Все посмотрели на Дэйва, думая, каково ему видеть на экране свою умершую жену, которая говорит из соседней комнаты. Он понимающе улыбнулся, не отводя взгляд от экрана.

— Ну что ж, тогда начнем. — Эмбер снова выпрямилась в кресле и подняла палец в воздух. — Прежде всего Джеки. Я хочу, чтобы ты пользовалась старым летним домом у озера как убежищем для писателя, чтобы ты поторопилась и написала книгу — обо мне, обо всех нас или о чем угодно. Ты лучше, чем ты думаешь. (Без обид, Аманда!) — Аманда смутилась, а потом весело улыбнулась. — Еще я хотела сказать, что я люблю тебя и я ценила то время, которое мы проводили вместе. Это замечательный подарок судьбы — знать кого-то столько времени, сколько мы знаем друг друга. Но забудь сейчас обо мне. Думаю, ты знаешь, что я имею в виду. Не мечтай об этом, будь этим. Хорошо?

Джеки высморкалась и кивнула.

— Теперь ты, Сэм. — Сэм облокотился на стол и опустил подбородок на сплетенные пальцы. — Я оставляю тебе работу, потому что я доверяю тебе. Ты сможешь продолжить начатое нами. Я хочу, чтобы ты занимался садом. И не дай пропасть всем нашим трудам. — Сэм посмотрел на Дэйва, который кивнул в ответ. — Десятый канал собирается снимать следующие выпуски в Хедланде, только на этот раз за все отвечаешь ты. Они хотят, чтобы ты этим занимался, просто нужно организовать разрешение в отношении дома и все прочее. Я буду скучать по нашей тележизни, и я буду жутко скучать по тебе, — она слегка покачала головой, — но мне легче от мысли, что ты по-прежнему будешь делать это за нас обоих. Ну, думаю, тебе я все сказала. О, еще кое-что. Даже не думай сменить эти очки на линзы, прошу тебя.

Сэм вытащил очки из нагрудного кармана и взмахнул ими по направлению к экрану, а потом вытер глаза рукавом.

— Еще бы, — прошептал он, — как скажешь.

— Эндрю. Большую часть того, что я хочу сказать тебе и Лидии, я написала в письме, потому что… ну, мне кажется, между нами есть что выяснить. — Эмбер вздохнула и склонила голову. — Все вы знаете, что мы с Лидией не слишком ладили. Но я хочу, чтобы вы поняли, — это была моя вина, я беру на себя вину за пробежавшую между нами черную кошку. И я хочу, чтобы это ознаменовало новый этап в жизни Эндрю и Лидии. — Глаза Эндрю были прикрыты, а Лидия смотрела на экран со странной полуулыбкой. — Я говорю это при всех, потому что вы все должны простить, забыть и помочь им двигаться дальше. Лидия, надеюсь, еще не слишком поздно для нашего примирения. Просто то, что меня нет рядом, не значит, что уже поздно. А Эндрю… для тебя я хочу только одного — чтобы ты начал извлекать пользу из того, с чем ты сталкиваешься, и перестал извиняться. Это шанс заставить тебя посмотреть вокруг, и я хочу, чтобы так и было. Теперь Аманда. Я знаю, ты будешь сидеть как на иголках, так что… сделаю исключение только для тебя и Милли. Все сумки твои, а Милли получает обувь… и, естественно, все мои «Осси Кларкс». — Милли подмигнула Аманде, отодвинула кресло и подошла к окну, сильнее закутавшись в пашмину. — Что касается главного… Ну, мы с Николасом замышляли кое-что у тебя за спиной. — Эмбер засмеялась, а потом понизила голос, говоря комично серьезным тоном. — Мы скрывали это… но мы знаем тебя слишком хорошо, Аманда, мы знаем, какая ты упрямая… — она остановилась, чтобы сделать глоток, — и мы также знаем твои тайные мечты. Ты, конечно, отлично смотришься на посту редактора «Ла мод», но ты всегда хотела быть редактором американского «Ла мод». И нам кажется, им ты и должна быть. Подождите… что мне теперь делать, Дэйв? — Ее голос затих, когда она отвернулась от камеры. — Что? Эта? Хорошо. — Она снова повернулась и протянула руку к камере. — А теперь кое-что совершенно неожиданное. — Обручальное кольцо Эмбер с аквамарином приблизилось к камере, словно туманный зеленоватый айсберг, изображение задрожало, а потом на экране (на фоне нью-йоркского неба, в белоснежном плаще и солнцезащитных очках размером ненамного меньше, чем маска ныряльщика) появилась Девина.

— Привет, Аманда, — сказала она, и тонкая линия ее губ слегка изогнулась. — Как видишь, я на сто одиннадцатом этаже «Бонди Сакс» в Нью-Йорке, в офисе «Ла мод»… С января это твой новый офис.

Рот Аманды медленно открывался, она не моргая смотрела на экран.

