Эшли Макнамара - Джентльмен-дьявол

Неожиданно послышался скрип дерева о дерево. Изабелла открыта глаза. Аппертон зачем-то подвинул скамью и сейчас усаживался на нее.

– Что?

– Тише… – Слово прозвучало почти беззвучно, скорее как вздох у ее бедра. Сейчас Аппертон сидел прямо напротив ее… киски.

Слово вдруг возникло в памяти Изабеллы. Ей не следовало этого помнить. Тот мужчина использовал его только в таком смысле, а значит, это неприлично. Более того, оно мерзкое, грязное. Она и сама чувствовала себя грязной после того, как он закончил с ней и ушел, оставив ее поправлять, как сумеет, свои юбки и вытирать рубашкой его семя и собственную кровь, а потом возвращаться на бал в страхе оттого, что все общество сразу поймет, что она стала шлюхой. Да и как это скрыть, если она насквозь пропахла его резким одеколоном?

Но нет, она не станет вспоминать о той ночи. Не сейчас. Не с Джорджем. Не когда он…

Послышался легкий шорох ткани, и Изабелла, не успев ничего понять, ощутила, как язык Джорджа затрепетал у ее самой интимной складки. Острое наслаждение пронзило ее насквозь. Изабелла выгнула спину дугой, ее голова стукнулась о доски стола. Из губ вылетел низкий гортанный звук.

О Боже, это настоящее сумасшествие! Это же грех, запретная ласка, это дурно! Ни одна леди не позволит такого, но ведь она больше не приличная леди.

Джордж вцепился в ее бедра, притянул ближе к себе и медленно провел языком к устью интимной щелки, остановившись на вспухшем бугорке в ее основании, который отзывался сладостной болью на каждое прикосновение. Затем Джордж неспешным движением обвел бугорок кончиком языка, Изабелла почти потеряла разум. Дышала она прерывисто, резкими толчками.

Джордж помедлил, прижался губами к внутренней стороне ее бедра. Его бакенбарды защекотали нежную плоть. Изабелла закусила губу и напряглась в ожидании следующего прикосновения, но его не последовало. Ее обдало жаром. Изабелла тихонько вдохнула и продолжала ждать. Рука Джорджа соскользнула с ее талии, прошлась по бедру, слегка его стиснула, переползла вперед, коснулась кудрявого холмика, но лишь слегка, а этого Изабелле было уже мало. Она издала протестующий стон и двинула бедрами. Джордж вознаградил ее легким покусыванием нежной кожи у самого холмика.

– Если мы хотим, чтобы все было как нужно, то мне потребуется некоторое руководство.

Изабелла приподнялась на локте. О Боже, что за картина! Джордж сидит у нее между ног, лицо пытает, глаза горят. Он сидит, словно на пиру, – само воплощение неприличия.

– Руководство? Но я никогда не делала ничего подобного.

Он ухмыльнулся с дьявольским лукавством.

– Я знаю, но ты ведь можешь сказать мне, что тебе нравится. – Он вопросительно приподнял бровь. – Или я должен считать, что все это тебе неприятно?

Он наклонился и быстро провел языком у нее между ног. О, этот нечестивый язык, он попал в самую точку, во вспухший от возбуждения бугорок. Почему он знает ее тело лучше, чем сама Изабелла? Она снова опустилась на спину и отдалась ощущениям. Откуда ему известно, где надо целовать, где касаться, чтобы желание лишило ее разума?

– Как странно… – задыхаясь пробормотала она, – я не думала…

– Ничего странного. Это не очень сильно отличается от поцелуя.

Поцелуй? Пожалуй. Но Изабелле и в голову не могло прийти, что можно целовать в столь интимных местах. Эта мысль привела ее в трепет, окатила новым приступом жара, ощущением уязвимости, которое возбуждало еще сильнее.

– Пусть это странно, – говорил он, почти не отрывая губ от ее кожи, – но ведь тебе нравится?

О да, нравится. Но это слишком невыразительное слово для того, что испытывала Изабелла. А она чувствовала себя в раю, точнее, на дороге в рай. Одними движениями языка он подталкивал ее к чему-то неведомому, что неизбежно должно произойти. Скоро, совсем скоро.

– Не останавливайся, – взмолилась она.

Джордж сунул палец между бархатных складок и проник внутрь ее женского естества. Изабелла вскрикнула, ее мышцы сомкнулись и плотно обхватили его. Джордж начал ритмично им двигать в такт с непрекращающимися движениями языка, отчего волны пламени в том же ритме прокатывались по всему телу Изабеллы. Она едва дышала от наслаждения.

