Появился официант и стал расставлять на столе тарелки с основным блюдом. Когда он отошел, Лео увидела, что за соседним столиком мужчина опустился на одно колено, предлагая синюю коробочку от «Тиффани» женщине, которая выглядела такой восторженно-взволнованной, словно только что осуществилась ее самая заветная мечта.

– Настоящая любовь, – заметил Бенджамин, проследив за ее взглядом. – Интересно, когда они поймут, что она вовсе не так прекрасна, как говорят. – Он взялся за вилку. – Полагаю, вы сочтете меня циником.

– Я думаю, что настоящая любовь не так прекрасна, как разрушительна. – Лео покачала головой. – Не знаю, почему я сказала это. Не самая подходящая тема для разговора за ужином, не так ли?

– Но ведь вы правы.

Лео увидела на его лице отражение боли, которую она подметила в тот день в Тендерлойне, когда он сказал, что она не единственная, кто живет с разбитым сердцем.

– А что случилось с вами?

– Два года тому назад, – сказал он, – я влюбился слишком быстро и безрассудно, полагая, что и она испытывает ко мне такие же чувства. Но оказалось, она заигрывала с еще двумя мужчинами, выманивая у них столько наличных, сколько могла, и развлекаясь при этом от души. Она вышла замуж за самого состоятельного из нас, после чего спустя некоторое время бросила его ради кого-то еще.

Когда он умолк, в глазах Бена ей на миг почудился подозрительный блеск, и, чтобы скрыть его, он поднял руку и щелкнул пальцами, подзывая официанта.

– Принесите еще воды, – сказал он, хотя в том не было необходимости.

– Хотелось бы мне знать, скольких еще магнатов она планирует обобрать, прежде чем остановится, – небрежно заметила Лео, понимая, что Бену нужна разрядка.

Он рассмеялся, смахивая со стола осколки разбитого сердца.

– К счастью, на Манхэттене они водятся во множестве. А теперь давайте поговорим о чем-нибудь более прозаичном. Например, о балансовых отчетах.

Лео тоже рассмеялась.

– Давайте. – И она заговорила с ним о некоторых своих расходах, которые ее изрядно беспокоили, особенно о стоимости входящих в состав ее изделий химических веществ.

– Объявите новый тендер, – посоветовал ей Бен. – Ваши заказы изрядно выросли, поэтому вы можете рассчитывать на лучшие условия и скидку.

– Я думала об этом, но мы совсем недавно подписали договор на поставку, и я решила, что буду соблюдать его хотя бы некоторое время, в качестве жеста доброй воли.

– Это совсем не обязательно, раз договор обходится вам дороже, чем следовало бы. Вы ведь не устанавливали никаких сроков его действия, не так ли?

– Нет.

– В таком случае, перестаньте приспосабливаться и уступать. Объявляйте новый тендер.

– Хорошо! Я перестану быть милой и любезной.

Бен улыбнулся.

– Только в бизнесе, Лео. Не со мной.

Он впервые назвал ее так, а не Леонорой. И для нее это стало знаком того, что через пропасть, которая всегда существовала между ними, теперь переброшен мост. С кем еще, помимо Лотти и Джиа, она могла сесть и запросто обсудить свои деловые проблемы? С каждым днем количество точек соприкосновения у них с Беном только увеличивалось.

– Думаю, что могу вам обещать это, – сказала она и лишь спустя несколько мгновений сообразила, что в ресторане они остались одни. – Как быстро пролетело время!

– А вы удивлены, признайтесь.

– Я не была уверена, как все пройдет, – честно призналась Лео. – Но не думаю, что могло быть лучше.

– Я знаю одну вещь, которая наверняка сделает сегодняшний вечер еще лучше, – сказал Бен. Перегнувшись через столик, он бережно поцеловал ее в губы.

Поцелуй длился совсем недолго, всего несколько мгновений, но при этом показался теплым и даже приятным.

– Это было очень мило с вашей стороны, – сказала она.

– Что ж, пока я готов довольствоваться и этим, – заметил Бен. – Но знайте – я рассчитываю на большее. Пожалуй, как-нибудь в другой раз мы совершим вторую попытку и посмотрим, что из этого выйдет.

* * *

Фотография появилась в разделе светской хроники, на первой странице и в самом центре. Леонора и Бенджамин сидели и смотрели друг на друга, как влюбленные голубки. Затем последовала доставка дорогих орхидей из теплицы, которую организовал, естественно, Бен, вкупе с огромной бутылкой французского шампанского, на которую тут же предъявила права Фэй.

– Это мне вместо завтрака, – заявила она.

