Наташа Лестер - Ее секрет

– Ты бываешь счастлив хотя бы иногда? – спросила она.

– Да, когда работаю. – На мгновение глаза его вспыхнули нежно-голубым светом. – Ты обязательно должна увидеть, как продвигается строительство универсального магазина. – А потом на лицо его набежала туча. – Но жизнь с Матти… она полна взлетов и падений. – Он немного помолчал. – Ты получила мою записку… от Романи Мари?

– Да.

Оба исчерпали запас слов и теперь, лишившись благовидного предлога, которым был разговор, словно бы защищавший их, погрузились в молчание, глядя в глаза друг другу. А потом взгляд его переместился на ее губы, и она почувствовала, как внизу живота у нее разгорается опасное пламя.

– Я должна идти, – сказала она.

Эверетт отвернулся, но не раньше, чем она заметила, как на его лице, словно в зеркале, отражаются ее собственные чувства.

– Береги себя, Лео, – сказал он.

– Ты тоже, – прошептала она, после чего вернулась в клуб и тихонько выскользнула наружу через переднюю дверь.

Стоя на тротуаре, она полной грудью вдыхала жаркий летний воздух, обжигающий легкие, и пыталась не обращать внимания на боль в сердце, которое билось ради одного-единственного человека на всем белом свете – Эверетта Форсайта, а теперь еще и ради их ребенка.

Вскоре жизнь Лео разделилась на три части: дни она проводила в салоне красоты «Красная дверь», ухаживая за дамочками, которым нечем было заняться и у которых было слишком много денег; по вечерам работала у «Лорда и Тейлора», а по выходным экспериментировала в аптеке Джиа. Эти часы стали для нее самыми любимыми, особенно после того, как Джиа начала выказывать все больше интереса к тому, что она делает. Собственно говоря, именно дружелюбное отношение Джиа и подтолкнуло Лео к тому, чтобы попросить у нее снадобье от тошноты, которая донимала Лео по несколько часов каждое утро. Джиа предложила ей чай, обойдясь, слава богу, без комментариев, и напиток помог Лео не реагировать на резкие запахи, которыми был переполнен салон красоты.

– Что ты готовишь сегодня? – поинтересовалась Джиа, прислонившись к столу, за которым однажды в субботу в конце августа работала Лео. Джимми, маленький сын Джиа, спал наверху.

– Губную помаду. В основном она состоит из воска, масла и красителя. Раньше я использовала пчелиный воск и миндальное масло, потому что они имелись у нас в аптеке. Но теперь я хочу выяснить, какой именно воск и какое масло являются наилучшими ингредиентами. А потом я смогу начать экспериментировать с цветом и запахом.

– А почему это должно иметь значение? – спросила Джиа, глядя, как Лео помешивает горячий воск на плите.

– Можешь испробовать вон те образцы, а потом скажешь мне, что ты о них думаешь. Их приготовила не я, – поспешно добавила Лео, потому как Джиа открыла первую коробочку и сморщила нос. – Я купила их, чтобы знать, что еще предлагается на рынке. Оказалось, совсем немного, как я и подозревала.

Джиа отложила коробочку в сторону.

– Я рада, что ее изготовила не ты. Она воняет.

Лео рассмеялась.

– В этом и заключается одна из проблем. Ингредиенты, из которых состоит помада, издают совсем не тот запах, который хотелось бы ощущать на губах. Вот почему мне нужен ароматизатор. Попробуй следующую.

Джиа неуверенно протянула руку и взяла трубочку с помадой. Нажав на рычажки на боках, она попыталась нанести ее на губы. Но помада оказалась слишком мягкой и вдавилась обратно в трубочку, не оставив ни следа у нее на губах.

– Эта просто бесполезна, – сказала она.

– Вот именно, – согласилась Лео. – А здесь жарковато, ты не находишь?

Джиа кивнула.

– Вот почему я должна составить такую комбинацию воска и масла, которая обладала бы достаточно высокой температурой плавления и не растекалась бы лужицей при первых признаках лета. Если бы я производила помаду в трубочках, чего я пока не могу себе позволить, – при этом Лео вздохнула с сожалением, поскольку очень хотела производить именно помаду, а не пудру, но стоимость материалов и самого производства была слишком велика для нее, – то только достаточно твердую. Ты же не хочешь, чтобы помада сминалась при нанесении? Но моя будет продаваться в баночках; то есть она должна быть достаточно мягкой, чтобы ее можно было наносить кисточкой, но не настолько, чтобы превращаться в жидкость в жаркую погоду.

