Сара Беннет - Ее тайный возлюбленный

— Теперь все позади, — ответила Антуанетта. — Я рядом, и нам с тобой больше ничто не угрожает.

Сесили отступила на шаг назад и с возмущением спросила:

— Неужели, Нетти, он действительно хотел жениться на тебе и запер тебя в поместье? И все ради твоих денег?

— Да, и он получил бы их, Сеси.

— Я никогда не выйду замуж, — грустно заявила Сесили.

Антуанетта погладила сестру по щеке и откинула падавшую ей на лоб прядь волос.

— Нет, выйдешь. На свете не так много таких непорядочных людей, как лорд Эпплби. Среди мужчин есть много добрых и красивых. Уверяю тебя, Сеси, в свое время ты найдешь человека, которого полюбишь всем сердцем.

Сесили отняла лицо от плеча сестры, слезы текли по ее щекам.

— А ты, Нетти? Как твои дела?

Антуанетта через силу улыбнулась:

— Обо мне не волнуйся, Сеси. Ведь у меня есть наше поместье и ты, а я должна хорошенько присматривать и за домом, и за тобой. Да у меня и времени нет на то, чтобы думать о замужестве. Тише, не плачь. Наша жизнь вернулась в прежнюю колею, все идет хорошо, и я надеюсь, что так все и останется.

Сэр Адам Лэнгли держал письмо в руках, не веря своим глазам и то и дело поглядывая на счастливую жену.

— Как они нашли его?

— Он хранил его в своем банке, моя любовь. Афродита добилась, чтобы письмо возвратили нам. По-видимому, у нее много друзей.

Его жена никогда не выказывала ни малейшей неприязни его бывшей любовнице, и за это он очень ценил ее.

Она знала, что он любит ее, и была счастлива от сознания его любви, а прошлое оставалось в прошлом. Хотя до недавнего времени ее прошлое доставляло им обоим немало страданий.

— Ты опять хочешь прочитать его?

Адам отрицательно покачал головой:

— Нет, не хочу. Но мне хочется узнать, зачем ты написала его. Я ведь считал, что ваши отношения с лордом Эпплби давно прекратились.

— Да, теперь все закончено.

Адам склонил голову на грудь. Выглядел он неважно, последние месяцы тяжело отразились на его здоровье.

— В самом деле?

Она взяла его за руку и нежно сжала.

— Адам, как ты можешь сомневаться?

— Был ли я хорошим мужем и хорошим отцом для наших детей?

— Да! Ты никогда ни единым словом не выразил сожаления, что женился на мне. Я так гордилась нашим браком, нашими детьми, что совсем поглупела от радости. Вот почему, когда увидела имя Редьярда в газетах, захотела похвастаться немного перед ним. Прости меня. Я никогда не думала, что он способен на такую низость — поверить, что Гейбриел его сын. Это все его измышления.

Губы Адама искривились в улыбке:

— Ты всегда видела в людях только хорошее.

— Но больше всего я верила в то хорошее, что есть в тебе, — прошептала она. На глазах ее заблестели слезы. — Теперь ты не сомневаешься, что Гейбриел твой сын? В глубине сердца ты должен это знать.

Адам вздохнул.

— Да, я верю тебе. Однако нелегко было одолеть сомнения. Когда он был юн, я пытался верить, но… Отец заметил мое отношение и вмешался, именно он подарил Гейбриелу счастливое детство, которого я едва не лишил его.

— Потому что он любил тебя, Адам. Мы все любим тебя. — Леди Лэнгли тряхнула головой. — Неужели ты думаешь, что Гейбриел совершил бы все то, что он сделал, если бы он был сыном Эпплби? Нет, он настоящий Лэнгли, от головы до пяток, — смелый, сильный, верный.

Адам протянул руку, чтобы взять письмо со стола.

— Адам? — тревожно прошептала она.

— Прости меня, — тихо вымолвил он, — прости, я вел себя так глупо. Когда Эпплби показал письмо, я подумал, что ты написала его, сожалея о том, что ушла от него. Я…

— Молчи.

И она заслонила ему рот ладонью.

— Адам, выйдя за тебя замуж, я совершила самый лучший поступок в своей жизни. И никогда не жалела об этом.

Он отнял ее ладонь и по очереди с чувством поцеловал каждый ее палец.

— А теперь, — твердо сказала она, — не хочешь ли ты сжечь это письмо, которое доставило нам столько огорчений?

— Да.

