Обладая огромным состоянием и будучи широко известным и влиятельным человеком в своей стране, он, как и все люди его круга, столкнулись с проблемой женитьбы. Все семьи востока пылали желанием пристроить ему своих дочерей. Давление было невыносимым, и лишь наличие у него одной жены слегка уменьшало шансы всех желающих. На бесконечные вопросы, почему бы ему не жениться на их дочери, он кратко отвечал: «Я уже женат». И это была правда. С Викой же все было по-другому. Нет, конечно, она, как и все женщины, хотела купаться в роскоши. Но, по его мнению, это было такое же нормальное желание, как желание любого мужчины иметь жену-красавицу. Вика покорила его силой воли и настойчивостью. Он знал, что она готовилась к свиданиям с ним, и поначалу это даже веселило его. Но потом вдруг он понял, что она на самом деле искренне увлеклась востоком. И часто, когда Вика цитировала речи его любимых поэтов, он видел, как горят ее глаза и часто бьется сердце от чистоты и ясности произносимых строк. Он видел, как она учится, как растет в ней понимание его мира, мира абсолютно чуждого и даже враждебного людям украинской крови.

Вика никогда не спорила и не перечила ему, но это вовсе не значило, что она согласна и приняла его мнение. Скорее это значило то, что ей нужно время, чтобы подумать и сделать так, чтобы Хасим сам признал за собой ошибку. Каждый раз, когда он осознавал, что в очередной раз все вышло не по его желанию, он преклонял перед ней свою седую голову. Он был старшее ее на 10 лет, но ее опыт общения с мужчинами был так велик, что она как опытный психолог считывала его желания и настроения. Порой даже он не знал о своих намерениях, как она уже начинала их осуществлять. Он восхищался этой ее способностью читать мысли и еще больше ему нравилось, что она была благодарна ему. Не преклонялась, не лебезила, не трепетала, а просто была благодарна. Он знал, что на фоне других пар они выглядели как красавица и чудовище, но она смогла убедить его в его индивидуальности и не бояться выходить в люди. Хотя с его деньгами бояться вообще было нечего.

Рядом с ней у людей не создавалось впечатление, что она девочка на вечер. В то время как любая другая женщина смотрелась как проститутка. В ней он видел свою любовь, жену и мать. Хотя он немного стеснялся ее «славянскости», если можно так сказать. Да и друзья-арабы говорили: кого, мол, выбрал – белые волосы, чужая религия. Но Хасим умело, без насилия, работал над образом Вики, покупая ей подходящую одежду и украшения. Он рассказывал ей, в прямом смысле, сказки и притчи из жизни Востока, и она потихоньку начала принимать тот чужой для нее мир, мир, где все строится на Коране и деньгах. Он описывал пустыню так, словно это были цветущие сады Индонезии, а нудные часы бесполезных молитв представлял как таинство, которое не каждому дано, но ей, Вике, обязательно откроется. Он представлял ей свою семью не как кучу людей, без толку суетящихся и толкающихся по его дому в ожидании его, а как оплот, как крепость, гавань, где его любят и ждут. Он практически заставил ее поверить, что славяне – самая ничтожная нация в мире, и лишь они, арабы, способны спасти этот мир от неизвестно чего.

Все это, наверное, закончилось бы религиозным помешательством, но случай вывел Вику из этого гипноза.

Однажды она не пошла с ним на очередную игру в казино, ссылаясь на головную боль. Хасим уехал, и боль прошла. Она решила одеться и присоединиться к нему. Звонить не стала, надеясь сделать приятный сюрприз. Но сюрприз ожидал ее, а не его. Войдя в полутемный зал казино, она сразу увидела Хасима, лапающего длинноногих моделек, которые хохотали и висли на нем, как елочные игрушки. Было сразу понятно, что познакомились они не сегодня. Он изменял ей давно, много и регулярно. Вике стоило огромных усилий не повырывать волосы этим длинноногим палкам, но, представив себе, как завтра весь модельный мир Москвы обсуждает ее падение, она вышла из зала. Мысли в ее голове бешено носились. «Сделать вид, что ничего не было, тогда все блага останутся со мной и мы продолжим жить как раньше»… «Собрать все вещи и уйти… Куда? Обратно в девятиэтажку?»… «Устроить скандал, и будь что будет»… Она совершенно не знала, как себя вести. Ничего делать не пришлось. Хасим вернулся домой под утро и прошел сразу в их спальню.