– И ты уже нашла нужную формулу?

– Думаю, да, – ответила Лео, разливая сваренную смесь по стеклянным баночкам. – Но при этом я должна быть уверена в том, что помада имеет приятный вкус, а цвет не стирается с губ после первого же глотка. Или поцелуя. – Лео подняла глаза на Джиа, и та рассмеялась.

– Видела бы ты себя сейчас! Ты выглядишь намного счастливее, чем тогда, когда мы с тобой познакомились. Ты ведь получаешь удовольствие от того, чем занимаешься, верно?

– Ты права. Когда я работаю здесь, смешивая и составляя образцы, у меня возникает чувство, будто я могу добиться успеха. И только когда я выхожу наружу и попадаю в такие места, как салон красоты «Красная дверь», я понимаю, какие огромные деньги мне нужны, чтобы осуществить свою мечту. Но, – решительно добавила она, – я не могу позволить, чтобы подобные соображения остановили меня. Мне всего лишь нужен удачный набор образцов, и тогда я смогу убедить один из универсальных магазинов приобрести их у меня, а на полученные деньги составлю еще что-нибудь.

– Пальмовый воск, – вдруг сказала Джиа. – Когда будешь делать помаду в тюбиках, воспользуйся пальмовым, или карнаубским, воском. Его получают из листьев бразильской пальмы. Он имеет одну из самых высоких температур затвердевания, но при этом обладает смягчающими свойствами и не вызывает раздражения.

– Как раз то, что мне нужно! – воскликнула Лео, и глаза ее засверкали. – Нельзя ли заказать некоторое его количество? Мне хочется взглянуть, как он реагирует на другие ингредиенты.

– Я добуду его в понедельник, – сказала Джиа. – А когда ты получишь свои первые заказы, я подскажу тебе пару фабрик, где могут помочь. Они делают отбеливающие кремы для кожи, белую пудру для лица и прочую ерунду, которую покупают китаянки в попытке походить на американок. У них должно быть то оборудование, которое тебе нужно. Хотя управляют ими китайцы.

– Это меня не беспокоит, – отозвалась Лео. – Если они готовы помочь, то я уже люблю их. Но я хочу попросить тебя еще об одном одолжении. Мне не хочется использовать розовое масло в качестве ароматизатора. Оно слишком старомодное. Мне нужно что-нибудь вроде того, чем пахло в твоей аптеке, когда я впервые пришла сюда. Что-то такое, что вселяет уверенность, будто для тебя нет ничего невозможного.

– Тогда мне придется взять с тебя за это дополнительную плату.

– Ой! – Лео явно пала духом.

Джиа заразительно рассмеялась.

– Да шучу я, шучу! Как бы я ни любила свою лавку, давненько я не испытывала такого удовольствия. Давай попробуем жасмин, пожалуй. Именно его аромат ты уловила, когда впервые заглянула ко мне.

Лео широко улыбнулась, глядя на Джиа поверх исходящих паром горшочков. Если Джиа поможет ей, а сама она и дальше станет работать так же напряженно, как и прежде, без сомнения, уже очень скоро она увидит свои изделия на полках такого универмага, как «Лорд и Тейлор».

* * *

Лео быстро обнаружила, что в салоне красоты «Красная дверь» имеет место бешеная текучка кадров, а все благодаря разносам, которые частенько устраивала своим сотрудницам мисс Арден, вследствие чего Лео так легко смогла получить здесь работу. Но, несмотря на ее несдержанный язык, Лео восхищалась мисс Арден, которая каждый вечер задерживалась допоздна: убиралась в салоне, собственноручно повязывала розовые банты на коробки с кремом и безжалостно соблюдала собственный режим массажа, упражнений, восковых ванн, эпиляции и даже подкожных уколов электрическим током.

«Выглядеть, как двадцать лет назад» – таково было желание каждой клиентки, но это было невозможно. Вместо этого Лео заводила дам в манипуляционную и обещала, что терка «Ардена» укрепит мышцы лица, а валик «Френсис Джордан», который она про себя именовала пыточным инструментом, вызовет рассасывание жировых тканей и вернет к жизни стройную девушку, таившуюся под слоем обрюзгшей плоти. Она устанавливала подбородочные и налобные ремни, которые должны были убирать морщины и двойные подбородки, но те лишь делали клиенток похожими на египетские мумии.

