Клэр Дарси - Джорджина

— Какой смысл сравнивать меня с Нолой, мадам? — раздраженно заметила Джорджина. — Если вы находите мое поведение недостойным, то отошлите меня домой, но я не могу допустить, чтобы все думали, будто я пригласила мистера Шеннона лишь затем, чтобы подвергнуть его унижению ради собственного удовольствия. Или я скажу им правду, или вы скажете, что сами пригласили его.

Миссис Квинливен оставалось лишь уступить. Она выразила надежду, что, возможно, никто и не станет говорить об этом. Однако эта надежда была немедленно развеяна появлением леди Хессион, которая в своем королевском пурпурном платье походила на римскую матрону.

— Я слышала, будто мисс Пауэр вздумала нас разыграть, — произнесла она тоном, который демонстрировал ее предельное недовольство, — но не поверила…

— О! — воскликнула миссис Квинливен, бросая беспомощный взгляд на Джорджину. — Это неправда. Нельзя забывать, моя дорогая леди Хессион, что все мы христиане — только на прошлой неделе викарий напоминал нам о нашем долге… — Она пустилась в путаные объяснения.

— Моя дорогая миссис Квинливен, все это очень хорошо, — перебила ее леди Хессион, — но мне трудно поверить, что вы, столько натерпевшись от этого человека, сочли своим долгом…

— О нет! — возразила миссис Квинливен, встретившись с жестким взглядом Джорджины. — Нуда, я сочла своим долгом пригласить его… Моя дорогая, вы должны мне поверить… — И она, пролепетав еще что-то не слишком вразумительное, поспешила извиниться и ретировалась из комнаты, оставив удивленную леди Хессион наедине с Джорджиной.

Недовольство матроны растаяло, стоило ей величественным взглядом окинуть розовое платье и золотистые кудри Джорджины.

— Вы сегодня выглядите просто очаровательно, дорогая мисс Пауэр, — похвалила она девушку. — Розовое вам очень к лицу, хотя я и не одобряю, когда юные особы одеваются для вечера в цветное, прежде чем они начнут выезжать. Из того, что мой сын говорил о вас, я сделала вывод, что вы еще не выезжали в свет?

— Нет. Видите ли… смерть моего дедушки… — начала Джорджина, но поняла, что леди Хессион не слишком интересуют ее ответы.

Не дав Джорджине договорить, она продолжила:

— Как жаль, что вы не сможете провести этой весной в Лондоне хотя бы пару недель, моя дорогая. Поскольку моя Амелия впервые выезжает в этом году, я сочла бы за честь представить вас обеих. Возможно, вы не знаете, что моя покойная матушка, леди Ларкин, была близкой подругой вашей дорогой бабушки. Поместья их родителей находились по соседству.

Сбитая с толку, Джорджина что-то пробормотала в ответ. Неужели, подумала она, леди Хессион рассматривает ее как свою будущую невестку? Это правда, что она почти каждый день виделась с Питером Хессионом на конных прогулках или вечеринках, устраиваемых соседями, и что он всегда находил случай оказаться с ней рядом. Но ей ни разу не приходило в голову, что он мог питать в отношении нее серьезные намерения.

Ее беспокойство лишь усилилось, когда Питер Хессион подошел к ней и пригласил на контрданс. Она не смогла отказать ему, поскольку леди Хессион лишила ее такой возможности.

— Я уверена, — сказала она, любовно касаясь веером руки сына, — что вы будете самой красивой парой в зале! Вы должны простить мне материнскую пристрастность, мисс Пауэр… хотя, не думаю, что я преувеличиваю. Кроме того, вы должны убедить миссис Квинливен как можно скорее приехать к ним в Хоулд-Холл, чтобы мы могли поближе познакомиться.

Джорджина, уловив озорной блеск в глазах Питера Хессиона, скромно промолчала.

— А мама права, — поддакнул Питер, улыбаясь ей. — Вам действительно стоит поближе познакомиться с нами. Мама чертовски решительная женщина. Для нее нет ничего невозможного, если она что-то вобьет себе в голову.

Джорджина покраснела, однако решила не показывать своего замешательства и с улыбкой сказала:

— О, боюсь, что мы не поладим. Я убеждена, что ваша мать не склонна поощрять молодых леди, чье поведение не безупречно, а мне часто давали понять, что я именно такова.

— Что ж, может, вы и правы, — невозмутимо согласился Питер Хессион, — особенно если вам нравятся шутки вроде той, что вы разыграли сегодня с мистером Шенноном…

Он намеревался продолжать в том же духе, но Джорджина резко оборвала его:

— С чего вы это взяли?

