– А кроме того, ты отстегнешь кругленькую сумму. Моя сестра заслужила приличную жизнь.


– Выше голову, дружок, мы почти приехали.

Джордж едва сдержался, чтобы не закатить глаза в ответ на замечание матери. Господи, как может эта женщина так сиять, проведя несколько часов в карете, зажатая между его сестрами? Он обменялся взглядом с Генриеттой.

– Да и пора, – отвечал Джордж. – Господи, какое счастье! Из тесной кареты мы переберемся в домишко, где куча народа.

Перспектива визита в загородный дом ужасала Джорджа, пусть хозяин и был его старым другом. Это хуже, чем бал. Здесь придется торчать не часы, а дни, несколько дней. Лишь по вечерам он может спасаться в комнате для игры в карты. Все остальное время придется искать более изощренные способы укрыться от матримониальных намерений матери.

Мать с улыбкой отмахнулась от его колкостей.

– Сарказм тебе не идет. Сколько раз это повторять? Постарайся глядеть приветливо. Полагаю, так легче найти невесту.

У Джорджа дернулся левый глаз, как всегда при разговоре о браке.

– Если мне потребуется невеста, я так и сделаю. Что бы вы мне порекомендовали? Нечто вроде такой мины?

И он растянул рот в такой широкой ухмылке, что собеседнику стали видны коренные зубы. Видит Бог, долго он так не выдержит, щеки уже сейчас ныли от напряжения, а ссадины на лице отозвались болью.

– Прекрати немедленно, – одернула его мать, как всегда, неумело изображая строгость. – Жаль, что лицо у тебя так исцарапано. Моему пониманию недоступно, зачем мужчины калечат друг друга.

– Просто спорт. – Объясняя, откуда взялись царапины, Джордж слегка отклонился от истины, сославшись на неудачу в боксерском клубе. Правда расстроила бы мать куда больше.

– Что ж, тут ничего не поделаешь, но я уверена, здесь ты встретишь свою будущую жену, и смотри, чтобы так и случилось.

– О да, а Хенни, – он подмигнул сестре, – одновременно объявит о своей помолвке со старшим грумом. Полагаю, двойная свадьба на Рождество – как раз то, что надо.

Мать Джорджа постаралась изобразить негодование, но веселые искры в глазах разрушили весь эффект.

– Ты неисправим, дорогой.

– Но очень мил и забавен.

– Вот если бы ты направил это твое обаяние на молодых леди…

Джордж остановил ее взмахом руки.

– Мадам, полагаю, что я не единственный неисправимый в этом транспортном средстве.

– Глупости! – Мать вскинула голову так резко, что перья ее шляпы скользнули по лицу Кэтрин, второй сестры Джорджа. – И вообще, сейчас речь идет о тебе.

На ум Джорджу тотчас пришли такие слова, как «мания» и «упрямство», но он сдержался. Разумеется, матери хочется видеть его женатым, семейным человеком. Все матери стремятся к этому, как только их дети достигают подходящего возраста. К несчастью, его представление о подходящем возрасте отличалось от представления его матери по крайней мере на десять лет. Видит Бог, ему всего двадцать девять лет.

Джордж поймал взгляд Генриетты. Ее усмешка без слов говорила: «Лучше ты, чем я», но мать, разумеется, очень скоро переключится на свою старшую дочь – не позже, чем они окажутся в бальном зале, где у Рэвелстоука стоит фортепьяно. И тогда, в сочетании с тем, что Кэтрин выдавала за пение… Джордж подмигнул сестре. Только бы Рэвелстоук заготовил достаточно бренди. Джорджу оно потребуется в немалых количествах, если мать потребует, чтобы дочери развлекали публику.

Карета с грохотом остановилась в конце подъездной аллеи. Каменная громада Шорфорд-Хауса серым пятном выделялась на фоне синего неба. Со двора донеслись крики, стукнула разложенная лестница. Джордж вскочил, готовясь помочь матери и сестрам выбраться из кареты.

Слабый бриз приносил соленый запах с пролива, который смешивался с тяжелым духом конюшен. Шею Джорджа согрели теплые лучи мягкого августовского солнца.

– Не могу поверить, что вы наконец приехали.

Джордж обернулся на голос. От дома с широкой улыбкой на лице к ним приближался Бенедикт Рэвелстоук. Но вот его взгляд остановился на лице Джорджа, и он нахмурился.