Лео видела все ухищрения, к которым прибегала мисс Арден, но здесь все выглядело честным, консервативным и чертовски белым. Салон красоты походил на операционную, с его тишиной, униформами и нелепыми псевдонаучными методами лечения, такими как бандаж лица с предварительным нанесением капельки крема на кожу. А где же радость и удовольствие? И Лео, прижимая терку к глубоким морщинам на лбу у женщины, лежавшей на столе, ощущала, как по ее телу прокатывается волна эйфории. Радость. Удовольствие. Именно их она будет обещать своим пациенткам. Не молодость. А радость, возбуждение и бесстрашие. Она будет продавать их скопом в каждом тюбике своей помады.

В тот день ее впервые отчитала мисс Арден. Оказывается, она слишком часто улыбается, а в заведении полагается иметь строгое и серьезное лицо. Лео стоически перенесла головомойку и сдерживалась вплоть до окончания рабочего дня, после чего в прекрасном расположении духа помчалась в «Лорд и Тейлор». В мастерскую она ворвалась ровно в половине шестого и замерла как вкопанная. Посреди комнаты стояло авто.

– Ой! – воскликнула она и протянула руку, чтобы потрогать сверкающую лаком кремовую краску капота.

– Если автомобиль можно назвать красивым, то он такой и есть, – сказала Лотти.

Лео обошла авто по кругу, разглядывая мягкую кожу сидений, тускло светившуюся, подобно жемчугам. Складная крыша была поднята, а дверца распахнута, словно приглашая ее забраться внутрь.

– Давай? – обернулась она к Лотти, и глаза ее заблестели.

Лотти кивнула и уселась на пассажирское сиденье. Лео скользнула на место водителя. Сняв перчатки, она положила руки на руль – опять кожа! – ощутив ладонями ее бархатистую поверхность. Она закрыла глаза и откинулась на спинку сиденья.

– Куда бы ты поехала на таком авто? – спросила она.

Лотти не колебалась ни секунды.

– Это была бы ночь, и я въезжала бы в город по Бруклинскому мосту, а потом свернула бы к джаз-клубу в Гринвич-Виллидж. На мне было бы серебристое платье, и я пила бы джин до тех пор, пока не заприметила бы мужчину, с которым захотела бы потанцевать. А потом… понятно, что было бы потом. – Лотти умолкла и улыбнулась.

Лео открыла глаза.

– А что насчет твоего макияжа? – поинтересовалась она.

Лотти рассмеялась.

– Мне нравится твоя уверенность в том, что я осмелилась бы нанести его.

– Но ведь ты же не веришь в то, что тушью для ресниц могут пользоваться только актрисы и «ночные бабочки»?

– Нет, конечно. А теперь я могу задать тебе вопрос, который уже давно не дает мне покоя? Где ты берешь свою помаду? Поначалу я решила, что у Элизабет Арден, поскольку ты там работаешь, но потом я сходила туда, и оказалось, что у нее есть только лосьоны.

Теперь уже настала очередь Лео смеяться.

– Я все время думаю, когда же Фортуна заставит меня смыть ее, но раз уж мы работаем здесь по ночам и никто нас не видит, то, наверное, ей просто нет до этого дела. А вот в салоне красоты мне не разрешают красить ею губы. Говорят, что это слишком неестественно. Словно один из семи смертных грехов. Как бы там ни было, я приготовила ее сама. Именно этим я и хочу заниматься: продавать косметику универсальным магазинам. Потому что если я хочу красить губы помадой, и ты хочешь того же, и все остальные женщины тоже, то почему мы нигде не можем ее найти?

– Меня не нужно убеждать. Я с удовольствием купила бы ее.

Лео выпустила руль из рук и громко воскликнула:

– Вот оно!

– Что именно?

– Сегодня я поняла, что готова обещать женщинам радость, удовольствие и приятное времяпрепровождение, равно как и возможность побыть очаровательными. Но мой макияж не предназначен для женщин, которые посещают салон красоты «Красная дверь», – он подойдет их дочерям. Клиентки Арден – гранд-дамы этого города, а вот их дочери – как раз те, кто захочет нарумянить щеки и танцевать шимми так же, как моя сестренка Кейт.

– Девочки!

Громовые раскаты голоса Фортуны заставили Лео и Лотти выскочить из авто быстрее, чем Фэй успела бы осушить бокал шампанского, и, когда тело Фортуны догнало эхо ее вопля, обе уже смиренно стояли у своих рабочих столов. Лео заметила, как Лотти поспешно сметает в кучу какие-то наброски, и с изумлением отметила, что на них изображены танцующие пары и женщина, уверенно расположившаяся у стойки бара и обозревающая комнату. Рисунки явно предназначались не для витрин универмага «Лорд и Тейлор», но тогда для кого?