Лео же взяла в руки цветы, которые прибыли вместе с фарфоровой вазой. Курьер поставил их рядом со вчерашними розами Эверетта, отчего орхидеи стали выглядеть хрупкими и иллюзорными, тогда как розы, казалось, намеревались цвести вечно.

В салоне красоты в это утро было тихо, и Лео от нечего делать принялась бездумно листать журнал «Атлантик Мантли», но вскоре, громко ахнув, остановилась на страничке, озаглавленной «Светские новости», которую вел некий мистер Гранди. Заметка явно была первой в серии из четырех очерков, которые журнал намеревался посвятить молодому поколению, и Лео не смогла удержаться, чтобы не прочесть вслух первый абзац, привлекший ее внимание: «Если женщина прибегает к варварским методам, чтобы покорить сердца молодых мужчин, то люди постарше должны прибегнуть к ответным мерам, пусть и грубым и жестоким, но способным заставить женщину повиноваться. Именно мы, отцы и дядья средних лет, должны внести решающий вклад в восстановление закона и порядка – если сумеем, то мирным путем, но если понадобится, то и силой».

– Грубая и жестокая сила, – повторила вслух Лео с нескрываемым презрением, ни к кому конкретно не обращаясь. Но голос ее прозвучал достаточно громко, чтобы из своего кабинета выглянула Лотти, а Фэй оторвалась от шампанского. – Объявить войну варварству танцев, флирта и губной помады. Каждый день мужчины избивают жен и детей в арендованных квартирах, и никому нет до этого дела. Но стоит женщине нарумянить щеки, и они объявляют ей войну.

– Дай-ка взглянуть, – потребовала Фэй. Пробежав глазами заметку, она выразительно присвистнула. – Такого дерьма здесь навалом. – Напустив на себя серьезный вид, она стала читать вслух: – «Мы должны побуждать матерей к тому, чтобы они доходчиво и правдиво объясняли своим дочерям, какое влияние оказывает их социальная распущенность на мужчин, чьи моральные принципы они ослабляют».

Лотти презрительно фыркнула.

– Разумеется, мы ослабляем и размываем моральные принципы мужчин. Мужчины все до одного стали бы выдающимися образчиками добродетели, если бы не мы, женщины-варвары.

– И наша тушь для ресниц, – поддакнула Фэй.

– Ушам своим не верю, – Лео покачала головой. – Сама не понимаю, чему удивляюсь. Обычное дело.

– А как насчет вот этого? – сказала Лотти, заглянув через плечо Фэй в заметку и ткнув куда-то пальцем.

Фэй вновь начала читать вслух прежним нелепым и серьезным тоном:

– «Пусть они танцуют, флиртуют, ведут себя фривольно и веселятся, но только пусть не забывают, что девушки, с которыми мужчинам нравится танцевать и которых они осыпают комплиментами, не обязательно становятся их подругами и тем более женами. Популярный эпитет, который сегодня применим к популярной девице, – джазовая, то есть живая и броская, – означает, что эти качества вытеснили и заменили собой обаяние, которое раньше считалось неотъемлемым и неуловимым социальным магнитом».

– Мы обязательно должны воспользоваться этим, – сказала Лео. – В следующем рекламном объявлении надо использовать эту фразу: «Популярный эпитет, который сегодня применим к популярной девице, – джазовая». А рядом поместить картинку, на которой живая и броская молодая женщина танцует и улыбается безукоризненно накрашенными губами.

– Давайте так и сделаем, – согласилась Лотти.

– И чем скорее, тем лучше. – В кои-то веки Фэй согласилась с ними, и все дружно заулыбались.

* * *

В день выхода новой рекламы Лео показалось, что за дверями салона творится что-то неладное. Оказывается, хорошо одетая матрона раздавала какие-то листовки всем женщинам, которые выразили желание войти в их заведение.

– Кто это такая? – поинтересовалась Лео у Фэй.

– Проклятье, – выругалась та в ответ. – Это Мэри Уэстон. Поборница поясов целомудрия и викторианской морали.

– А почему она стоит у дверей нашего салона? – осведомилась Лео.

– Понятия не имею, – ответила Фэй.

Лео вышла на тротуар.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – спросила она.

Миссис Уэстон вздрогнула всем телом и поспешно повернулась к Лео спиной.

– Можете дать мне один экземпляр? – попросила Лео, кивая на листовки.

Миссис Уэстон продолжала игнорировать ее.

– Вы не возражаете? – обратилась Лео к одной из молодых женщин, которой матрона буквально насильно всунула в руки буклет.

Женщина без слов протянула его Лео, и та прочла его, судорожно скомкала и быстрым шагом вернулась обратно в заведение.

