– Я часто беру Алису с собой на работу, – продолжал Эверетт. – Она спит в моем кабинете. В «Форсайте» работает много женщин-сотрудниц, так что над ней есть кому ворковать целыми днями напролет.

Малышка завозилась, потянулась и открыла глазенки. Она несколько раз сонно моргнула, потом увидела отца, и ее личико расплылось в самой что ни на есть естественной и радостной улыбке. Она принялась отталкивать ножками одеяльце, захихикала и протянула ручонку Эверетту.

– Смотри! – словно зачарованная, сказала Лео.

Эверетт наклонился к дочери, чтобы взять ее на руки. Она уютно устроилась у него на груди, словно отцовское плечо было самым надежным и уютным местом на свете.

Лео погладила Алису по щеке.

– Она очень красивая. Ты все делаешь правильно.

– Лео. – Эверетт взглянул на нее поверх головы дочери.

Ей было очень больно видеть его таким – мужчину, которого она любила больше жизни, который теперь стал любящим отцом своего ребенка, но женатым на другой женщине.

Мимо промчалось авто, и рев его мотора вырвал Лео из задумчивости. Она не должна стоять на Пятой авеню рядом с Эвереттом, гладя по щеке его дочь.

– Мне пора возвращаться, – сказала она. – Спасибо тебе за цветы. И за то, что приехал.

– Я бы ни за что на свете не пропустил открытие твоего салона. И я буду настаивать, чтобы Матти дала мне развод. Обещаю.

– Мне хочется пожелать тебе удачи, но ведь это же ужасно – говорить так.

– Ты ведь понимаешь, что мы с Матти никогда не любили друг друга.

Глядя на то, как нежно и осторожно Эверетт нагнулся, чтобы положить Алису обратно в корзинку, и как девочка вновь улыбнулась ему, Лео вдруг поняла, что стала свидетельницей редкого чуда – взаимной настоящей любви, что подтвердили следующие слова Эверетта:

– Несмотря ни на что, я очень рад тому, что у меня есть Алиса.

* * *

– Я пьяна как сапожник, но прекрасно себя чувствую! – Без двух минут девять дверь с грохотом распахнулась, и внутрь ворвалась Фэй в рваном платье, с размазанным по лицу макияжем и благоухающая перегаром.

Лео уставилась на нее, не веря своим глазам. Как могла Фэй явиться сюда в таком виде, да еще в день открытия?

– Отправляйся домой. Сегодня утром я обойдусь без тебя.

– Я не собираюсь пропустить такое событие ни за что на свете, – провозгласила Фэй. – Мне просто нужны новое платье, новое лицо и бокал шампанского.

– По-моему, тебе уже хватит, – сказала Лео, взяла Фэй под руку и увела ее в задние комнаты салона, подальше от дверей, куда уже через несколько минут могли наведаться первые клиентки. – У меня есть платье, которое я могу одолжить тебе.

Лео сняла плечики, висевшие на обратной стороне двери ее кабинета. Она держала здесь сменное платье, поскольку нередко работала допоздна и смысла возвращаться домой уже не было. Платье в точности походило на то, что было на ней сейчас; она скопировала выкройку Уорта, соорудив изящный лиф из атласа с юбкой из многоярусных вставок, водопадом ниспадавших до середины лодыжки. Одно платье было розовым, другое – голубым, и сейчас она протянула Фэй голубое.

– Мы с тобой будем похожи на сестер-близнецов, – со смехом заметила Фэй. – Люди подумают, что мы родственницы. – Она шутливо погрозила Лео пальцем. – Чего ты и добиваешься, я знаю.

– Фэй, тебе нужно привести в порядок лицо, – сказала Лео, пропустив ее слова мимо ушей. – Ты уверена, что не хочешь поехать домой?

– О нет. Я хочу остаться здесь, чтобы посмотреть, как все пройдет.

Лео поспешила прочь, чувствуя, как выдержка, которую она старалась сохранить изо всех сил, начинает изменять ей. «Все будет в порядке», – сказала она себе. Фэй не станет намеренно срывать открытие, потому что в таком случае ей придется держать ответ перед Бенджамином.

Она ждала в салоне, то и дело поправляя баночки, которые и так были расставлены безупречно, и раскладывая кисточки, что было уже совершенно излишне. В задних помещениях царила тишина, и это было подозрительно, учитывая состояние Фэй. Поэтому Лео не выдержала и отправилась туда, чтобы посмотреть, что там происходит. И обнаружила, что Фэй, склонившись над ее столом и зажав одним пальцем ноздрю, другой втягивает понюшку белого порошка, который никак не мог оказаться пудрой. Лео знала, что это такое; достаточно было совсем недолго прожить в Чайнатауне, чтобы познакомиться с кокаином.

