрываемым ужасом.

— Он ваш друг?

— О нет, — ответила Джеки. — Недруг, это точно.

— Хорошо. А он много получил денег за свою статью?

— Да, думаю, немало… — Тут Джеки, что-то вспомнив, усмехнулась и обратилась к Селии: — Вы еще не слышали самой свежей сплетни об Элфриде Уитли?

Селия вопросительно посмотрела на нее.

— Роланду удалось втереться к ней в доверие, и закончилось дело тем, что он уговорил ее устроить у них дома вечер для его друзей. Однако туда набилось столько народу, что Элфрида и Селвин, придя в бешенство и бросив все, уехали ужинать в ресторан.

— Не может быть! — воскликнула Селия. — А что было дальше?

— Я слышала, что Роланд объявил ей войну и теперь только и думает, как бы отомстить за унижение.

Селия шумно выдохнула.

— Господи, могу себе представить, на что это будет похоже…

Джеки пожала плечами.

— Я тоже. Одно ясно: он не успокоится, пока не расправится с ней. Элфриде будет стыдно показаться на люди.

Профессор Артур Рауз с упавшим сердцем слушал Хартли Вудкрофта, который рассказывал о том, что M15 удалось выяснить в отношении Роланда Шоу.

— Они убеждены, что находятся на правильном пути, — говорил он. — Роланд Шоу промышляет наркотиками и шантажом. Весьма ловко втирается к людям в доверие с корыстными целями, продает скабрезности бульварным газетенкам и снискал себе определенную репутацию в гей-клубах. Работает просто: подхватывает кого-нибудь из солидных людей, укладывает в постель, а потом грозит разоблачением.

Профессор был поражен.

— Роланд Шоу?! Невероятно! Вы уверены?

— Власти уверены, а мне этого достаточно, — сухо ответил Хартли Вудкрофт.

— Но… но… — Артур Рауз от волнения стал заикаться. — У меня такое ощущение, будто вы рассказываете про какого-то другого молодого человека. Во-первых, никогда бы не подумал, что Роланд Шоу гомосексуалист. Знай я эго заранее, то, разумеется, никогда не позволил бы ему приблизиться к Тому. И еще промышляет наркотиками, вы говорите? Шантажом? Поверить не могу… — Он покачал головой. — И что теперь будет?

Вудкрофт пожал плечами.

— Властям решать. Пока что они установили за ним пристальное наблюдение. Впрочем, насколько мне известно, наркотики, шантаж и гомосексуализм М15 не интересуют. Им важно найти какие-нибудь доказательства того, что эго именно он выкрал чертежи.

Артур Рауз вернулся в кабинет с тяжелым чувством. «Что-то не так», — думал он, но не мог понять, что именно. Интуиция подсказывала ему, что, хотя Роланд Шоу и оказался отъявленным грешником, он все же не похож на человека, способного выкрасть чертежи ядерной боеголовки.


10


Зима 1990


Шофер Селвина каждое утро в четверть десятого подвозил своего хозяина к центральному офису «Уитли констракшн». Несмотря на свой почтенный возраст, Селвин много работал, твердой рукой заправлял бизнесом и до сих пор сам принимал наиболее важные решения. Имея председательское кресло в совете директоров собственной компании, он являлся также президентом лондонского управления по операциям с недвижимостью «Барнетт», вице-президентом музея изящных искусств «Сентрал-Сити» и заместителем председателя лондонской строительной ассоциации.

В то-утро на дорогах было весьма оживленное движение и лимузину с трудом удалось вырулить из общего потока в нужном месте. Наконец машина остановилась во дворе здания на Хай-Холборн. Часы показывали девять шестнадцать. Селвин вылез из лимузина с портфелем в руках и обернулся к шоферу.

— Жду тебя в двенадцать, Джеффрис. Я сегодня обедаю в «Савое».

Шофер, работавший у него последние десять лет, коснулся козырька фуражки рукой в перчатке и ответил:

— Вас понял, сэр.

Селвин поднял глаза к небу. Сегодня был обычный пасмурный день, характерный для ноября. Только сейчас ему пришло в голову, что сегодня двадцать второе число. Как и многие, Селвин прекрасно помнил, что делал в этот самый день двадцать семь лет назад, когда убили Джона Ф. Кеннеди. Они с Хелен должны были пойти ужинать в ресторан. Он заказал столик на двоих в «Дорчестер-гриль». Они с женой собирались отметить подписанный им утром крупный контракт. Но перед самым выходом из дома телевидение и все радиостанции потрясли мир сообщениями о выстрелах в Далласе. Селвин хорошо запомнил свое состояние: словно лишился доброго друга.