– Она требует, чтобы люди бойкотировали наш салон красоты! – вскричала Лео, размахивая скомканным листом бумаги перед носом у Фэй и Лотти. – Она утверждает, будто мы продаем товары, которые порождают безнравственность, распутство и блуд. Что мы – бутлегеры, продающие сатанинские подделки вместо алкоголя.

Фэй расхохоталась.

– Сколько, оказывается, силы сокрыто в одной маленькой губной помаде.

– Это не смешно, Фэй, – возразила Лео. – Если она так и будет стоять там, к нам никто не войдет. Она не похожа на мать-настоятельницу, благословляющую своих прихожанок на добрые дела.

– Она скоро уйдет, – сказала Фэй, с независимым видом передернув плечами. – Не обращай на нее внимания.

Но и два часа спустя матрона по-прежнему торчала у дверей, и ни одна из клиенток не рискнула войти в салон.

– Хорошо, – наконец не выдержала Лео. – Если она может стоять на тротуаре, значит, смогу и я. Лотти, выйди на середину проулка. Я буду стоять на углу и направлять клиенток к тебе, а ты уже заводи их к нам через заднюю дверь. Если уж миссис Уэстон желает именовать нас бутлегерами, то давайте запускать клиенток через потайной вход в злачное место Ричиера.

– Но ты не можешь стоять на углу улицы, – ужаснулась Фэй.

– Могу и встану, – ответила Лео. – Я не настолько горда, чтобы не помочь нашим завсегдатаям пройти мимо миссис Уэстон. – Поискав по углам, она нашла кусок картона. – Можешь красиво написать на нем: «Салон Ричиера – вон там», чтобы не отпугивать клиенток еще и моим куриным почерком?

– Конечно. – Лотти принялась за работу и уже через пять минут продемонстрировала им шутливый рисунок, с которого озорно подмигивала улыбающаяся девушка.

– Прекрасно! – воскликнула Лео.

– И ты будешь стоять там с этой табличкой в руках? – скривилась Фэй. – У нас что, магазин дешевых товаров?

– Нет, – ответила Лео. – Мы – женщины, которые покажут таким вот миссис Уэстон, что есть вещи, вызывающие куда большее беспокойство, чем румяна или тушь для ресниц. – С этими словами Лео выпорхнула из комнаты и остановилась на углу, перед миссис Уэстон и ее листовками. Лотти заняла место на середине переулка.

Прошло совсем немного времени, и рядом с Лео остановилась какая-то женщина, заговорив с ней.

– Я думала, что салон красоты находится вон там, – сказала она, кивая на вывеску.

– Сегодня мы пользуемся потайным входом, – улыбнулась Лео. – Похоже, кое у кого мы вызываем не самые приятные чувства, но ведь мы не позволим этому остановить нас, не правда ли?

– Нет, конечно, – ответила женщина.

– Вам всего лишь понадобится пароль, – продолжала Лео. – Сегодня это кодовое слово «произвол». Если вы назовете его вон той леди, – она показала на Лотти, которая в ответ помахала им рукой, – то она проводит вас в заведение.

– Ладно, – улыбнулась в ответ женщина. – Зря я не привела с собой других девчонок. Здесь почти так же весело, как в клубе на вечеринке.

– В салоне красоты будет еще лучше. Быстрее, – поторопила ее Лео. – Миссис Уэстон смотрит на нас!

Женщина со смехом припустила по переулку, и Лотти провела ее внутрь. Начало было положено, и Лео продолжила борьбу с миссис Уэстон и ее листовками, стопка которых отнюдь не уменьшилась, поскольку этому препятствовали кодовые слова, потайной вход и косметика, ставшая еще желаннее оттого, что обрела клеймо безнравственности.

– Надеюсь, вы готовы к тому, что Господь покарает вас за то, что вы делаете, – с негодованием заявила миссис Уэстон, когда стало очевидным, кто пользуется большей популярностью.

– Меня куда сильнее беспокоят мужчины, которые объявляют женщинам войну без правил, чтобы подчинить их. Кстати, почему мы должны демонстрировать покорность?

– Потому что такова воля Господа нашего, – стояла на своем миссис Уэстон.

– В таком случае, Господь ошибается, – парировала Лео и повернулась спиной к миссис Уэстон. Та от возмущения не нашлась что ответить, а Лео тем временем отправила очередную женщину в объятия Лотти.

Вскоре миссис Уэстон сдалась, но не раньше, чем какой-то фотокорреспондент сделал снимок Лео и миссис Уэстон, стоящих рядом со своими приманками в руках.