— И Ваше Высочество хотели бы, чтобы я от вашего имени побеседовал с сэром Робертом относительно его возможных действий в случае, если он станет премьер-министром?

— Это как раз то, чего я желаю, — сказал принц.

— Тогда, может быть, обсудим, что именно я скажу сэру Роберту?

Принц склонил голову. Несомненно, мистер Энсон, как и лорд Мельбурн, считал принца очень смелым человеком; ведь он рискует снова пробудить гнев королевы, и гнев этот из-за того, что она может расценить действия мужа как попытку подчинить ее своей воле, может оказаться гораздо более сильным, чем обычно.


Сэр Роберт Пиль с интересом отнесся к сообщению Джорджа Энсона, что один их «общий друг» хотел бы через него (Джорджа) представить ему (Пилю) одно дело, и интерес этот был таким большим, что этот друг, как узнал сэр Роберт, оказался принцем-консортом.

Сэр Роберт Пиль, человек большой смелости и высоких идеалов, был уверен, что еще до истечения года он почти наверняка станет премьер-министром; хотя, на его взгляд, это было бы наилучшим для страны вариантом, он вовсе не исключал, что королева вновь пошлет за ним и он опять столкнется с унизительной ситуацией, подобной той, которую ему пришлось пережить двумя годами раньше, когда королева отказалась избавиться от фрейлин, всех до единой родственниц видных вигов. Эти фрейлины до сих пор занимали прежние места, но теперь положение изменилось: у его партии в правительстве было только незначительное большинство, и он решил, что оставаться у власти просто невозможно. Следовательно, сменив лорда Мельбурна, сэр Роберт и его сторонники вообще оказались бы в меньшинстве — пока, разумеется, не состоялись бы новые выборы, — и при тогдашних обстоятельствах он дальновидно решил, что нет смысла формировать правительство, которое вызывает такую ненависть королевы. Другое дело теперь. Кабинет министров Мельбурна вскоре потерпит поражение в палате, после чего будут объявлены всеобщие выборы, тори получат подавляющее большинство, и тогда королева не сможет бросить им вызов. А уж потом, если он, Пиль, станет настаивать, чтобы королева сменила своих фрейлин, ей придется это сделать. А настаивать ему придется. Сэр Роберт Пиль многое бы дал, чтобы избежать этой неприятной ситуации.

Живущий только домом, в отличие от лорда Мельбурна, инициатор многих реформ, сэр Роберт был совершенно лишен того внешнего блеска, благодаря которому лорд Мельбурн стал столь популярен во многих видных домах и особенно при дворе. Он мог быть остроумным и веселым у себя дома, проявлять энергию в палате общин; он был хладнокровен и смел, великий лидер и реформатор; однако в присутствии молодой женщины, да еще и королевы, он оказывался в невыгодном положении, ибо сознавал, что она питает к нему страшную и совершенно необоснованную антипатию, вызванную в основном тем, что его подъем должен означать падение лорда Мельбурна.

Познакомившись с принцем и обнаружив, что тот — человек темперамента, близкого к его собственному, он преисполнился надежд. Казалось вполне вероятным, что Альберт будет в состоянии направлять королеву, научит ее ценить логику, внушит ей, что правительство не обязательно в хороших руках только потому, что эти руки принадлежат джентльмену, обладающему большим обаянием. Ему очень хотелось услышать, что скажет ему Энсон.

— Можете говорить со мной совершенно откровенно, — сказал сэр Роберт, — и все до единого сказанного вами слова останутся между нами. О чем мы говорили, я не скажу без вашего разрешения ни одному из моих коллег, даже герцогу Веллингтонскому.

Джордж Энсон, прежде всего, выразил уверенность, что выборы вскоре состоятся и в их результате нет почти никаких сомнений. Он напомнил сэру Роберту о неприятности, из-за которой тот оказался в весьма неудобном положении, когда королева послала за ним и попросила сформировать правительство. Принцу очень хочется, чтобы ничего подобного не повторилось.

— Чего я никак не хотел бы, так это унизить королеву, — искренне заявил сэр Роберт. — Я скорее откажусь от любых претензий на пост премьера, чем это сделаю.

— Но, если бы вы отказались, сэр Роберт, ваше место занял бы кто-то другой, и ситуация осталась прежней. Принц желает знать, были бы вы готовы — если ко времени вашего вступления в должность некоторые места при королеве окажутся вакантными — посоветоваться с Ее Величеством, кто их заполнит.