– Потрогай себя, – попросил он, но его слова не смогли проникнуть сквозь окутавший ее сладкий туман.

– Что?

Он взял Изабеллу за руку и положил ладонь на ее собственную грудь, отчего сосок вдруг сделался твердым как камень.

– Вот так, хорошо, – похвалил ее Джордж и снова прижался губами к нежному устью у нее между ног.

О Боже, Изабелла знала, что он в любую минуту может овладеть ею, но не представляла, что мужчина способен на такое терпение.

Движения его пальца сделались резче. Теперь он действовал двумя пальцами, постепенно растягивая тайную складку, а губы не отрывались от чувствительного бугорка у ее основания. Изабелла извивалась змеей под его ласками. В теле нарастала волна возбуждения и грозила захлестнуть ее с головой. Вдруг Изабелла затрепетала, наслаждение, острое, словно игла, пронзило ее насквозь. Мир раскололся. Тело сотрясалось от дрожи. Она хватала губами воздух, почти теряя сознание от мощной разрядки.

По виску Джорджа сползала цепочка капель. Его пальцы вонзились в нежную плоть бедер, наверняка причиняя боль, но Изабелла, как видно, этого даже не замечала. Она продолжала дрожать, не в силах успокоиться после оргазма. Ему до боли в мускулах хотелось прижать ее к груди и гладить до тех пор, пока потрясение не отступит. Но его собственные чресла горели, а символ мужества пульсировал и не давал забыть, что не получил удовлетворения.

Позыв освободиться от одежды и ворваться в это нежное устье был почти непреодолим, но у него на пути встала воля. Нет. Он не сделает этого. Черт подери, раз в жизни он может сдержаться. Позже он справится с этой проблемой, воспоминания об увиденном ему помогут. Сейчас важнее завоевать ее доверие, а не излить в нее свою похоть. Если он воспользуется ею сейчас, Изабелла никогда ему этого не простит.

«Но тебе-то какое дело?» Джордж заглушил этот гнусный голосок, пискнувший с самого дна сознания. Ему было до этого дело, потому что Изабелла заслуживает лучшего, чем поспешное кувыркание на столе. Потому что один раз она уже обманулась, и результат быт ужасен. Меньше всего ей нужен еще один ребенок. И ему тоже.

Видит Бог, ему есть до нее дело настолько, что он в силах оставить ее сейчас в покое и наплевать на потребности собственного тела.

А важнее всего то, что она – Изабелла, мужественная и решительная, несмотря на свою хрупкую внешность. Она выдержала осуждение света и сумела устроить свою жизнь так, чтобы можно было растить сына в относительном покое и безопасности.

– Джордж? – Ткань зашуршала. Изабелла приподнялась на локтях. Ее кудри разметались вокруг пытающего лица. Корсет упал на колени, открывая взгляду прекрасные округлые груди с твердыми сосками, еще и сейчас взывающими к его поцелуям.

У Джорджа пересохло во рту. Игнорируя собственное возбуждение, он взялся за тесемки ее рубашки. Щеки Изабеллы еще глубже порозовели. Она села, расправила юбки и занялась корсажем.

– Не знаю, что на меня нашло, – не поднимая глаз, пробормотала она. Ее пальцы дрожали, завязки выпадали из рук. – О Боже.

– Изабелла. – Джордж взял в ладони ее лицо, приподнял ей подбородок так, что она наконец подняла на него взгляд. – В том, что произошло между нами, нет ничего постыдного.

– Я чувствую себя такой распущенной. – Она обвела взглядом комнату. – Боже, на собственном столе! Если бы кто-нибудь увидел…

– Но никто не видел.

– Я… – Она прижала пальцы к губам, как будто хотела убедиться, что они на месте. – Я не должна привыкать к такому.

– К чему? Получать удовольствие?

– Это эгоистично с моей стороны. Я ничего не дала взамен. Как вообще я могу думать о себе, когда нужна Джеку? – В ее голосе послышались истеричные нотки.

Джордж обнял ее, наслаждаясь близостью ее тела, округлостями грудей у своей груди, гладкостью бедер. Господи, он легко может приподнять ее, и она окажется как раз на нужной высоте… Но нет. Надо подумать о ней.

– Тебе была нужна близость. Близость с другим человеком. И сейчас тоже нужна. И я никуда не ухожу.