— Да все только об этом и говорят. Разве это не правда?

— Разумеется, нет! — сердито возразила она, — Это все леди Элиза. Не знаю, с какой стати она говорит всякие гадости о мистере Шенноне.

— Полагаю, потому что знает его лучше любого из нас, — откровенно сказал Питер Хессион, чем вызвал гневный взгляд своей партнерши, который парировал улыбкой. — Только не говорите мне, что вы тут ни при чем. Я же не полный тупица!

Джорджина не смогла переубедить его и поэтому почти обрадовалась, когда на следующий танец ее пригласил сэр Маннинг. Этот господин не стал донимать ее вопросами, почему Шеннон заявился в Крайторн.

Облегчение, впрочем, сменилось беспокойством, когда стало ясно, что ей придется сносить его навязчивый флирт. Сэр Маннинг зашел так далеко, что заявил, что готов послать подальше Лондон со всеми его сезонами, лишь бы иметь удовольствие любоваться светом ее голубых глаз.

Она поспешила убедить его не огорчать лондонских друзей. На что он ответил, что одно лишь ее слово заставит его позабыть обо всем на свете. С трудом избавившись от навязчивого кавалера, Джорджина попала в руки другого партнера, который завел разговор о Шенноне. До конца вечера ей пришлось еще не раз давать объяснения о его появлении в доме и, после того как последний гость покинул усадьбу, не менее получаса выслушивать жалобы тети Беллы, прежде чем она смогла наконец подняться к себе в спальню.

Джорджина с горечью призналась себе, что ее затея окончилась полным провалом. Единственное, чего она добилась, так это заставила Шеннона — и, пожалуй, половину гостей — поверить в то, что является бесчувственной сумасбродкой, способной зайти как угодно далеко ради своей забавы. Этого нельзя было допустить. И прежде чем уснуть, она решила: первое, что она сделает завтра утром, — это постарается все исправить.

Но как осуществить это решение, она не знала. Само собой разумеется, она не могла попросить миссис Квинливен заложить коляску и отправиться в «Дубы», чтобы увидеться с Шенноном и все ему объяснить, — ее тетя пришла бы в ужас от одной этой мысли.

Утром она пошла к Брендону, которого застала сидящим в постели, выздоравливающего и с нетерпением ожидающего услышать от нее рассказ о прошедшем вечере.

Выслушав все до конца, он с досадой воскликнул:

— Я же тебя предупреждал, — что никак не улучшило и без того подавленного состояния Джорджины.

Она даже не стала обижаться на его укоры и лишь в отчаянии спросила:

— Но что же мне теперь делать?

— Ты и так наломала дров, — ответил Брендон. — Боюсь, что теперь ты ничем не сможешь поправить положение.

— Но я не могу допустить, чтобы он думал, будто я пригласила его лишь затем, чтобы посмеяться! — возразила Джорджина. — По крайней мере, я должна ему все объяснить. Только я понятия не имею, как это сделать.

— Напиши ему письмо, — посоветовал Брендон. — Хотя он в любом случае тебе не поверит, — пессимистически добавил он. — Знаешь, это была ужасно глупая затея, а после всех твоих выпадов против него ты вряд ли можешь ожидать, что он оценит твою искренность.

Джорджина и сама это понимала. Она поднялась к себе, чтобы написать письмо.

После нескольких отчаянных попыток, когда она уже собиралась отбросить в сторону перо, ей доложили о прибытии мисс Мотт. После случившегося Джорджина не горела желанием видеть Бетси, однако велела провести гостью в зеленую гостиную.

Настроение Бетси было не лучше ее собственного. Подруга, едва не плача, поведала ей о ссоре с мистером Дарлингтоном, который приревновал ее к Шеннону. Бетси смотрела на Джорджину с надеждой, что та даст ей совет, как все поправить, поскольку именно ее просьба о помощи поставила Бетси в столь затруднительное положение.

Джорджина постаралась уверить Бетси, что мистер Дарлингтон безумно влюблен в нее и стоит ей подождать всего несколько дней, как все само собой уладится.

— Мне бы твои проблемы, — мрачно завершила свои увещевания Джорджина. — Уверена, мистер Шеннон считает, будто я пригласила его сюда с единственной целью посмеяться над ним, и он будет продолжать так считать, если я не найду способ все ему объяснить…

Неожиданно ей пришла в голову отличная идея. Она помолчала немного, потом сказала:

— Послушай, я не могу поехать в «Дубы» одна, но если бы ты поехала со мной… Да, я уверена, что так и следует поступить!