Сэр Роберт ждал, когда Джордж Энсон продолжит.

— Три основных поста занимают герцогиня Сатерлендская, герцогиня Бедфордская и леди Норманби. Предположим, что эти леди добровольно удалились бы от двора до вашего прихода к власти, тогда неприятная ситуация была бы исключена.

— Это так, — согласился сэр Роберт.

— Добровольная отставка фрейлин, — продолжал Энсон, — и вакантные места, когда к власти приходит ваше правительство, — вот что, по мнению принца, способно удовлетворительно разрешить проблему.

Сэр Роберт согласился, что, если удастся этого добиться, с обеих сторон можно избежать больших затруднений.


Когда лорд Мельбурн зашел к королеве, он был очень мрачен.

— Я знаю, о чем вы пришли мне сказать, — проговорила она. — Я этого ожидала.

— Основная борьба развернется из-за пошлин на сахар, — сказал лорд Мельбурн. — Тори грозились также поднять вопрос о зерне.

Она кивнула.

— И на сей раз это означает конец.

— Мы и так уже давно ходим по краю, — ответил лорд Мельбурн.

— Ах, мой дорогой лорд Мельбурн, что я буду без вас делать?

— Теперешнее положение, Ваше Величество, совершенно не сравнимо с тем, в каком вы находились два года назад. К тому же теперь рядом с вами принц.

— Он такой добродетельный, — сказала королева, — а я, боюсь, весьма нетерпелива и часто говорю слова, о которых потом жалею.

— У Вашего Величества довольно трудное время.

— Мне нет оправдания. Все женщины рожают детей.

— Но у них нет дополнительного бремени — управления страной.

— Лорд Мельбурн, вы пытаетесь вызвать у меня жалость к самой себе.

— Право, нет, мэм. Любая из ваших подданных позавидует тому, что у вас добродетельный и терпеливый муж.

Королева была чуть ли не в слезах.

— Как вы правы! Но это лишь заставляет меня злиться на саму себя за то, что я к нему так немилосердна, а когда я злюсь на себя, я злюсь и на него — за то, что он напоминает мне об этом.

— Это так называемый порочный круг, — заметил лорд Мельбурн.

— И надо же ему было уродиться таким добродетельным!

— Весьма докучливое свойство, — согласился лорд Мельбурн с присущим ему юмором.

— Нам бы следовало им восхищаться.

— Что мы, собственно, и делаем.

— Однако очень трудно жить согласно этому принципу. И вы правы, человеку раздражительному, капризному, с плохим характером, это и впрямь не может не докучать, если рядом с ним другой, который все время носит воскресную личину.

Лорда Мельбурна это выражение позабавило.

— Воскресную личину, — предположил он, — следует, вероятно, приберегать к соответствующему случаю. Иметь на лице воскресное сияние, допустим, в среду — это все равно что в дворцовом платье отправиться на рынок.

Кто-кто, а лорд Мельбурн умел ее рассмешить! Добрый и чувствительный человек, лорд М. не был благочестивым. Уж у него наверняка никогда бы не было на лице воскресного выражения даже в воскресенье.

Возможно, чрезмерная добродетельность Альберта и являлась одной из причин ее раздражительности, вынуждала ее еще сильнее чувствовать свою неправоту после каждой ссоры с мужем.

Впрочем, обсуждая сейчас Альберта с лордом Мельбурном, она тем самым как бы предавала Альберта, а это ей претило. Она была несчастлива, когда ссорилась с ним. Она была предана своему дорогому премьер-министру, но и пылко любила мужа.

— Мы забываем о серьезности происходящего, — сказала она. — Ах, дорогой лорд Мельбурн, если вы оставите меня… сейчас мне этого не вынести.

— Мы будем встречаться… часто, я надеюсь.

— И вы будете продолжать писать мне.

— Я буду целиком к вашим услугам.

— Но это совсем не то, что было. Каждый день вы приходить не будете. Представляю, как заартачится этот Пиль!

— Он заартачится, если только я стану вмешиваться в политику — и, по-моему, будет совершенно прав. Дайте Пилю возможность показать себя. Вы еще узнаете его достоинства.

— Все равно, прежнему уже не бывать.

— Но ведь рядом с вами будет принц. А на него можно положиться. Я уважаю его ум. Вам очень повезло, что у вас такой хороший муж.