Листки бумаги упали в огонь, и по ним побежало пламя. Горящая бумага изгибалась, сворачивалась и постепенно превращалась в пепел. Сэр Адам Лэнгли и его жена молча смотрели на горевшее письмо, а потом еще долго сидели возле камина, с благодушным видом наблюдая за пляшущими языками пламени.

— Вы выглядите очень хорошо для человека, перед которым едва не распахнулись двери загробного мира.

Гейбриел открыл глаза и улыбнулся:

— Мариетта.

— Она самая.

Его сестра присела рядом с ним на садовую скамью, солнечные блики отражались в локонах ее белокурых волос. Она была прекрасна, а счастливое замужество лишь усилило ее привлекательность.

— Благодарю вас зато, что помогли сохранить клуб. Не знаю, что бы делала Афродита, если бы она потеряла его.

— Не думаю, что я сделал слишком много, — скромно ответил Гейбриел. — Скорее всего, я вел себя очень глупо.

— Чепуха. Все только и говорят о вашей храбрости. Многие даже уверяют, что вы заслонили собственным телом принца от удара, который предназначался ему.

Гейбриел удивленно приподнял брови:

— Боже мой, неужели есть люди, которые в это верят? Мне почти жаль Эпплби. Возможно, он надеялся хоть на капельку сочувствия, а теперь его записали в убийцы.

— Нашли кого жалеть!

— Я ведь сказал «почти».

— Видимо, вы вскоре вернетесь в свой Уэксмур-Мэнор, в глухую провинцию? Я даже немного удивлена, что вы так надолго задержались в Лондоне.

— Мадам была очень добра и внимательна ко мне во время моего выздоровления.

— Сейчас ее переполняет радость, что ее клуб снова открывается. Она говорит, что все необходимые приготовления, новая отделка и прочее будут завершены к концу этой недели. — Мариетта лукаво подмигнула Гейбриелу: — Афродита собирается устроить небольшой праздничный ужин для вас и вашей подруги, мисс Дюпре.

Гейбриел протяжно вздохнул и закрыл глаза:

— Только не надо меня женить.

— А почему бы и нет? По слухам, вы явно к ней неравнодушны.

— Если я говорю, что меня не надо женить, то имею в виду, что предпочитаю сам сделать предложение.

Мариетта всмотрелась в его лицо, внезапно ставшее серьезным.

— А мисс Дюпре навещала вас во время болезни, после того как уехала в Суррей?

— Нет, ни разу. Она дождалась вердикта врачей, что моей жизни ничто не угрожает, а потом уехала. Впрочем, она писала мне. Короткое письмо из нескольких фраз, содержащее самые наилучшие пожелания и тем самым очень похожее на прощальное.

— Как я понимаю, Гейбриел, вы не намерены примириться с таким финалом?

— Конечно, нет. Я собираюсь жениться на ней.

От столь неожиданного признания Мариетта потеряла дар речи.

Приглашение было написано на тисненной золотыми виньетками бумаге. На протяжении всего завтрака Антуанетта смотрела на приглашение так долго, что умиравшая от любопытства сестра, наконец, не выдержала и, встав со своего места, подошла к ней и сама прочитала пригласительную записку.

Содержание было кратким: «Мадам Афродита приглашает мисс Антуанетту Дюпре посетить специальный ужин в честь повторного открытия клуба "Афродита"».

Внизу была небольшая приписка от самой Афродиты, которая уверяла, что за ужином будут только близкие друзья.

— Ты поедешь? — спросила Сесили. — Ты обязательно должна съездить, Нетти.

— Не знаю.

Конечно, там будет Гейбриел. Она нарочно удалилась от него, когда поняла, что он идет на поправку после ранения. Ей не хотелось покидать его, но он был настолько плотно окружен заботой и вниманием своей семьи, что в ее помощи не было никакой надобности. Она решила перебороть себя, уйти от него и вернуться к прежней жизни. Нет ничего хуже на свете, когда суетишься вокруг человека и не замечаешь, что он терпит тебя из вежливости.

Но отказать Афродите было бы крайне невежливо — ведь она столько добра сделала для нее и была верным и надежным другом. Разумеется, там будет множество гостей, она легко затеряется в толпе, а если встретится с Гейбриелом, то поздоровается, улыбнется, и на этом они расстанутся.

Скорее всего, он уже успел забыть ее.

Но чтобы утешить Сесили, она выдавила улыбку. В последние дни, как ей казалось, ей почти все время приходилось заставлять себя улыбаться, если в этом возникала необходимость.

— Не знаю, Сеси, стоит ли мне туда ехать.