«Двадцать семь лет… Боже мой, как летит время. Как будто вчера все было!»

Все еще думая об этом, он вошел в здание и направился к лифтам. Часы над кабиной показывали девять двадцать. Он еще не знал, что через несколько минут на пего обрушится удар, вполне сравнимый с тем, полученным двадцать семь лет назад.

Анна, его личный секретарь, работавшая на Селвина в течение последних двадцати двух лет, как всегда, приветствовала его теплой, почти материнской улыбкой. В ее присутствии ему всегда становилось как-то особенно уютно.

— Как поживаете, лорд Уитли? — спросила она. — Чашечку кофе?

Селвин улыбнулся, глядя на эту милую женщину, скрестившую руки перед пышной грудью. Порой ему казалось, что она не на своем месте. «Из нее вышла бы прекрасная сиделка», — подумал он.

— Да, пожалуй, — ответил он и ушел к себе.

Сев за стол, он вынул из портфеля бумаги и разложил перед собой, намереваясь поработать до полудня, а потом отправиться на деловой ленч.

Анна задержалась с кофе чуть дольше обычного, а когда вернулась, на ней лица не было.

— Боюсь, у нас плохие известия, лорд Уитли, — упавшим голосом сообщила она и приблизилась к нему на цыпочках, словно боясь разбудить кого-то.

Селвин настороженно взглянул на нее.

— В чем дело, Анна?

— Премьер-министр… миссис Тэтчер… только что подала в отставку.

Это был удар страшной силы. Если бы Анна сказала, что премьер скончалась, он не был бы потрясен больше. Маргарет Тэтчер подала в отставку! Женщина, которой он всем обязан, ушла с политической сцены Великобритании! Для него это было равносильно тому, что королева отреклась от престола. На глаза непроизвольно навернулись горячие слезы. Ее предали! Всю последнюю неделю, как он знал, в правительстве шла упорная закулисная борьба, затеянная неудачниками и честолюбивыми интриганами.

— Но она же не сдалась после первого голосования, когда не хватило всего четырех голосов для победы! — воскликнул он.

Анна кивнула. Вид у нее был несчастный.

— Да, но, похоже, кабинет посоветовал ей уйти и не ждать второго голосования. Кабинет считает, что ей не выиграть. Поэтому ради сохранения партии и недопущения раскола среди рядовых членов миссис Тэтчер решила подать в отставку.

Селвин уронил голову на руки. Он знал, что премьеру противостоял член парламента Майкл Хезелтаин, но никак не думал, что дойдет до такого…

— О Боже, какой ужас! Ужас! — пробормотал он с убитым видом.

Селвин поддерживал миссис Тэтчер с самого начала. Он восхищался ею и был согласен с проводимой ей политикой. Как и у многих работодателей, у него существовали трения с профсоюзами, но премьер приручила их и сделала более демократичными. Селвин стоял за нее тайно и явно, и она вознаградила его за преданность титулом пожизненного пэра.

Все блистательные успехи последнего десятилетия явились логичным продуктом той атмосферы, которую она создала для толковых бизнесменов вроде него. Компания Селвина процветала и получила известность. Акции дорожали не по дням, а по часам. Окунувшись в сферу купли и продажи недвижимости, Селвин заработал на этом дополнительные деньги. Восьмидесятые годы были исполнены духа предпринимательства. Весь мир лежал у Селвина и у таких, как он, под ногами. Те, кто умел воспользоваться шансом — а таких было немало, — за короткое время сколачивали огромные состояния. Полку миллионеров прибывало еженедельно. Молодые люди стали уходить на пенсию в тридцать пять лет, ибо уже могли себе это позволить. По всей стране возникло множество новых компаний и фирм. Конкуренция усилилась, и это оздоровило рынок.

Впрочем, экономика развивается по законам цикличности. Селвин понимал, что подобный стремительный расцвет предпринимательской сферы надорвал рынок и в последнее время в экономике наметился кризис. Ставки по ценным бумагам резко снизились. Он чувствовал, что надвигается серьезный спад, но свято верил: миссис Тэтчер знает, что нужно делать. Она добьется снижения стоимости жизни и процентных ставок, и тогда экономика вновь оздоровится и начнется новый бум. И Селвин пожнет новые плоды своего труда.