– Все это не имеет ко мне никакого отношения, – объявил он. – Это был Малколм Маккенна.

– Да? – усмехнулась Джоан. – Я, как и многие другие, в том числе и лэрд Макферсон, знаю, что это ложь. Человек, ухаживавший за Бриенной, лишь назвался его именем.

Самозванец воинственно вздернул голову.

– С какой стати ты решила, что этот человек – я?

Джоан почувствовала торжество. «Я была права».

– Ты можешь бежать от правды, если хочешь, но ты не сможешь ее отрицать. У сына Бриенны глаза точно такого же цвета, как у тебя. Он красивый здоровый мальчик, милый и невинный, – проговорила она. – Она назвала его Лайам.

В свете луны Джоан увидела, как на лице самозванца отразились самые разные эмоции – недоверие, благоговение, радость и, наконец, досада.

– Было бы форменным безумием поверить тебе, – наконец заявил он. – Если Бриенна действительно в замке, значит, Маккенна на ней женился.

– Я не женился на ней, – выкрикнул Малколм.

Самозванец насупился.

– Даже если бы я поверил в эту сказку, было бы безумием тебе довериться, – буркнул он. – Всем известно, что Маккенна не бывают снисходительны к людям, причинившим им вред.

Джоан гордо расправила плечи.

– Они это сделают, если я попрошу.

– Ты всего лишь одна из вдов клана, которая бежит от домогательств сэра Малколма, – заявил Робби. – Тебя никто не станет слушать.

– Я – леди Джоан Маккенна, жена сэра Малколма.

– Она лжет! – выкрикнул бандит, к груди которого был приставлен меч Малколма. – Все лжет – и о девчонке Макферсон, и о том, кто она есть на самом деле. Эта сука скажет что угодно, чтобы получить свободу.

– Нет, она говорит правду, – произнес Малколм и передвинул острие меча к горлу своего противника. – И не смей говорить с моей женой невежливо. Она леди.

Лоб самозванца прорезали две глубокие складки. Лицо его окаменело. Затем, приняв решение, он махнул мечом в сторону человека, державшего Джоан.

– Отпусти ее. И брось кинжал, Робби.

Двое бандитов протестующе завопили.

– Сделай это, – приказал Малколм.

Робби выругался, явно не желая выполнять приказ. Его взгляд метался от меча самозванца к его лицу, словно он оценивал свои шансы отразить нападение.

– Я не убью тебя, – сказал тот, – но покалечу.

Выругавшись, Робби опустил кинжал. Джоан захлестнула волна облегчения. От счастья у нее закружилась голова. Пошатываясь, она отошла от Робби и потерла болезненный синяк на боку, оставленный камнем.

– Найди веревку, – велел Малколм.

Джоан быстро обыскала седельные сумки и нашла необходимое. Малколм связал своего противника, а самозванец – Робби. Когда они перевернули третьего бандита, все еще не пришедшего в себя, на живот, послышался громкий собачий лай.

Принц? Джоан переглянулась с мужем. Он улыбнулся и пожал плечами, а потом ночную тишину пронзил громкий боевой клич. Ахнув, Джоан увидела воинов Маккенна, на полном скаку ворвавшихся в лагерь. Их возглавлял сам лэрд.

– Стойте! – закричал Малколм, вскакивая. – Уберите мечи. Я хочу, чтобы эти люди остались в живых.

По рядам воинов прошел недоуменный шепот, но после короткой паузы послышался лязг – мечи возвращались в ножны. Джоан с удивлением увидела, что даже лэрд опустил меч.

Из кустов выскочил Принц. На этот раз Джоан подготовилась к его приветствию, постаравшись занять наиболее устойчивое положение, но он все равно сшиб ее с ног. Смеясь, она обняла лохматое чудовище, сразу заметив, что привязанного ею к его шее лоскута нет.

– Не могу поверить, что это сработало, – пробормотала Джоан, почесав собаку за ухом.

– Это Магнус первым заметил кусок ткани на шее собаки, – сказал лэрд. – Мы знали, что, скорее всего, его привязала леди, и лишь надеялись, что это ты.

Джоан устремила на лэрда вопросительный взгляд.

– Принц нашел меня в лесу несколько часов назад. Но он ведь не мог так быстро добраться до замка и вернуться.

– Принц – необученная и недисциплинированная зверюга, но среди моих собак нет лучшей ищейки, и никто не превзойдет его в скорости, – ответил Маккенна. – Он нашел наш поисковый отряд и донимал нас оглушительным лаем до тех пор, пока мы не последовали за ним.