— Я знаю.

— Дайте ему почувствовать, как вы его цените. Не отстраняйте его от обсуждения с вами серьезных вопросов.

— Как бы мне хотелось быть менее вспыльчивой.

— Вы научитесь сдерживаться.

— Меня дрожь берет, когда я думаю о том, что я иногда говорила Альберту.

— Альберт простит вас.

На этом премьер-министр откланялся, пообещав извещать королеву о том, как будут развиваться события.

Однако, прежде чем уйти из дворца, лорд Мельбурн повидал Джорджа Энсона и сообщил ему, что разговаривал с королевой и что она испытывает искреннее раскаяние из-за тех сцен, которые устраивала принцу Альберту. По мнению лорда Мельбурна, королева начинает выходить из своего раздраженного состояния, и Альберт, вероятно, вполне мог бы теперь поговорить с ней о необходимых при дворе переменах.

Альберт отправился к королеве.

Как всегда, когда она его видела, она не могла не подумать, что во всем мире не сыскать мужчины красивее. Его взгляд был нежен. Лорд Мельбурн прав — с мужем ей действительно повезло.

— Альберт, — воскликнула она, заливаясь слезами. — Вы и впрямь меня любите?

— Всем сердцем, — пылко ответил Альберт на немецком, к которому прибегал в минуты нежности.

— Я такая неуживчивая, со мной так трудно.

— Любовь моя, я все понимаю. Не успела родиться Киска, как вам снова предстоит рожать. Вы так молоды, а на вас свалилось столько всего. Но, я вижу, вам уже лучше.

— Вы такой хороший, такой терпеливый и даже моложе меня.

— На три месяца. Пустое. А быть терпеливым — это мой долг. Кроме того, я люблю вас.

— Я постараюсь заслужить вашу любовь. Но вот что меня занимает — смогла ли бы я когда-нибудь стать такой же добродетельной, как вы, Альберт. Впереди новые испытания. Я только что видела премьер-министра. Грядет кризис: торговля идет вяло, финансы в плачевном состоянии, неприятности из-за сахара и зерна, и сэр Роберт Пиль пытается занять место лорда Мельбурна.

— Если правительство потерпит поражение при обсуждении бюджета, ему придется подать в отставку.

— Точно так же было и в прошлый раз.

— Не совсем, — возразил Альберт. — Тогда у правительства было незначительное большинство при голосовании по биллю о Ямайке, и оно подало в отставку. У Пиля силенок еще было маловато, потому что, сформируй он правительство, у него бы оказалось меньшинство в палате. Сейчас положение изменилось. Если правительство потерпит поражение при голосовании по бюджету, парламент будет распущен и назначат новые выборы, после чего почти наверняка тори одержат крупную победу.

— То же самое говорит и лорд Мельбурн. Меня бросает в дрожь при мысли, что этот Пиль станет премьер-министром. Мне не нравится этот человек, а я не буду нравиться ему.

— Я не верю в это.

— Милый Альберт, вы думаете, все так добры и готовы прощать, как вы сами.

— Я не думаю, что сэр Роберт — мстительный человек, хотя два года назад известный эпизод с королевской опочивальней очень его унизил, и ему, естественно, не хотелось бы снова оказаться в подобном положении.

— А если он придет ко мне и потребует, чтобы я сменила моих фрейлин?

— Виктория, я хочу сказать вам нечто очень серьезное.

— Да, Альберт?

— Вы прекрасно знаете: все, что я делаю, я делаю для вашего же блага. Больше всего я забочусь о том, чтобы избавить вас от неприятностей.

— Мой дорогой Альберт, я это знаю.

— Я провожу дни в раздумьях, как мне принести вам больше пользы.

— А я отплачиваю вам вспышками моего ужасного гнева.

— Но я-то знаю, что у вас нежное сердце и что вы меня любите.

— Люблю, Альберт, люблю.

— Тогда вы поймете мои побуждения. С фактами надо считаться, Виктория. Нынешнее правительство падет, и победу одержат тори. Сэр Роберт Пиль придет к вам, и вы попросите его сформировать новое правительство.

— Этого-то я и боюсь. Он будет, как какой-нибудь учитель танцев, выделывать на ковре танцевальные па, начнет диктовать и унижать меня, указывать, что для меня выберет.

— Он этого не сделает, Виктория, потому что я уже разговаривал с ним по данному вопросу.