— Смешно, как все повернулось, правда? — Девина положила руки на спинку чего-то, похожего на прозрачное крутящееся кресло. — Ты знала, что мое время здесь почти закончилось и что ты первая претендентка на это место, если б ты не дала четко понять, что никак не можешь покинуть свою солнечную Англию. Но… эта странная позиция была кое-кем не принята. Очевидно, твоя подруга Эмбер сделала несколько звонков, объяснила, что дело в неправильном понимании обязанностей жены, что именно это мешало тебе принять такое лестное предложение, — тонкие губы снова дернулись, — и ребята сверху заглотили наживку. Они даже согласились с задержкой твоего вступления в должность и официального объявления об этом назначении, понимая, что тебе нужно получить все премии до того, как пойдут слухи. Ну… — она остановилась, ее лицо застыло, — ты не удивишься, если узнаешь, что мое участие в этой несложной схеме было… как бы это сказать… небескорыстным. Эмбер щедро предложила мне право на ее последнюю съемку плюс к этому она была так мила, что завешала мне огромную квартиру в Лондоне, и, в качестве благодарности за то, что я держала все это в тайне, она оставила кое-что… на память, можно так сказать. — Девина прикоснулась к галстуку из жемчуга у себя на шее. — О, и я остаюсь членом загородного клуба. Я объяснила совету, что тебе это совсем не близко. — Она лениво махнула рукой в камеру. — Итак, тут тебя ждет новая жизнь. Конечно, никто в твоем возрасте не любит сюрпризы… Хотя кто знает, этот может тебе понравиться. Я встречаю вас обоих в аэропорту Кеннеди… — она посмотрела на крошечные часы у себя на руке, — ровно через одну неделю. Это тоже часть плана. До встречи, Аманда. — Пленка задрожала, а потом изображение исчезло.

Аманда резко опустила голову, как будто вдруг стала слишком чувствительна к свету, согнулась в кресле, а потом то ли подошла, то ли приковыляла к Николасу. Не говоря ни слова, она упала перед ним на колени, спрятав лицо у него на плече и гладя его по голове, словно неяркий свет ламп был для него опасен.

— Ну все, все, милая, — бормотал он сквозь ее пальцы, — теперь все хорошо. Все хорошо.

— Упс, подождите. — В темноте раздался голос Эмбер, а потом картинка снова появилась, только на заднем плане теперь был Дэйв. Он растянулся на диване с терьером на груди. — Хорошо, мы снова здесь. — Эмбер сделала еще один глоток. — Надеюсь, ты нормально это приняла, Аманда. Пожалуйста, прости нас за то, что мы все скрывали, но нам показалось, что так будет лучше. — Она пожала плечами и подняла бокал к экрану. — Ты должна быть в Америке. Мы любим тебя, я люблю тебя, и я хочу, чтобы ты была самой собой, а не пыталась подстраиваться под какие-то шаблоны, которые рассчитаны на более ограниченных людей. — Послышался глотающий звук и какое-то хрипение; Николас жестом попросил, чтобы Джеки передала салфетки. — А теперь для моего сообщника, Николаса. — Эмбер снова наклонилась к камере, мягко покачивая головой. — О Ник! Что я могу сказать? Ты так помог мне, дал столько советов. Уделил столько времени, которое должен был проводить с семьей. Я бы не смогла начать все это без тебя. И в какой-то мере это было самое счастливое время в моей жизни, хотя оно положило начало ее концу. Спасибо тебе. Что касается пожеланий, в Аманде есть все, что тебе надо, и у тебя есть твоя семья. Так что… оставайся таким же, какой ты есть, как пример для нас всех того, что можно жить совершенно правильно. И наконец, Саймон. Мой милый брат. Все, что я должна сказать тебе, написано в письме, потому что там много всего, о чем надо говорить прямо… Семейные дела. Так что мне не много остается добавить, кроме того, что я хочу, чтобы ты общался со всеми ними. Теперь они твоя семья, и я знаю, они помогут тебе, будут присматривать за тобой, ведь теперь я не смогу этого делать. — Сэм взял Джеки за руку и сжал ее. — Дэйв… моя опора. — Ее голос задрожал; Дэйв встал с дивана и встал за ее креслом. — Друзья, Дэйв больше не хочет оставаться в Хедланде. Для него одного это слишком тяжело, — она протянула ему руку, и он взял ее, — так что мы отдаем сады Сэму, а дом — всем вам. Теперь у вас больше не будет оправдания тому, что вы не встретились и не проводите вместе время, и я буду знать, что мой любимый Хедланд не превратится в какой-нибудь конференц-центр. Милли и Родж уже сказали, что Дэйв и дети могут переехать к ним, пока Милли не вышвырнет его… или пока он не найдет другую женщину. — Дэйв вздернул руки к груди и отвернулся от камеры. Повисла пауза, он бормотал что-то непонятное, а потом Эмбер произнесла нараспев: — Хо-ро-шо. Теперь пришло время всем отправиться в ваши комнаты. Пока мы не встретимся вновь.

Картинка исчезла, как ушедший день, оставив серый пустой экран.

Глава 22

Это была одна из тех ночей, которые случались раз или два в год. Эмбер всегда звонила поздно, уже после того, как он начинал готовить что-нибудь на ужин. «Это я, — обычно говорила она, — ищу неприятностей». Он улыбался просто от звука ее голоса, хриплого, озорного. «Чем занимаешься? — спрашивала она. — Ты же еще не поел, да?»