— О чем речь, Нетти? Разумеется, стоит. Ты должна поехать. Я буду вести себя как пай-девочка. Обо мне можешь не беспокоиться.

— Конечно, я могу не беспокоиться.

Но Антуанетта знала, как, впрочем, и Сесили, что она все равно будет волноваться.

— Ну, пожалуйста, Нетти, поезжай. Я ни за что не прощу себе, если из-за меня ты не поедешь в Лондон. А мы все будем ждать с нетерпением твоего возвращения — за столь короткое твое отсутствие здесь вряд ли что-нибудь изменится. Все будет как прежде, — с недовольной гримасой прибавила Сесили.

— Ты скучаешь по Мейфэру? — спросила Антуанетта сестру.

— Да, скучаю. У нас здесь бывает очень тихо и скучно.

Сесили взрослела. Скоро она захочет вылететь из родного гнезда, захочет новых встреч и знакомств, жить своей собственной жизнью. Антуанетта останется одна и по-прежнему будет жить спокойно и размеренно. Но почему же ей так грустно?

— Я поеду, — вдруг сказала она с решительным видом и тем самым отрезала себе все путик отступлению.

Лондон нисколько не изменился, он остался прежним — шумным, грязным, полным деловой суеты. По приезде Антуанетта заняла номер в одной из лучших гостиниц и в назначенное время, ближе к полуночи, приехала в клуб «Афродита».

Хозяйка встретила ее у входа и ласково обняла.

— Я так рада видеть вас, Антуанетта! Вот поглядите, какие приятные изменения.

Антуанетта рассмеялась и в ответ обняла владелицу клуба.

— Да, вижу, двери у вас новые, мадам. В последний раз они висели, полусорванные, на одной из петель.

— Ха, лорд Эпплби пострадал гораздо сильнее. Он сейчас в заключении.

— А леди Эпплби? Как она? Я ничего не слышала о ней после… того случая.

— Разве Гейбриел вам ничего не рассказывал, моя дорогая?

— Я давно не виделась с ним, мадам. Я все время жила в Суррее.

— Леди Эпплби поселилась в доме лорда в Мейфэре, но, по всей видимости, ей придется продать его, чтобы заплатить долги мужа. Жизнь не всегда справедлива, не так ли?

— Очень несправедлива. И любовь тоже несправедлива, мадам, — вдруг вырвалось у Антуанетты, которая сама не понимала, с чего это ей вздумалось говорить о любви, — видимо, сказалось влияние Афродиты.

Куртизанка вздохнула и покачала головой, как будто перед ней стояла маленькая девочка. Впрочем, женщине с таким большим жизненным опытом Антуанетта действительно казалась наивным ребенком.

— Антуанетта, неужели любовь пугает вас? Так не должно быть. Вы должны жить и наслаждаться жизнью, а не прятаться от нее.

— Но разве я прячусь? В противном случае вы бы не увидели меня у себя в клубе, — возразила Антуанетта. — Вы просили меня приехать чуть пораньше, мадам. Что вы хотели мне показать?

Афродита усмехнулась:

— Войдите и сами все увидите.

— Я не люблю сюрпризов, — быстро отозвалась Антуанетта.

— Но этот вам понравится, уверяю вас, — подбодрила ее Афродита.

Антуанетта очень удивилась, когда Афродита ввела ее в примерочную комнату. Ее встретила портниха-модистка Элен, давняя знакомая хозяйки клуба, и обе женщины стали обсуждать фигуру Антуанетты и снимать с нее мерки, ровным счетом не обращая на нее никакого внимания.

Наезжая время от времени в Лондон, Антуанетта покупала вещи с целью обновить гардероб, хотя большая часть ее платьев шилась деревенской портнихой, проживающей рядом с ее поместьем. Она, как обычно, была довольна своим нарядом — в отличие от Афродиты, чей тонкий вкус был возмущен откровенно провинциальным покроем платья ее дорогой гостьи.

— Дама с такими внешними данными, как у вас, Антуанетта, должна носить самые изысканные туалеты.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — смутилась Антуанетта.

— Ничего, скоро увидите, — ответила хозяйка клуба.

Невысокого роста, с проседью в волосах, Элен сохраняла вежливо-невозмутимое выражение лица.

— Вы, как всегда, правы, Афродита, — согласилась портниха, на секунду отвлекаясь от новой клиентки. — Мы оденем ее в белое платье.

Это было сказано с таким восторгом и так благоговейно, как будто речь шла о каком-то особенном белом платье, о чем-то невиданном и неслыханном.