Лео закрыла глаза. Это не могло происходить на самом деле. Фэй, накачавшаяся по самую макушку, причем не только шампанским, не относилась к числу непредвиденных обстоятельств, которые приходили ей голову. И тут звякнул колокольчик на входной двери – следовало надеяться, что к ним пожаловала первая клиентка. Быть может, Фэй уснет и не станет мешать Лео. Она отчаянно надеялась на это.

Она вернулась в салон с улыбкой на лице и протянула руки двум молодым женщинам.

– Меня зовут Лео Ист. Добро пожаловать в салон красоты «Ричиер».

– Значит, это – то самое место, где будут похоронены моральные устои целого поколения, – сказала одна из них.

Лео рассмеялась.

– Значит. Вы читали прессу?

– Да.

Рекламные объявления, которые разработала для них Лили Деланси, публиковались в «Вог» на протяжении двух последних недель. Газеты немедленно ухватились за них, проводя параллели между «Ричиер Косметикс», Ф. Скоттом Фитцджеральдом и женщинами свободной морали, беспринципными особами, погрязшими в грехе. Лео решила, что о такой известности можно только мечтать.

– Меня зовут Глория Морган, – представилась женщина. – А это – моя сестра Тельма.

– Прошу вас, присаживайтесь, – сказала Лео, пытаясь унять радостное возбуждение.

Сестры Морган означали деньги с большой буквы «Д». Обе верховодили в высшем свете Нью-Йорка, хотя до сих пор оставались, в сущности, подростками. Ни для кого не было тайной, что Реджи Вандербильт ухаживал за Глорией, а принц положил глаз на Тельму.

– Нам скоро исполнится шестнадцать, – сообщила Тельма. – Мы устраиваем вечеринку и в качестве изюминки хотим предложить своим гостям что-нибудь красивое и уникальное.

– Вижу, что ты уже познакомилась с сестрами Морган.

В животе у Лео образовался ледяной комок. За спиной у нее прозвучал голос Фэй.

– Фэй! Рада видеть тебя. – Глория улыбнулась Фэй, но улыбка выглядела искусственной, и Лео поняла, что между Фэй и сестрами Морган особой любви не наблюдается.

– Я принесу шампанского, – сказала Фэй. – А потом покажу вам свой салон красоты.

Свой салон. Слова Фэй больно уязвили Лео. Но, разумеется, она была права. На двери красовалась отнюдь не фамилия Лео.

– Лео прекрасно позаботится о нас, – сказала Глория.

Колокольчик на входной двери звякнул еще раз, и ледяной комок в желудке Лео разросся до размеров айсберга, когда она увидела, как в двери вплывает Матти Форсайт.

– Кажется, у Лео появилась новая клиентка, – усмехнулась Фэй. – Матти наверняка понадобится твой совет. Это ведь ты отвечаешь за производство всех этих средств. И кому, как не тебе, знать, какие ухищрения приковывают к женщине взгляд такого красавчика, как Эверетт Форсайт? – С этими словами Фэй пригласила сестер Морган располагаться в креслах у другой стены комнаты, выстрелила пробкой из бутылки шампанского, включила граммофон и грудой вывалила косметику на стол перед ними.

Лео решила, что сейчас ее стошнит, и спросила себя, как это Фэй еще стоит на ногах, учитывая, сколько она приняла наркотиков и алкоголя.

– Матти, – сказала она. – Я могу тебе чем-нибудь помочь?

– Мне нужно оживить лицо, – высокомерно заявила та. – После родов я выгляжу бледной и изможденной.

Лео взяла в руки коробочку с румянами.

– Быть может, мы начнем с того, что подкрасим тебе щеки? У тебя чудесная кожа, и ей прекрасно подойдет персиковый тон.

– Я полагала, что румянами пользуются только шлюхи, – отозвалась Матти, выразительно глядя на щеки Лео, которые, как та прекрасно сознавала, были намного ярче, чем предусмотрела природа.

– О нет, – продолжала Лео, надеясь, что голос не изменит ей. – Многие молодые женщины начали пользоваться румянами, чтобы подчеркнуть свою естественную красоту. – Ей самой казалось, что она бездумно повторяет заранее заготовленную речь – настолько тускло и невыразительно прозвучали ее слова. Поэтому она предприняла новую попытку: – Быть может, давай нанесем капельку, а ты посмотришь и решишь, нравятся они тебе или нет?

Матти кивнула, и Лео принялась пудрить ей лицо. Пудра была мягкой и сочной, она пахла экзотическими цветами.