– Я как раз собрался узнать, как долго твоя мать выкручивала тебе руки, убеждая приехать сюда, но вижу, она применила значительно более радикальные средства.

Джордж стиснул руку старого друга.

– Сделай мне одолжение, не обсуждай эту тему. Если мне придется и дальше терпеть компрессы и женское квохтанье, лучше сразу лечь в постель.

– Не могу даже представить, как ты сумеешь всего этого избежать. Стоит Джулии тебя увидеть…

– Кто-то здесь упомянул мое имя? – раздался из-за спины Бенедикта голос жены, которая – с огромным колышущимся животом – шествовала от дверей дома. – Сплетничаете у меня за спиной?

Рэвелстоук поймал руку жены и притянул ее к себе. Их пальцы переплелись, как будто супругам было трудно разлучиться даже на минуту. Их глаза встретились, и казалось, что на мгновение оба улетели куда-то далеко, в страну, где они были только вдвоем. Это длилось не дольше пары секунд, но было понятно, как много они успели сказать друг другу.

Джордж хотел было закатить глаза, но сдержался и кашлянул. Помоги ему Бог, если его самого когда-нибудь сразит любовный недуг.

Джулия шагнула вперед, чтобы рассмотреть своего гостя как следует.

– О Боже, что ты сделал с лицом?

Рэвелстоук приподнял брови и пожал плечами.

Джордж, убедившись, что мать занята слугами, разбиравшими багаж, ответил:

– Неудачно вступил в довольно жаркую дискуссию, но не тревожься, все выглядит хуже, чем обстоит на самом деле.

– Велю поварихе приготовить тебе припарку, чтобы синяки быстрее рассасывались.

Джордж помотал головой.

– Обо мне не беспокойся. Уверен, у нее полно дел – столько гостей будет толочься в доме всю следующую неделю.

– Тут нет никакого беспокойства. Кухарка берет особые травы у одной женщины из деревни. Недавно один жеребенок расшибся, но эти травы сотворили чудо. Сейчас он как новенький. Носится по пастбищу, всех обгонит и даже не вспотеет.

– Ты предлагаешь мне средство, которым вы лечите скотину? Благодарю, но думаю, мне следует пока воздержаться. Только сделай мне одолжение, не делись своими планами с моей матерью.

Джулия со смехом высвободилась из рук мужа и отправилась приветствовать сестер Аппертон. Вскоре воздух заполнили высокие женские голоса.

Джордж, склонив голову набок, оглядел фасад дома.

– Ты выглядишь до неприличия счастливым.

– Как всегда, предпочитаешь выражаться поцветастее, – с усмешкой отозвался хозяин и сделал несколько шагов к дому. – Не собираешься объяснить мне, что ты на самом деле здесь делаешь?

– Присутствую на домашнем празднике по твоему приглашению. Буду наслаждаться сельской идиллией в обществе твоих гостей, чем же еще можно заняться?

Трудно придумать лучшее времяпрепровождение.

Рэвелстоук искоса посмотрел на друга.

– Морочь голову кому-нибудь другому. Наверняка ты влип в какую-то историю и теперь явился сюда, чтобы спрятаться или чтобы я вытащил тебя из этой переделки.

– Не хочешь похвастаться какой-нибудь новой лошадкой? – Джордж махнул рукой в сторону конюшен. – Новой кобылой? Такой, чтобы ожеребилась новым чемпионом Аскота?

Рэвелстоук похлопал его по плечу.

– Значит, дела так плохи? Может, лучше поговорим у меня в кабинете, пока леди устраиваются на новом месте? Если тебе надо исповедаться в особых грехах, я готов тебя выслушать.

– Ты же знаешь, я не слишком религиозен. Вокруг столько соблазнов. Вот если бы викарий угощал свою паству виски, прихожане выказывали бы больше усердия.

И следом за лакеями, волочащими многочисленные сундуки – Джордж вспомнил, что мать советовала сестрам взять с собой весь гардероб, – они поднялись на крыльцо.

– Кстати, кого еще ты пригласил?

– Пожалуй, слишком многих, но Джулия решила, что нам следует проявить гостеприимство. Если я смогу кое-кого убедить купить у меня лошадей, то дело того стоит. Разумеется, она пригласила свою сестру и моего брата. А раз у нас будет присутствовать один граф и один маркиз, то половина наших светских знакомых сочли возможным тоже напроситься в гости, хотим мы того или нет.

Джордж подавил стон отчаяния.

