Джордж почти зарычал сквозь зубы, притянул Изабеллу к себе, стиснул в объятиях и впился в ее губы с животной силой. У нее перехватило дыхание. Его язык ворвался ей в рот сквозь полуоткрытые губы. Она с радостью ему отвечала. Долго, очень долго ей казалось, что ее чувства мертвы. Какое счастье, что они все-таки живы и даже стали несравненно более яркими. Каждое движение языка, каждое прикосновение его пальцев к вискам, горлу, затылку отзывалось в ней острым наслаждением, сравнимым с тем, что испытала она накануне вечером.

Джордж застонал, и этот стон вызвал у Изабеллы блаженный спазм. Пока они не вместе, недостаточно близко. Ткань сорочки почти прозрачна, но и она мешает чувствовать его близость. Изабелле хотелось кожей ощущать его кожу, все его тело. Хотелось охватить его руками и ногами, втянуть в себя целиком. Хотелось слиться с ним так, чтобы оба перестали существовать как отдельные существа.

Не отрывая от Изабеллы губ, Джордж осторожно пересадил ее себе на колени. Ее пальцы зарылись в его волосы, а телом она ощущала, как пульсирует и рвется на свободу его возбужденный член.

Ее собственное женское естество откликалось на этот зов томительной дрожью. Изабелла стиснула ноги в тщетном стремлении унять эту сладкую боль. Джордж опять застонал, оторвался от распухших губ Изабеллы.

– Сиди спокойно, иначе я сойду с ума, – прохрипел он.

Не сдержавшись, она усмехнулась. Неприкрытое желание, сквозившее в этих словах, неожиданно разбудило в ней какое-то порочное лукавство. Изабелла неспешно и вызывающе повела бедрами.

– А может быть, я хочу свести тебя с ума.

На мгновение Джордж закатил глаза, потом схватил Изабеллу за талию и повернул лицом к себе, умудрившись при этом развести ей колени так, что его отвердевший стержень оказался как раз там, где ей хотелось.

– Тогда давай не будем тянуть. – Он рывком приподнял бедра. Острое наслаждение пронзило насквозь ее лоно, горячей волной окатив с ног до головы. Ее пальцы впились в его обнаженные плечи, спина выгнулась дугой. Изабелла закрыта глаза.

– Господи, как ты прекрасна! – простонал Джордж. – Совсем как вчера вечером. – Он дотронулся губами до ее шеи и притянул Изабеллу еще ближе. Отвердевшие соски коснулись его груди сквозь тонкую ткань сорочки. Джордж словно бы вливал в нее свою мощь и тепло.

Под ее пальцами волнами ходили мышцы его плеч. Его губы скользили по ее шее, язык нашел точку, где трепетал пульс. Джордж слегка куснул ее ухо, отчего она вздрогнула, издав хрипловатый стон. Кровь закипела в жилах, внутренние мышцы сжались вокруг… пустоты. Желание стало нестерпимым.

О Боже, до полного слияния осталось совсем немного. Пара движений, и бриджи слетят с него, высвободив то, что ей сейчас нужно. Еще одно движение, и она опустится на него, собственным весом увеличивая ощущение полноты. Она готова, видит Бог, она готова.

Изабелла слегка сместила бедра вдоль его члена и ощутила, что сама исходит влагой. Она повторила маневр, вскрикивая каждый раз, когда томительный узел крепче сжимался у нее внутри. Изабелла невольно вспомнила, какие чудесные ощущения Джордж подарил ей вчера, действуя пальцами и языком. Напряжение в теле росло, пик уже близок, но он ускользнул.

– Пожалуйста, – взмолилась она, прижалась лицом к груди Джорджа, вдохнула его мужской запах и едва не заплакала. Его грудь покрывала тонкая пленка пота. Изабелла почти прилипла к нему, закрыта глаза и отдалась своим ощущениям. Джордж окружает ее почти целиком. Он везде.

Это чувство ничем не напоминало коротенькое свидание в темной гостиной с торопливыми, вороватыми движениями, когда каждый звук извне угрожает разоблачением. А сейчас весь мир сжался, и остались только они вдвоем, но скоро этот мир станет еще меньше, ибо двоих – мужчины и женщины – больше не будет, они сольются в одно целое.

– Пожалуйста, пожалуйста.

Рука Джорджа скользнула вниз по ее бедру. Изабелла резко втянула воздух в предвкушении того, что он прикоснется к ней… там. Да, там, там, Боже, там! Пальцами Джордж раздвинул створки пульсирующей раковины, скользнул внутрь, нащупал нужную точку.