Изабелла проснулась от какого-то ритмичного шума. Тело казалось странно тяжелым, как будто она спала на дне колодца и вес воды не позволял шевельнуться. Она стряхнула с себя дремоту и окончательно пришла в себя. Рассвет наполнил комнату сероватыми бликами.

Изабелла не помнила, как легла спать накануне. Только что она была в объятиях Аппертона… Да, Аппертон. Но она больше не может в мыслях называть его по фамилии – после всего, что произошло между ними прошлой ночью, после того, как она таяла от прикосновений его опытных пальцев и языка. Он играл на ее теле, как на рояле, и умел извлечь из него поразительно чистые, высокие и необузданные звуки.

Теперь Джордж тихонько похрапывал рядом, поверх одеяла. Одной рукой он прикрыт себе глаза, чтобы спрятаться от утреннего солнца. Его грудь вздымалась и опадала в такт дыханию.

Боже, как случилось, что она всю ночь проспала рядом и даже не заметила? Его плечи заняли больше половины соломенного матраца. Почему он остался, если мог спать в значительно более комфортных условиях в большом доме?

«Я никуда не ухожу», – так он заявил, и сдержал слово. На его щеках и подбородке появилась щетина. Изабелла осторожно провела по ней ладонью. Прошлой ночью он не позволил к ней прикоснуться, ну так она сделает это сейчас. О, если бы можно было вернуть частичку того рая, что он показал ей.

На миг его дыхание замерло, потом ритм восстановился. Изабелла положила руку под щеку и стала смотреть на Джорджа. У нее никогда не было случая видеть мужчину так близко. Она вдыхала чужой ей запах табака и специй. Ее подушка пропитается этим ароматом. Жаль, что Джордж не забрался под одеяло. Тогда бы вся постель сохранила этот мужской запах и напоминала бы о нем, когда Джордж вернется в свой мир.

А ведь в конце концов так и будет. Он может доставлять ей наслаждение еще много раз, но не может остаться там, где ему нет места. Изабелла должна помнить об этом. Помнить и не слишком привязываться к нему.

Она выбралась из-под одеяла. Подол рубашки прикрыт голени. Только рубашка, и все. На Изабелле не было даже корсета, и ничто не стесняло дыхания. Значит, Джордж помогал ей раздеваться – снял с нее одежду, уложил в постель и, полностью одетый, всю ночь пролежал рядом – истинный джентльмен.

Конечно, они вступили в самые интимные отношения, и все же Изабелла должна была пожалеть, что ночью отбросила все приличия и из-за усталости позволила Джорджу исполнить роль горничной, однако сейчас она чувствовала лишь благодарность к нему. Она подозревала его в самых дурных намерениях, а оказывается, под маской бесшабашного повесы скрывается человек безупречных достоинств. Честный, надежный. Он просил доверять ему и доказал, что достоин доверия.

В дверь громко постучали. Сердце Изабеллы заколотилось о ребра.

Джордж приподнял голову и сонно заморгал. Потом его взгляд остановился на Изабелле и скользнул вниз. По лицу расползлась многообещающая улыбка.

– Доброе утро.

Изабелла слишком поздно вспомнила, что неодета. Щеки у нее вспыхнули.

– Запомни эту мысль. – Джордж приподнялся на локте, чтобы лучше рассмотреть Изабеллу. – Этот оттенок розового на твоей коже просто восхитителен. О чем ты подумала, когда так покраснела? Расскажи-ка мне.

– Прекрати, – взмолилась Изабелла. – Кто-то стучит в дверь.

Стук действительно возобновился, причем сделался громче. Сердце Изабеллы затрепетало. На шее задергалась жилка.

– И правда стучат. Лучше накинь на себя что-нибудь и открой, а то они выломают дверь и уж тогда будут думать все, что захотят.

У Изабеллы не было ничего похожего на халат. В обычных условиях она бывала полностью одета к моменту, когда кто-нибудь мог постучать в дверь, но в обычных условиях никто не стучал так рано. Судя по свету за окном, с восхода прошло не более часа. Может быть, нашелся ее мальчик? Господи, пусть так и будет и пусть с ним все будет в порядке!

Изабелла накинула на себя шаль, убрала с глаз разметавшиеся кудри и через кухню бросилась к входной двери.

– Милорд? – задохнулась она.

На крыльце стоял лорд Бенедикт и хлопал по ладони парой кожаных перчаток. За его спиной топталась привязанная к невысокой изгороди лошадь и принюхивалась к цветам Изабеллы. Лорд Бенедикт был, к сожалению, один.