Джоан погладила Принца. Тот плюхнулся на землю у ее ног и перекатился на спину, подставив ей живот. Лохматая зверюга выглядела настолько комично, что Джоан засмеялась. Поддавшись на молчаливую просьбу пса, она наклонилась и почесала грязный живот.

– Ты заслужил награду, – сказала она с улыбкой. – Как только мы доберемся до замка, я найду для тебя в кухне самую большую и самую мясную косточку.

Вывалив длинный язык, собака продолжала тыкаться в руку Джоан холодным влажным носом, требуя, чтобы ее не переставали гладить и чесать. Джоан выполнила просьбу. Почему-то, лаская собаку, она обретала спокойствие.

– А если я лягу и буду спокойно лежать на спине, ты почешешь мой живот тоже?

Джоан подняла глаза и увидела улыбающегося Малколма, вставшего на колени рядом с ней.

– Нет, боюсь, я подхвачу блох, – дерзко ответила она и опустила голову, чтобы муж не заметил заливший ее лицо румянец.

– Тогда придется довольствоваться поцелуем, – решил он, повернул ее лицом к себе и впился в ее рот поцелуем.

Джоан прильнула к мужу, наслаждаясь его теплом и силой. Когда поцелуй закончился, она прижалась щекой к груди Малколма, прислушиваясь к ритмичному биению его сердца. Он медленно погладил ее по спине. Ее захлестнуло чувство облегчения, и в этот момент все в мире Джоан, наконец, стало на свои места.

– Если Джоан нуждается в отдыхе, мы можем дождаться рассвета, – сказал лэрд, – и тогда тронуться в обратный путь. Но должен предупредить, что мать пребывает в большом беспокойстве.

– Малколм ранен в руку, – вмешалась Джоан. – Его надо перевязать.

– Это не рана, а небольшая царапина, – возразил он. – Даже кровь уже остановилась.

Джоан сморщила лоб.

– А если рана откроется, когда ты будешь скакать верхом?

– Тогда мы остановимся и перевяжем ее. – Малколм улыбнулся жене. – Давайте покинем это место. И чем быстрее, тем лучше.

Поскольку было слишком темно, Джоан просунула пальцы в дыру в рубашке Малколма и ощупала рану. Как он и сказал, влаги уже не было, только небольшая шероховатость. Джоан успокоилась. Игнорируя страшную усталость, она согласилась, что лучше всего отправиться домой немедленно. Вещи легко собрали, трех связанных разбойников посадили на коней и привязали.

– А как быть с ним? – спросил Маккенна у сына.

– Пусть едет на своем коне, только следите за ним, – ответил Малколм.

– Ты не хочешь, чтобы его связали, как остальных? – удивился лэрд. – Но почему?

– Причины станут ясны при свете дня, – с таинственной улыбкой сказал Малколм. А Джоан оставалось только гадать, как поведет себя лэрд, увидев зеленые глаза самозванца и угадав правду.

Малколм взял жену за руку.

– Ты поедешь со мной.

Она не стала спорить.

Он посадил Джоан на своего коня и сам сел в седло за ней. Измученная, она прижалась к груди мужа. В кольце его рук она чувствовала себя в полной безопасности и, наконец, позволила себе сдаться усталости.


Ее разбудили радостные крики. Сбитая с толку, Джоан открыла глаза и поняла, что все еще сидит на коне Малколма, прижавшись к груди мужа. Когда они въехали в ворота замка, приветствия стали громче.

Небо было темным, мрачные дождевые облака низко нависли над землей, но в мире Джоан благодаря оказанной им восторженной встрече царили радость и тепло.

Ее горло стиснула сладкая боль. Многие звали ее по имени, радовались благополучному возвращению. Джоан знала, что некоторые выражают свою радость только потому, что она – жена старшего сына лэрда, но общая дружественная атмосфера клана Маккенна ей очень нравилась, хотя и была непривычной. Она боялась на это надеяться и сомневалась, правильно ли понимает ситуацию, но, похоже, она, наконец, получила шанс стать частью большой семьи, не чувствовать себя посторонней, избавиться от вечной личины нежеланного гостя.

Теперь она может отказаться от своей отчужденности, которая обычно защищала ее, отверженную – брошенную жену и нежеланную дочь. Она станет частью клана и не будет обречена ловить вечные косые взгляды со стороны. Больше не надо будет делать вид, что ей не больно из-за того, что ее не любят, ей не верят и ее не принимают.

Малколм вывел коня из общего строя и направил его прямо к ступенькам, на которых собралась его семья. Лилиас привалилась к его матери, державшей на руках Каллума. Джоан не сомневалась, что Лилиас понесется со всех ног к отцу. Хорошо бы она на этот раз дождалась, когда он спешится, а не бросилась под копыта его коня.