«Я видел тебя, – сказал он зареванной Вике. – Пойми, женщина, я мужчина, и у меня всегда было много женщин, и у моего отца, деда, прадеда, и праотцов. Но я люблю тебя и всегда вернусь домой». Он сказал это таким тоном, что Вика поняла: перечить не надо, это может быть опасным. В свете луны его глаза светились яростью, он походил на волка, упустившего добычу, но намеренного любым способом ее догнать и уничтожить. Вика до смерти испугалась.

Наутро Вика выскользнула из дома и вернулась к матери. Через час приехал Хасим. Они с мамой заперлись на кухне, долго шептались и вообще вели себя так, как будто Вика товар, а они купцы, договаривающиеся о цене. Потом мать вышла к ней и сказала: «Езжай домой, доча, твой муж позаботится о тебе лучше чем я». Вика поняла: спорить бесполезно, мать не на ее стороне. Никто не хотел возвращаться в бедность и неустроенность, и она вернулась к Хасиму…

В этот же день он сделал ей предложение, и ее ответа не спрашивал – он уже знал, что она скажет «Да».

Отношения дали трещину. И хотя Хасим буквально засыпал ее подарками и цветами, она все равно чувствовала себя униженно и мерзко. Она решила отомстить. Из чемодана была извлечена записная книжка с номерами многочисленных ухажеров из прошлой жизни. Маша испугалась за подругу. «Нельзя шутить с арабами», – уговаривала она Вику, но та и слушать не хотела голос разума и упорно нарывалась на неприятности, втягивая в свою авантюру подругу. Вика говорила, что едет в магазин, на рынок, к подруге или маме, а на самом деле прыгала из одной кровати в другую, записывая счет в уме. 26:1, 26:5, 26:7… Она хотела отомстить за каждый год своей жизни. Ее глаза горели, она была охвачена жаждой мести, приключений и опасности. Она вспоминала свою молодость, какой свободной и независимой она была, как легко она играла с мужчинами и весело пролетали дни и ночи. Она потеряла нюх, и ее безудержно несло навстречу провалу. Однажды, вернувшись с очередного свидания, проходившего под предлогом поездки к маме, она застала Хасима, сидящего за кухонным столом с ножом в руке.

– Где ты была? – прошипел он как змея.

Она догадалась, что произошла осечка, и она разоблачена. Сейчас он зарежет ее, потом ее семью, и никто никогда не найдет их трупы. У него есть такие друзья, которые могут не только спрятать тело, но и стереть с лица земли целый город и сказать, что так и было. Оказывается, он случайно встретил мать, которая, запинаясь и запутавшись во лжи, пыталась придумать какую-то нелепую отмазку для своей дочери. Вика судорожно искала выход.

– Знаешь, я просто хотела сделать тебе подарок, я была у врача. Я беременна, – сказала она и поняла, как она вляпалась.

Хасим был на седьмом небе от счастья, он носил ее на руках, подавал еду в кровать и наотрез оказывался заниматься с ней сексом, боясь выкидыша. Вика была на гране истерики. У нее было всего 2 недели, чтобы забеременеть, а он берег ее как бриллиант. Она шла на всевозможные уловки, соблазняя его танцами и дурманящими запахами, подкармливая устрицами и демонстрируя эротические фильмы, и он наконец сдался. К ее счастью и удивлению, она действительно забеременела…

Теперь жизнь ее была определена окончательно и бесповоротно. Они стали готовиться к свадьбе.

Празднование проходило в Москве, в ресторане восточной кухни. Их окружали сотни незнакомых Вике людей, которых она никогда в жизни не видела, но которые обнимали и лапали ее, называя семьей. Со стороны ее семьи были только родители, забившиеся в угол стола, с ужасом наблюдая за этим веселящимся табором, тараторящим на чужом языке. Они расписались по закону ее государства. Теперь должна была состояться еще одна свадьба, но уже на родине Хасима, по традициям его страны. Она еще не знала, какой сюрприз ждет ее там.

Вика очень боялась встречи с его матерью, ведь та была для него святой. Вика долго готовилась, примеряя одежду и даже духи, но ее страхи были напрасны. Хасим посадил Вику на самолет и, сославшись на важные дела, умчал. «Вот сейчас бы в самую пору и дать деру», – подумала она, но, вспомнив о своем положении, не решилась.

Пожилая деревенская женщина приняла Вику как родную дочь. Она без остановки что-то лепетала на арабском, трогая ее белые волосы и постоянно пытаясь ее накормить. На фоне арабских женщин Викина худоба была почти болезненной. Вике выделили комнату с видом на оливковый сад, если можно было назвать садом торчащие из песка деревья. Вся семья, которую ей удалось наконец-то визуально запомнить только через несколько месяцев, подчинялась обычаям дома.