– А что за восхитительный аромат? – поинтересовалась Глория Морган, подойдя к Лео, и взяла со стола серебряную пудреницу. – Нет, ты только посмотри, Тельма! Кажется, я готова съесть ее. А пахнет так, словно ее аромат перенесся сюда прямо с Востока.

– А мне запах представляется резким, – заявила Матти.

Фэй сидела и молча потягивала шампанское, наблюдая за разворачивающимся на ее глазах весельем.

– Держу пари, что если бы я напудрилась ею, а потом пошла бы в «Клуб 300», то мужчины потянулись бы следом за мной, как за гамельнским крысоловом, – продолжала Глория.

– Чего еще от тебя можно ожидать? – фыркнула Матти.

– А что, ты бы отказалась? – осведомилась Глория. – Какая женщина откажется от секретного талисмана, с помощью которого мужчины падали бы к ее ногам?

– Я думала, он называется «деньги», – презрительно заметила Фэй.

Лео не знала, плакать ей или смеяться, но сестры Морган дружно расхохотались, а Лео принялась прикидывать, как бы незаметно отобрать у Фэй бутылку шампанского. Но и сестры прикладывались к ней, хотя на часах была только половина десятого, так что, пожалуй, лучше оставить все, как есть.

– Вот эти румяна я предложила бы тебе, – сказала Лео, протягивая Матти коробочку с румянами, и та сделала вид, будто шокирована.

– Они чересчур яркие, – заявила Матти.

– Но если ты нанесешь совсем капельку вот здесь, – Лео прикоснулась пальцем к ямочкам на щеках Матти, – то всем будет казаться, что ты просто сияешь, только и всего. – С этими словами Лео протянула зеркальце Матти.

Тельма захлопала в ладоши.

– Какая прелесть! Ты буквально преобразилась!

Матти окинула себя критическим взором.

– Это не для меня, – отрезала она.

Лео про себя молилась, чтобы сестры увидели Матти такой, какая она есть на самом деле, вздорной особой с преувеличенным самомнением, и чтобы ее поведение не убило в них желание продолжить знакомство с салоном красоты и приобрести небольшие подарки для гостей своего вечера.

– Еще шампанского! – провозгласила Фэй, нарушая тягостное молчание, вновь присвоив себе титул души компании, и в кои-то веки Лео ничего не имела против.

Сейчас она желала только одного – чтобы Матти сделала глоток и хоть немного расслабилась. Кроме того, ей отчаянно хотелось узнать, что именно Фэй показывала сестрам. И для чего она достала пуховки для пудры, когда было совершенно ясно, что они сейчас никого не интересуют?

Глория вернулась к Фэй, и Лео услышала, как она сказала:

– Мы хотели чего-то более необычного. Того, чего нет больше ни у кого.

– Тебе не хуже меня известно, что ничего подобного ты не найдешь больше нигде в Верхнем Ист-Сайде. И только у нас есть все, – ответила Фэй.

Лео поднялась на ноги, хотя и знала, что должна обслуживать Матти. Она вынула из кармана пудреницу и протянула ее сестрам Морган, показывая танцующую пару на крышке – женщина склонила голову мужчине на плечо, словно нашла такое место, покидать которое ей не хотелось.

– Мы можем изготовить их для вас, – сказала Лео. – С вашими изображениями на крышке, как будто вы танцуете в «Клубе 300», а за вами тянется бесконечный хвост из мужчин.

– Это было бы здорово, – восторженно выдохнула Тельма. Она расцеловала Лео в обе щеки, но у той не нашлось времени даже на ответную улыбку, потому что Матти надменно заявила:

– Я думала, ты помогаешь мне.

– Разумеется, помогаю, – успокаивающим тоном отозвалась Лео. – Давай начнем сначала.

– Если бы это было возможно, – злорадно улыбнулась Фэй.

– Фэй, ты не могла бы записать, сколько изделий нам нужно изготовить и на какой день назначена вечеринка? – холодно осведомилась Лео.

– Именно это я и собиралась сделать, – заплетающимся языком ответила Фэй.

Лео увидела, как сестры Морган переглянулись, и поняла, что, если бы не пудреницы, которые явно поразили их своим изяществом, обе незамедлительно покинули бы салон.

Лео сняла макияж, который перед этим нанесла на лицо Матти, и начала снова. Через несколько минут сестры Морган встали и, не поблагодарив Фэй, подошли к Лео.

– Было очень приятно познакомиться с вами, – сказала Тельма.

После чего обе выскользнули из салона – две молодые женщины, в мизинце которых было больше самообладания и выдержки, чем когда-либо наберется у Лео за всю жизнь.