Изабелла уткнулась ему в плечо, прижала губы к разгоряченной коже, попробовала ее на вкус. Джордж двигался вместе с ней, не убирая руки с самого чувствительного бугорка ее потаенной плоти. Его окаменевший стержень все сильнее прижимался к ее мягкой, податливой плоти, словно имитируя окончательное слияние. Возбуждение Изабеллы росло, проникало все глубже и наконец накрыло ее жаркой волной. Во рту появился вкус соли. Стало трудно дышать, она бессильно ловила губами воздух, не в силах издать восторженный стон, который заполнил ее грудь. Изабелла умирала от наслаждения. А может быть, какая-то ее часть действительно умерла.

Джордж вобрал ее страхи в себя, унял нестерпимое желание, а теперь забрал и еще одну, значительно более важную, часть ее существа. Восторг, наслаждение и боль слились воедино. Она отдает их, с радостью отдает ему, чтобы он владел ими до тех пор, пока захочет.

А ведь они оба были все еще некоторым образом одеты. Изабелла открыта глаза. Ее раскрытые губы коснулись его плеча. На языке было солоно, и ощущался легкий привкус меди – кровь.

Изабелла рывком подняла голову.

– Я укусила тебя.

Его грудь завибрировала от смеха.

– Это точно, но думаю, ты этот ущерб возместишь.

Он взял ее ладонь и прижал к месту укуса. Изабелла ощутила, как быстро и мощно бьется его сердце.

– Уже лучше, – прошептал он. – Только не убирай руку.

Хриплые ноты в его голосе, движения бедер у нее между ног напомнили Изабелле, что они еще не закончили. Сегодня все будет иначе, чем вчера. Сегодня он не отступится, удовлетворившись только ее разрядкой. Сегодня он потребует свою долю.

Изабелла почувствовала, как возвращается желание. Да, его удовольствие принесет радость и ей, разделенный экстаз удвоит наслаждение. Слегка прикрыв веки, она следила за своей рукой, которая, путешествуя по широкой груди, свивала колечки из влажных волос. Джордж дышал прерывисто, короткими толчками, глаза его были закрыты. Обеими руками он вцепился в талию Изабеллы, удерживая ее у себя на коленях. Ее острые ноготки задели отвердевший сосок, отчего его руки сильнее стиснули ее талию. Она обвела пальцем темный кружок, удивляясь его плотной структуре.

По телу Джорджа прокатилась волна дрожи и передалась Изабелле в том месте, где они теснее всего прижимались друг к другу. Изабелла вспомнила, как прошлой ночью его язык касался ее сосков. Какой восторг это в ней вызвало. Она постучала по плотному бугорку. Что, если?..

Разум еще не успел дать ответ, а она уже наклонила голову и лизнула сосок Джорджа. Из его губ вырвался крик, а тело дернулось так, что Изабелла едва не упала на пол. Она еще раз поцеловала сосок, обвела языком круг, вдыхая терпкий аромат его тела и мускусный запах эрекции. Пальцы Джорджа бродили в ее волосах, удерживая на месте голову Изабеллы. Она покусывала сосок, а Джордж дышал так, как будто пробежал пять миль не останавливаясь.

Осмелев от его реакции, Изабелла продолжила изыскания. Ее рука прошлась по рельефным мышцам груди, проследила за дорожкой волос, убегавшей к животу, а потом еще ниже, где скрывалась за поясом бриджей. Два коротких рывка – и он освободится от этих оков. Изабелла изогнулась у него на коленях, отчего Джордж застонал снова – ее плоть дразнила его мужской символ. Пальцы Изабеллы скользнули к левой пуговице, но руки так дрожали от предвкушения, что задача оказалась нелегкой.

Джордж неразборчиво прорычал что-то, напряг торс, выпрямил спину и пристроил ее к краю стола. Как они не свалились на пол, осталось загадкой.

Джордж поймал ее кисть.

– Подожди минуту, – выдохнул он. – В спальне нам будет удобней. Ты заслуживаешь чего-то лучшего, чем деревянная лавка.

Изабелла не отрывала взгляд от руки, удерживающей ее руку.

– Но ведь это не первый раз, – прошептала она.

Свободной рукой Джордж провел от ее шеи до округлости щеки, погладил ее.

– Дело не в том, первый это раз, десятый или сотый, а в том, что ты достойна совсем другого.

– Чего? – прошептала Изабелла. Все, чего она заслуживает, у нее есть в маленьком домике в забытой Богом кентской деревне. После того как она опозорила свою семью, она не получила ничего и ей самой пришлось приобретать жесткую лавку и набитый соломой матрац.