Представления Вики о жизни арабских шейхов были ошибочными. Она представляла себе дворец с позолоченными куполами, фонтанами и гуляющими по двору павлинами. На самом же деле это был простой дом-мазанка, только очень большой. По двору действительно гуляли животные, только это были не павлины, а кошки, ослы и поросята. Убранство же дома было богатое, повсюду стояли серебряные и золотые подсвечники и блюда с фруктами. Полы были устланы коврами ручной работы с завораживающими взгляд рисунками. На стенах висели картины многочисленных родственников в дорогих рамах. Десятки диванов и кресел были расставлены по всем углам, и сотни цветных, расписных подушек украшали и без того яркий интерьер. Внутренний декор спален был скромным, но очень искусным и роскошным. Кровати были застланы белоснежным шелком, что могли себе позволить только очень богатые люди. У каждой женщины в доме была служанка, в обязанности которой входило купание хозяйки, расчесывание волос и массаж ног. Ту же процедуру с мужчинами должна была совершать жена. Несмотря на принадлежность к богатому сословию, женщины, обвешанные золотом и с огромными перстнями на руках, работали по хозяйству и с детьми, мужчины же большинство времени проводили вокруг гигантского телевизора, отвечающего всем стандартам техники самого высокого уровня, и вокруг постоянно накрытого стола. К удивлению Вики, они постоянно смотрели мировые новости ведущих каналов и были, как сказала бы она, политически подкованы. Время от времени все прерывались на моление. По дому носилось такое количество детей, что Вике казалось, сами родители не знают, чьи это были дети. Все было общее. И по большому счету, никто ничего не делал, все ублажались празднеством бытия, никто никуда не спешил, и было совершенно очевидно, что все получают от этого неподдельное удовольствие.

Несмотря на удаленность дома от цивилизации, большинство сестер и братьев Хасима были хорошо образованы. Многие из них закончили университеты в Европе и Америке. Они говорили на нескольких языках, прекрасно играли в теннис и даже владели искусством верховой езды или фехтования. Один из братьев Хасима был известным врачом и жил в Бостоне, а его старшая сестра, к примеру, блистала на подмостках Лондона. Когда вся семья собиралась вместе и со всех уголков земли в дом слетались дети, братья, сестры, племянники, невестки, тети, дяди и другие из списка генеалогического дерева, во дворе накрывали стол на 100 человек.

Близость к заливу положила основу для увлечения дайвингом. Почти все знали, как пользоваться подводным оборудованием с детства. И, собравшись огромной компанией, они уезжали на побережье, где днем и ночью погружались, изучая подводный мир.

Деньги давали неограниченную свободу и жажду все попробовать и испытать. «Кто бы мог подумать, – удивлялась Вика, – что в доме, со всех сторон окруженном пустыней, живут такие современные и энергичные люди».

Конечно, не все члены семьи были так продвинуты. Некоторые не только не знали никаких языков и никогда не покидали пределов города, но и не умели читать ничего, кроме Корана. Они пребывали в своем мире неведения границ этой планеты, и можно сказать с уверенностью, что были там счастливы. Одним словом, спокойствие, мир и гармония царили в доме Хасима.

Все женщины дома были добры и внимательны к Вике, и только одна бросала на нее взгляды, полные ненависти и зависти. Знаний арабского было недостаточно, чтобы разобраться в ситуации. Вика набралась терпения и пообещала себе все прояснить позже. Дни напролет она помогала по дому, что-то готовила, занималась с детьми и учила язык. Прилетевший через месяц Хасим был поражен ее успехам и талантам.

Поначалу Вика с ума сходила в этом доме, полном чужих людей, но те оказали ей такое гостеприимство, что она даже начала к ним привязываться. Все они потихоньку становились ее семьей. Она уже начала получать удовольствие от обедов и ужинов, длящихся по 3 часа в окружении как минимум 50 человек. Ей было весело и уютно. Но иногда, лежа ночью в пустой кровати, она с тоской вспоминала о своих приключениях, и ей нестерпимо хотелось сбежать из этой дыры, прыгнуть в любой улетающий отсюда самолет и никогда не оглядываться. Но она чувствовала свой растущий живот и вспоминала взгляд Хашида тогда на кухне с ножом в руке. «Найдет и убьет», – в этом она была уверена точно.