– А это значит, что матушка непременно выставит сестер напоказ. Прошу, скажи, что ваш рояль расстроен?

– Дело в том, что Джулия уже пригласила кого-то его проверить.

– Тогда закажи еще один ящик бренди. Лично для меня.

Рэвелстоук захлопнул за собой дверь кабинета, прошел к столику у стены, где стоял хрустальный графин с напитком густого янтарного цвета, щедро налил в два бокала и передал один Джорджу. Тот заглянул в глубину ароматной жидкости и собрался было проглотить все одним глотком, но передумал. Не следует перегибать палку, иначе можно сделать больше признаний, чем рассчитываешь.

Рэвелстоук чокнулся с Джорджем и приподнял свой бокал.

– А теперь говори. Что привело тебя сюда, да еще в таком состоянии?

– Похоже, моя любовница забыта кое-что мне рассказать. Например, что у нее есть братец, которому не по нраву, что его сестра – содержанка.

– Но ведь ты не лишил ее невинности? – Рэвелстоук вопросительно приподнял бровь. – Или как?

– Конечно, нет. Нечего было и спрашивать. Я не соблазняю девственниц. – Сквозь свинцовые переплетения окна Джордж смотрел на зелень газона. У беленой изгороди мирно паслись кобылы. Их жеребята весело скакали вокруг. – Я не первый покровитель Люси и, безусловно, не последний.

– Тогда почему ее братец к тебе прицепился?

Стремясь выиграть время, Джордж сделал глоток бренди.

– Я приехал не за тем, чтобы обсуждать свои трудности из-за любовницы.

Рэвелстоук одарил его скептическим взглядом.

– Тогда почему ты здесь?

– Мне что, нельзя навестить старого школьного друга, особенно если учесть, что ты никогда не бываешь в городе? – Он поставил стакан на полированный дубовый стол. – Да ты сам практически вынудил меня приехать в этот Богом забытый уголок Кента.

– Меньше всего я ожидал, что ты почтишь своим присутствием столь респектабельное мероприятие, как визит в загородный дом. Особенно если учесть, что твои сестрицы почти наверняка будут потчевать нас своими музыкальными талантами. Так в чем дело?

Черт подери этого Рэвелстоука, он слишком хорошо знает его, Джорджа.

– Как дела в коневодстве?

– Дела процветают. – Рэвелстоук кивком головы указал на пасторальную сцену за окном. – Попроси Джулию, чтобы она позже тебе все показала. Увидишь, сколько у нас нововведений, и все к выгоде. Но покупкой лошади ты интересуешься не больше, чем нашим деревенским праздником.

Джордж схватил свой бокал, чтобы укрепить дух добрым глотком бренди.

– Я подумал, что, раз уж дела у тебя идут хорошо, может быть, я сумею у тебя занять.

Рэвелстоук оторвал взгляд от окна.

– Сколько тебе нужно?

Еще глоток. На сей раз последний.

– Пять тысяч фунтов.

Рэвелстоук подавился своим бренди.

– Пять тысяч? О Боже… С чего ты взял, что я могу одолжить тебе подобную сумму?

– А ты в состоянии одолжить тысячу или хотя бы пять сотен?

– Ну, здесь уже есть о чем говорить. Думаю, да. – Рэвелстоук шагнул к низкому буфету, на котором стоял хрустальный графин. – Но, черт возьми, во что же ты влип, если тебе нужны такие деньги?

Джордж не отрывал взгляда от узоров на аксминстерском ковре.

– Да тут много всякого. И ко всему еще карточные долги.

Рэвелстоук долго смотрел на свой бокал, потом медленно поставил его на стол.

– А позволено мне узнать, что значит «много всякого»?

Джордж пожал плечами.

– В основном это значит, что у любовницы слишком экстравагантные вкусы. Ей захотелось жить в приличном районе, и я задолжал за квартиру.

Рэвелстоук не сводил с него глаз.

– А тебе не кажется, что пора заканчивать с таким образом жизни и угомониться?

Джордж закинул голову и стал смотреть на потолочные балки – тяжелые и темные, как все в этой комнате.

– О Боже! И ты туда же. Пожалуйста, не начинай. Хватит того, что матушка планирует привлечь к делу всех незамужних девиц, которые окажутся под рукой. Не хочу слушать твои дифирамбы семейной жизни. Кроме того, ты не сможешь меня убедить, что содержать жену и детей дешевле, чем любовницу.