— А что, если опять произойдет революция, и мы потеряем землю?

— Тогда мы возьмем наших лошадей и отправимся в Калифорнию. К этому времени нас там уже никто не станет разыскивать. А может быть, мы продадим лошадей и двинем на Восток, во Флориду. Там тебе понравится. Сам я там ни разу не был, но, говорят, климат в тех краях очень теплый — лето круглый год. Там мы тоже будем в безопасности.

— Ты ни о чем не волнуешься.

— У меня нет времени на это. Самое главное, что мы вместе. Все остальное не так уж важно.

— А как насчет войны, которая может разразиться в Америке из-за рабов? В душе ты солдат, дорогой. И ты с Севера, где люди считают, что рабство — это зло. Я знаю по собственному опыту, что войны очень будоражат людей. Будешь ли ты чувствовать себя обязанным сражаться на стороне северян?

Какое-то время Клей молчал, лишь погоняя лошадей.

— Пока что я не решил, Нина. Я знаю только, что люблю тебя и наше ранчо. Войны, может быть, и не будет, но даже если она и начнется, к этому времени у нас уже будет большое поместье и, возможно, пара ребятишек. Я не смогу все это оставить.

Она прильнула к его плечу, до самого дома молясь о том, чтобы только не было войны. Наконец Клей остановил фургон перед домом и приказал одному из сторожей заняться лошадьми.

— Мы разгрузим продовольствие утром. Сейчас слишком темно, и я устал. Поставь фургон в сарай, Хьюго.

Работник кивнул.

— Да, хозяин.

— Спасибо, — сказал ему Клей, помогая Нине спуститься на землю.

Они вошли в дом, и как только Клей закрыл за собой дверь, он сразу же набросился на нее. Нина вскрикнула, ее шаль упала на пол.

— Что ты делаешь, дорогой?

— Ты прекрасно знаешь, что свела меня с ума этим танцем. Мне показалось, что поездка длилась целую вечность. Нина, ты ведьма.

Она успокоилась, ведь сначала ей показалось, что он злится на нее за этот танец. Клей опустил жену на кровать. Затем снял шляпу, ботинки и ремень. Она подвинулся, давая ему место. Его глаза горели желанием. К ее радости, он вдруг улыбнулся.

— Понимаешь ли ты, какое страдание доставила мне этим танцем? Я и не знал, что ты умеешь танцевать. — Он наклонился к ней и поцеловал ее грудь.

Нина почувствовала, что кровь закипает в ее жилах. Она радовалась тому, что может доставлять удовольствие мужчине. Ее черные глаза засветились.

— Я хотела, чтобы ты загорелся желанием. Я танцевала только для тебя, любовь моя.

Клей обнажил ее груди и, склонившись над ней, стал целовать соски. Какая она сладкая! Он начал целовать ее шею, касаясь языком, как будто хотел извлечь из нее желание. Затем он жарким поцелуем поцеловал ее в губы, понимая, что Нина даже не догадывается, насколько взволновали его ее слова о возможности войны в США. Он окажется в затруднительном положении, начнись там военные действия. Мексика стала его домом.

— Я хочу тебя, Нина, — прошептал он. — Я хочу полностью насладиться тобой, прежде чем уеду на побережье. Я буду так скучать по тебе.

Нина тяжело задышала, обняла его за голову и прижала к себе. Клей раздел ее, и она закрыла глаза, когда он начал целовать ее живот, спускаясь все ниже. Она хотела вести себя с ним совершенно раскованно, даже вызывающе. Сегодня ночью она будет танцевать под музыку Клея Янгблада.

* * *

За отдаленными холмами расположился лагерь нескольких молодых мексиканских конокрадов, которые объединились в банду.

Теперь Эмилио важничал. Он достиг своей цели, стал главарем. У него в карманах стали водиться деньги, которые он получал за краденых лошадей. Кроме того, они ограбили один банк в Техасе.

Теперь он вернулся в Мексику, скрываясь от рук правосудия. Казалось, что техасские полицейские представляют сейчас большую опасность для бандитов, чем военные. Стало очень престижно заниматься кражами и грабежами в Техасе, избегая при этом столкновения с полицейскими.

Эмилио встал и отошел от костра, возле которого сидел. Он смотрел в сторону своего родного дома, где теперь жили Нина и ее муж-гринго. Юноша все еще злился на них за то, что они прогнали его два месяца назад. Ему казалось, что, забрав Нину у Клея, он мог бы довольно быстро убедить ее, что она вышла замуж не за того человека.

— Через два дня мы совершим большой угон, — сказал он своим друзьям по-испански. — Вон в том большом ранчо живет моя сестра и ее муж-гринго, но эта земля наполовину принадлежит мне. А это значит, что и лошади, которые пасутся на этой земле, тоже мои.