– Самого тонкого белья, пуховой перины, бархатного полога и шелковых штор. – Джордж вопросительно приподнял бровь: – И может, херувимов по бокам?

– О нет, только не херувимов. – Изабелла едва не захихикала от этих фантазий.

– Ну и ладно. Сомневаюсь, что они здесь есть. – Он кивнул на дверь в противоположной стене. – Тем не менее кровать там все-таки стоит. – Он подхватил ее за талию и поставил на ноги. – Воспользуемся тем, что имеется.

Изабелла покачнулась, у нее подгибались колени. Настроение Джорджа изменилось так быстро – из мрачного и напряженного стало игривым и веселым. Изабелла внимательно вглядывалась в его лицо. Он с усилием распрямил спину. Неудовлетворенная жажда все еще читалась в глазах, но он явно старался держать ее в узде.

Вдруг до нее дошло – он сдерживается, потому что даже сейчас готов остановиться. Даже после того, как она достигла пика в его объятиях и не дала обещания расплатиться. Он готов отпустить ее с миром, если она вдруг испугается последствий. Да, он действительно позволит ей отступить, пока никакие последствия ей не угрожают и над ней не довлеет угроза беременности.

Джордж снова предоставил ей выбор. Отдал власть в ее руки, и эта власть, в свою очередь, придала Изабелле сил. Набравшись смелости, она положила ладонь на его живот, пальцами ощутив, как тверды его мускулы, потом нажала сильнее, как будто стараясь оставить на коже отпечаток своей руки, и встала на цыпочки, чтобы поцеловать в щеку. Кончиком языка лизнула отросшую за день щетину, а руку смело сунула вниз.

Пальцы скользнули за пояс брюк. Едва слышимый вздох сорвался с его губ. Джордж покачнулся, действительно покачнулся, как будто его тоже не держали ноги. Такой сильный, высокий мужчина, а Изабелла одним прикосновением лишила его равновесия. Но тут доски пола поплыли у нее под ногами. Джордж подхватил ее, поднял на руки, прижал к груди и широким шагом направился к спальне. Толкнул дверь ногой, та распахнулась, стукнувшись о стену. Изабелла едва успела разглядеть белое покрывало и тут же оказалась посередине его.

Пружины кровати скрипнули, когда рядом упал Джордж. Его лукавая мальчишеская улыбка обещала ей рай, но греховный.

Изабелла не выдержала и рассмеялась. Смех разлетелся по пустой комнате, высокий, девчоночий, радостный. Изабеллу наполнило ощущение небывалой легкости, казалось, она может подняться в воздух и летать, наслаждаясь свободой.

Джордж вытянулся рядом. Тепло его тела согревало Изабеллу в нетопленой комнате. Протянув руку, он убрал спутанные локоны с ее влажного лба, потом легко пробежался пальцами по бровям, погладил скулы, коснулся губ и подбородка. Такая нежданная нежность.

У Изабеллы уже был опыт, а потому она собралась с духом и приготовилась к мощному натиску, пусть страстному, но все же агрессивному. Эта благоговейная ласка была каким-то образом связана с изменением настроения Джорджа, хотя было ясно, что долго он не продержится, что больше не сомневается в ее согласии и, уж конечно, не испытывает приступа робости.

Возможно, он тоже чувствует легкость и восторг, а это волшебное ощущение полета наполняет и его сердце сладкой горечью? Конечно, сладкой, это несомненно, но и горькой, потому что их время скоро придет к концу. Кончится его визит в это поместье, и Джордж вернется в лондонскую круговерть. Он может провести всю осень, перебираясь из одного имения в другое, но в конце концов все равно вернется в Лондон, а она – в свой домик.

Если ей повезет, она сможет с неделю видеть его раз или два в году, пока он не отправится дальше. Хотя трудно назвать это везением, скорее наоборот, ведь эти краткие возвращения всегда будут напоминать ей о том, чего она никогда не сможет иметь, – вот эту постоянную нежность, пару сильных рук, всегда готовую обнять и успокоить.

Не следовало бы вообще ступать на эту дорогу, потому что она ведет к страданию, но Изабелла решилась и вопреки всему останется в этой постели. Особенно сейчас, когда он накрыт ее своим телом, прижался к ее губам, и поцелуй этот быстро превратился из нежного в страстный.

Губы Джорджа, его вес, вдавивший Изабеллу в матрац, руки, мечущиеся по ее телу и разжигающие в нем пожар, – все это скоро заставило ее забыть о здравомыслии. Она отдалась только чувствам и ощущениям.