И он признавался: «Нет, конечно нет, а чем ты хочешь заняться?» «Я хочу увидеть тебя, — отвечала она, — и говорить с тобой, и пить мартини».

И он ехал в ее квартиру, огромную квартиру на первом этаже, которая появилась у нее, когда ей исполнилось семнадцать, квартиру, которая была, по ее словам, «жуткой рекламой полной некомпетентности хозяйки в домашних делах — я не впущу сюда ни одного мужчину, кроме тебя, Эндрю. Потому что, если впущу, они больше не позвонят». Прямо с улицы вход в комнату с полуразвалившимся бархатным диваном, вольфрамовой лампой с серебряным зонтом, забытыми после какой-то съемки несколько лет назад, и вешалками со старинной одеждой — военные кители, меха, узкие женские комбинезоны из ламы… Этого было достаточно, чтобы создать впечатление, что она держит собственный экзотический секонд-хэнд.

— Я все же как-то раз привела сюда мужчину, — сказала она, томно глядя на наполняющиеся пепельницы и полупустые бокалы с шампанским, на каминную полку, наполовину заваленную блестящими футлярами с помадой и бутылочками с какими-то жидкостями. — Он, милашка, подумал, что квартиру ограбили, и потащил меня прямо в участок! Слава Богу, мне удалось договориться с констеблем, и мы все замечательно уладили.

Эндрю привез бутылку холодной водки и оливки, и, покопавшись в пурпурной темноте спальни, Эмбер достала два искрящихся бокала для мартини.

— Это свадебный подарок, — сказала она, — но никто не узнает, если ты откусишь кусочек.

Он не видел ее около полугода. У нее немного похудело лицо, волосы стали в два раза длиннее, почти до пояса.

— О, не удивляйся, — сказала она, когда он отметил, как быстро они выросли, — их прикрепляют, прядь за прядью, час за часом. Длина, которая должна быть, чтобы понравиться «легендам рока».

Эндрю слышал, что она встречается с Дэйвом из группы «Перфект фиксче».

— Кто-то скажет, что я преследую его. — Она подмигнула ему и глубоко затянулась с видом триумфатора.

— С каких это пор тебе стало необходимо кого-то преследовать? — спросил Эндрю.

Эмбер сидела, склонив голову, ее верхняя губа, влажная, ярко-розовая, касалась края бокала.

— Может быть, тогда, когда я поняла, чего хочу; может быть, тогда, когда я смогла наконец-то представить себе завершение нашего с ним романа.

Она засмеялась и вытянула ноги. На ней был изумрудно-зеленый бархатный пиджак, коротенькие шортики и золотистые чулки с люрексом.

— Забавно, как это, оказывается, трудно, когда действительно этого хочешь, — она чокнулась с его бокалом, — но я добьюсь своего, Энди… если буду осторожной — ведь я ему нравлюсь хорошей. — Она улыбнулась одной из своих лучших улыбок, в которой соединялись опытная соблазнительница и восторженная школьница. Эта улыбка выражала все то, что Эндрю чувствовал к Эмбер: похоть и желание защитить, настороженность и умиление.

— Нравишься ему? — спросил он. — Что, его всегда было так трудно сломать? Рок-звезда отвергает внимание самой знаменитой музы рок-н-ролла конца двадцатого века — да ладно!

Эмбер засмеялась, но смех был другим, более сдержанным.

— Эндрю, это сложнее, чем может показаться на первый взгляд, — под чулками ее ноги казались цвета меда, — для такой девушки, как я… влюбленной в такого мужчину, как Дэйв. Он, естественно, прекрасно знает, как обращаться с такими… — Она взмахнула сигаретой, откинувшись на спинку дивана, и он какое-то время мог открыто смотреть на длинные блестящие ноги, на молочно-кремовый изгиб ее шеи. — Когда они отказываются от алкоголя и наркотиков, то обязательно рвут связи и с другими составляющими той веселой жизни. Их советчики на этом настаивают. — Она уткнулась подбородком в колени. — Эти психоаналитики жутко ограниченные типы. — Эмбер опустила плечи, показывая, как ее вымотало все это, — им подходят только трезвые девушки с хорошей репутацией… — Она похлопала ресницами. — Вот почему меня частенько можно заметить несущейся на собрание анонимных алкоголиков, чахлую и раскаивающуюся. Я сильно мучилась над тем, какой порок может быть достойным будущей жены бывшей рок-легенды, и пришла к тому, что это секс… — Эндрю смотрел на нее, застыв и не решаясь сделать глоток, — но это слишком просто, чтобы оказаться правдой. — Эмбер усмехнулась. — Так что я согласилась на алкоголизм. Для меня губительно крепкое пиво, — она рассмеялась, — а Дэйв думает, что это очень мило, ну, по мере того, как моя склонность пропадает. Тут за ним целый месяц ходила какая-то ужасная хиппоза, но она пила мятный ликер, а это слишком противно, если подумать. — Эмбер бросила окурок в камин. — В любом случае пока он не знает, какая я на самом деле.