Он усмехнулся, думая о том, как одурачит Клея Янгблада, когда украдет лошадей у него прямо из-под носа. Может быть, после этого тот все бросит и вернется к себе на Север, где ему и место. Эмилио повернулся к бандитам, которые ждали его указаний.

— Мы украдем лошадей, подожжем постройки и уничтожим посевы. А еще мы похитим мою сестру, чтобы досадить этому американцу.

— Почему бы нам не убить его? — спросил один из бандитов.

Эмилио вглядывался в далекий огонек, светящийся внизу. Наверное, это свет одного из окон его родного дома.

— Я бы хотел убить его, — ответил он. — Но все-таки он муж моей сестры. Для начала проучим его хорошенько. Может быть, он уедет отсюда. Все равно долго он с моей сестрой не проживет. Когда-нибудь он ее бросит. А если он не уберется с моей земли, тогда мне придется его убить.

Эмилио достал бутылку виски и сделал большой глоток.

Глава 22

Нина проснулась от криков на улице. Выглянув в окно, она увидела, что ночное небо озарено ярким пламенем. Ее сердце бешено забилось в тревоге. Она спрыгнула с кровати, накинула халат, выбежала в гостиную, распахнула парадную дверь и увидела, как пылает недавно построенный Клеем амбар.

— О, нет! — воскликнула она.

Все работники ранчо с криками носились взад и вперед. Одни выводили лошадей, другие пытались тушить огонь.

Нина хотела к ним присоединиться, но в темноте кто-то взял ее за руку, завел назад в дом и запер за ней дверь. Тусклая лампа, горящая на кухне, осветила лицо этого человека.

— Эмилио! — воскликнула Нина.

Налившиеся кровью глаза брата горели ненавистью. Он размахивал винтовкой.

— Где он?

Глаза Нины округлились, ее сердце защемило от тоски.

— Ты убьешь… его? — Ее охватил гнев и стыд при мысли, что этот человек — ее брат. — Как ты можешь поступать так со мной, твоей родной сестрой? — негодовала она. — Это ты поджег амбар?

— Мне нужно было отвлечь внимание работников, чтобы проникнуть сюда. Ну, так где же твой муж? Я не стану убивать его. Просто хочу предупредить, чтобы он не преследовал нас.

Нина замерла, глядя на брата так, как будто перед ней стоял последний подонок.

— Ты хочешь ему навредить! Слава Богу, что он уехал на побережье продавать лошадей! Тебе опять не повезло. Ты больше не брат мне. Ты — вор и убийца!

— Заткнись и собирай свои вещи! Я добился своего! Я явился сюда, чтобы уничтожить то, что создал здесь этот гринго, к тому же забрать лошадей, моих лошадей, потому что они пасутся на моей земле! И я пришел, чтобы забрать с собой мою сестру!

— Я никуда с тобой не пойду!

Он положил винтовку, и как только он это сделал, Нина рванулась к двери. Но Эмилио крепко схватил ее за руки и повернул к себе лицом.

— Ты пойдешь со мной, или, клянусь, я велю моим людям поджечь все сараи и постройки и уничтожить посевы! Тех лошадей, которых мы не сможем забрать с собой, мы застрелим, а вместе с ними Джулио и других работников. Ты этого хочешь? Мы можем сделать так, Нина! Но ты сможешь спасти все, что построил здесь твой муж. Пойдем со мной. Он тоже хочет избавиться от тебя, пойми! Ты ему больше не нужна! — Он отпустил ее, слегка толкнув. — Выбирай. Пойдем с нами, или мы уничтожим все, что построил тут твой чужестранец!

Нина пришла в негодование, у нее на глаза навернулись слезы. И от этого она еще больше разозлилась.

Она храбро посмотрела в глаза Эмилио.

— Почему ты хочешь, чтобы я пошла с тобой?

— Я хочу, чтобы ты убедилась, как ошиблась! Тебе лучше быть со мной. В душе ты любишь ту жизнь, которую мы вели вместе. Тебе не пристало жить в этом доме. Ты же не старуха! Ты должна скакать верхом на лошади, совершать набеги вместе с нами, быть свободной женщиной, а не марионеткой в руках какого-то мужика!

— Ты хочешь, чтобы я отправилась с тобой только потому, что тебе нужна моя помощь! Ты хочешь, чтобы я завлекала тех людей, которых ты собираешься грабить! Но я покончила с такой жизнью, Эмилио! Я люблю Клея. Мне нравится жить здесь. И у меня скоро родится ребенок, Эмилио. Не думаю, что я смогу нравиться мужчинам, когда у меня появится большой живот!