– Очень рада видеть вас обоих, – громко сказала леди Эйлин. – Вы в порядке?

– Да, – ответил Малколм. – У нас было захватывающее приключение.

Он спрыгнул с коня и повернулся, чтобы помочь Джоан. Краем глаза она видела, как Лилиас устремилась вперед, но пробежала мимо отца и обняла ноги Джоан.

– Я так рада, что ты вернулась, – выпалила она. – Я плакала и плакала, а ты все не возвращалась. Я даже молилась и вместе с тетей Кэтрин зажгла в часовне свечку.

Джоан взглянула на девочку, временно лишившись дара речи от изумления. «Лилиас грустила обо мне?»

– Наша дорогая Лилиас была безутешна, – сказала Кэтрин. – Ей не хватало Малколма конечно, но больше всего ее расстроило твое отсутствие. Я боялась, что ее будут преследовать кошмары, и прошлой ночью спала в детской вместе с ней и Каллумом.

Лилиас прижалась к Джоан изо всех сил.

– Мне так жаль! Я знаю, ты ушла, потому что я была плохой девочкой, я взяла без разрешения бабушкины ножницы и отрезала Каллуму волосы. И еще я тебя не слушала.

– Нет. – Джоан легонько погладила малышку по головке.

– Я обещаю, что буду хорошей. Я обещаю, что буду слушаться. Честное слово. Только скажи, что ты останешься и будешь моей мамой. Я больше не хочу быть бедным ребенком, лишенным матери.

Это казалось невероятным, но горе девочки было вполне искренним.

– Я никуда не уйду, – сказала Джоан. – Я очень скучала по тебе и Каллуму, думала о вас каждую минуту, пока меня не было с вами. – Только произнеся эти слова, она поняла, что говорит чистую правду. Несмотря на все трудности, несмотря ни на что, она была счастлива вновь воссоединиться с этой семьей. И с Лилиас тоже.

– А как насчет меня? – спросил Малколм с детской обидой. – Никто не собирается порадоваться моему возвращению?

Тут все женщины закричали одновременно и окружили его. Джоан взяла на руки Каллума и была по-настоящему счастлива, когда он запечатлел на ее щеке слюнявый поцелуй.

Малколм поднял Лилиас, а другой рукой привлек к себе Джоан с Каллумом. Они вместе пошли в большой зал. Многие члены клана следовали за ними по пятам.

Несмотря на то что вечерняя трапеза уже закончилась, слуги, проявив чудеса расторопности, снова принесли еду и напитки. Вопросы следовали один за другим, но Малколм и Джоан часто смотрели на детей, прежде чем осторожно сформулировать ответ. О роли Принца в приключении было рассказано неоднократно, и Лилиас чрезвычайно возгордилась достижениями своего друга.

Джоан с удовольствием вручила псу обещанную награду. По ее просьбе кухарка принесла мясистую суповую кость, и теперь очень довольный Принц лежал у очага и грыз заслуженный приз. Лилиас сидела на коленях Джоан и наотрез отказывалась с ней расстаться. Джоан периодически терлась подбородком о макушку девочки. В какой-то момент она с удивлением поняла, что ее сердце открыто для этой своенравной шалуньи.

Обрушив на Джоан град вопросов, Лилиас притихла, и через некоторое время Джоан обнаружила, что девочка крепко спит. Как выяснилось, Каллум тоже уснул. Джоан сделала знак Малколму, и он начал подниматься, но Кэтрин остановила брата.

– Ты и Джоан должны остаться и насладиться торжеством, посвященным вашему возвращению. Мы с миссис Иннес уложим детей, – сказала она.

Джоан кивнула. Кэтрин взяла у нее Лилиас и понесла в детскую. За ней шла миссис Иннес с Каллумом на руках. Душа Джоан наполнилась теплом. Теперь она знала, что может доверить свое главное сокровище заботе семьи, которая ее не подведет.

Было уже поздно, в зале стало шумно. Слышалась музыка, многие танцевали. Но только особого веселья не было. Джоан часто посматривала на Бриенну. Девушка была спокойна. Она улыбалась, и Джоан сделала вывод, что она еще не видела мужчин, спланировавших и осуществивших похищение Малколма.

– Бриенна видела пленных? – тихо спросила Джоан у Малколма.

– Нет, – ответил он. – Сначала с ними должен разобраться лэрд. Ты сама понимаешь, что он рад поимке самозванца, но вынесет свой вердикт только завтра утром. А пока их заперли в тюрьме.