— Если бы я поехала с тобой? — удивилась Бетси. — Но я… я не могу… — запротестовала она. — Мама никогда мне этого не позволит…

— Ей совсем не обязательно об этом знать, — возразила Джорджина. — Мы просто договоримся о прогулке верхом на завтрашнее утро. Полагаю, у тебя есть грум, которому ты можешь довериться? — Она замолчала, видя, с каким испугом смотрит на нее Бетси. — Боже мой, чего ты так испугалась? Я не могу поехать к Шеннону одна, но как иначе я все ему объясню? Лучше сказать человеку прямо в глаза, чем писать в письме.

Бетси явно не понимала, каким образом можно уладить ссору с Шенноном, но поскольку она обладала уступчивым характером и романтическим складом ума, то сумела взглянуть на поездку как на захватывающее, хоть и рискованное, приключение. Она согласилась утром отправиться вместе с Джорджиной к Шеннону, прихватив для нее чалого, принадлежащего сэру Хемфри.

Поскольку леди Мотт и миссис Квинливен не возражали, обе девушки отправились кататься рано утром в сопровождении грума сэра Хемфри. По плану Джорджины, они должны были попытаться перехватить Шеннона прежде, чем тот отправится осматривать угодья, — тогда им не придется входить в дом и они смогут поговорить с Шенноном не спешиваясь.

— Тебе лучше отъехать немного в сторону, пока я буду разговаривать с ним, — сказала Джорджина. — Мне придется признаться в том, что это я, а не тетя Белла прислала ему приглашение, и если об этом станет известно в округе, то мне не избежать сплетен.

Бетси потратила еще полчаса на то, чтобы отговорить Джорджину от задуманной авантюры, — она боялась окончательно рассориться с мистером Дарлингтоном, но усилия ее были бесполезны.

— Я все равно поеду к Шеннону! — сердито оборвала ее Джорджина. — И если ты боишься ехать со мной, то, разумеется, я не стану настаивать. Поеду одна и приведу чалого после того, как исполню задуманное!

Бетси, хорошо понимая, какую взбучку получит от леди Мотт за то, что позволила Джорджине разъезжать по округе одной, наконец окончательно сдалась.

После горячих споров они нашли компромисс: Бетси будет сопровождать Джорджину до «Дубов», и, если план Джорджины перехватить Шеннона у дома осуществится, она оставит Джорджину с Шенноном с глазу на глаз, после чего они снова встретятся в условленном месте.

Что они будут делать, если им не посчастливится встретить Шеннона, решено не было. Бетси, скорее всего, надеялась, что в этом случае она сумеет убедить подругу вернуться домой, а Джорджина твердо намеревалась идти до конца.

К счастью для них обеих, первым, кого они увидели, когда подъезжали к «Дубам», был Шеннон, выезжавший из конюшни на своем Джуно. Он не сразу заметил девушек и уже развернул лошадь в другую сторону, когда Джорджина окликнула его. Поравнявшись с Шенноном, она воскликнула:

— Мистер Шеннон! Какая удача, что я вас встретила! Я должна вам сказать кое-что важное…

Она запнулась, потому что серые глаза смотрели на нее с холодной неприязнью.

— Я вас слушаю, — с сарказмом произнес их обладатель. — Что-то очень важное, мисс Пауэр? Позвольте мне высказать догадку. Уж не связано ли это с тем розыгрышем, который вы устроили в доме вашей тети? Вы, вероятно, хотите извиниться? Уверяю вас, в этом нет необходимости. Я оказался слишком легковерным и позволил обвести себя вокруг пальца, так как не мог заподозрить, что подобная выходка могла прийти в голову юной благовоспитанной леди.

На какое-то мгновение Джорджине показалось, будто земля под ней покачнулась. Смертельно побледнев, она лишь смогла слабо выразить свой протест:

— Я не собиралась извиняться! Мне незачем извиняться! Я просто хотела вам все объяснить.

— Полагаю, это не меняет сути дела, — безразличным тоном заметил Шеннон. — Считайте, что вы это сделали, мисс Пауэр. А теперь, если вам нечего больше сказать…

— Но мне есть что сказать! Вы ничего не поняли и даже не желаете меня выслушать. О! — в отчаянии воскликнула она, глядя на его окаменевшее лицо и чувствуя, как вся начинает дрожать от гнева. — Вы заставляете меня пожалеть о том, что я пыталась помочь вам!