Он с ненавистью смотрел на нее, как будто все еще не верил в то, что его сестра может делить ложе с гринго.

— Тебе следовало выйти замуж за мексиканца! Карлос любит тебя. Разве ты не знала об этом? Он так тосковал по тебе, когда ты оказалась в руках военных в Нью-Мексико. Я обещал ему, что привезу тебя.

Нина тряхнула головой.

— Что же это такое? Ты считаешь себя вправе отдавать меня мужчине, будто я какая-то шлюха или рабыня? Что с тобой произошло, Эмилио? Я не узнаю моего родного брата. Вино разрушает твой мозг, вот в чем дело.

— А я думаю, что ты мне врешь про ребенка! Но даже если ты и беременна, я все равно хочу взять тебя с собой. Я докажу, что твоему гринго нужна не ты, а твоя земля! Он вернется сюда, отстроит ранчо и спокойно станет жить без тебя!

— Он будет меня искать. А когда найдет, то убьет тебя!

Эмилио усмехнулся.

— Меня он не убьет, потому что я твой брат. Он замешкается, тут-то я и убью его! Но я уверяю, что он не станет тебя разыскивать. И если ты его любишь, то сейчас отправишься со мной и тем спасешь ранчо. Иначе он вернется на пустое место! Когда он узнает, что брат его жены натворил все это, у него уже не останется не грамма любви к маленькой мексиканке. Он все бросит и вернется в Штаты, где ему и место. Тогда ранчо вновь станет нашим.

Раздался чей-то крик. Эмилио схватил винтовку и бросился в спальню.

— Ни слова, иначе он умрет! — крикнул он ей.

Когда в дверь постучали, Нина в смятении не знала, что ей делать. Она не хотела, чтобы страдали невинные люди, и в то же время она не могла стать виновницей смерти брата, хотя он уже превратися в подонка. Она понимала, что только чрезмерное пьянство и буйная жизнь сделали его таким. Она открыла дверь. На пороге стоял Джулио.

— Я хотел узнать, как вы тут, сеньора, — обратился к ней работник. — Вы, наверное, уже видели пожар?

— Сколько построек сгорело, Джулио?

— Не думаю, что нам удастся спасти амбар, сеньора. А в нем находятся четыре лошади. Мы делаем все, что можем. Не знаю, почему начался пожар. Оставайтесь в доме, здесь вы в безопасности. Вы уже ничем не поможете.

Нина кивнула.

— Спасайте, что можно, Джулио. Все это будет ударом для Клея. Он вложил в этот амбар столько денег и труда. Я уже не говорю про лошадей. Это такая потеря. — Ком застрял у нее в горле. Она не могла думать о том, что Эмилио и его люди уничтожат все, что с таким трудом создавал ее муж. Но рисковать жизнью своих работников она тоже не могла. — У меня все в порядке, Джулио. Занимайся своим делом.

— Да, сеньора. — Работник повернулся и поспешил прочь.

Нина закрыла дверь и повернулась лицом к брату, который вышел из спальни.

— Я соберу свои вещи. Но ты дурак, Эмилио. Презираю брата, который наносит вред мужу своей сестры и уничтожает то, что создавалась при ее участии. Я не испытываю уважения к брату, который вытаскивает свою беременную сестру из дома. Ты думаешь, что сможешь изменить меня и заставить вновь полюбить бандитскую жизнь? Но я теперь совсем другая. Ты убедишься, что Клей женился на мне не из-за ранчо. Прежде всего ему нужна я. И ему нужен ребенок, которого я ношу под сердцем! — Теперь Нина жалела о том, что не сказала Клею про ребенка. Он бы тогда с двойной энергией разыскивал ее. — Ты считаешь, что Клей не станет меня искать? Еще как станет, брат. Если будет нужно, он бросит все ради меня. Но пока я хочу сохранить то, что он создал.

Она прошла мимо Эмилио и скрылась в спальне, где быстро переоделась. Ее глаза застилали слезы, в горле першило. Клей! Он вернется домой, увидит, что ее нет. Они вновь будут разлучены друг с другом. Может быть, на этот раз ему так и не удастся найти ее. Она бросила какую-то одежду в свою сумку, надела сапоги, прикрепила к поясу пистолет, который давно уже не носила. На минуту ей пришла в голову мысль выстрелить из него в Эмилио, но ведь он оставался ее братом. Нина перекрестилась и попросила Матерь Божью простить ей прегрешения.

— За домом для тебя приготовлена лошадь, — сказал Эмилио. — Мои люди ждут нас к северу отсюда. Пока ваши работники тушат пожар, мои друзья уже, наверное, угнали кобылиц твоего мужа, которые паслись на северном пастбище.