Не глядя на мужа, Меган попрощалась с присутствующими, пообещав через несколько дней непременно пообедать с женой одного из сослуживцев Тони, и напоследок кивнула Коринне, хотя больше всего на свете ей хотелось выплеснуть бокал вина в улыбающееся лицо соперницы.

Всю дорогу они молчали – впрочем, как обычно в последнее время. Куда подевалась былая дружеская атмосфера, когда они обменивались впечатлениями, шутили и смеялись, возвращаясь с подобных вечеринок? Именно эта часть вечера была самой желанной для Меган. Ей вдруг до боли захотелось, чтобы вернулись старые добрые времена. Интересно, когда их брак дал первую трещину? А может быть, ржа давно разъедала его, просто она, Меган, ее не замечала? Не это ли имеют в виду бывшие супруги, когда говорят: «Мы обнаружили, что у нас нет ничего общего, и потому решили расстаться»?

«Но ведь у нас с Тони так много общего! Почему же с нами такое происходит? Неужели всему виной Майкл? Или он просто явился катализатором, ускорившим наш разрыв?»

Не говоря ни слова, Тони подъехал к дому. Он посмотрел на Меган, словно хотел что-то сказать, но, очевидно, в последнюю минуту передумал и молча вышел из машины. Она так же молча последовала за ним и уже в холле услышала плач Майкла, доносившийся из детской. Звук был еле слышный – видно, малыш плакал уже давно.

Волна гнева охватила Меган. Она бросилась в гостиную и зажгла свет. Новая няня, женщина лет тридцати с небольшим, лежала на кушетке не одна. Очевидно, она и мужчина, находившийся рядом с ней, уснули, насладившись любовью. Оба были полураздеты и сейчас удивленно моргали, щурясь от яркого света. Меган сразу поняла, что они пьяны. Пустая бутылка из-под виски валялась возле кушетки, а на кофейном столике стояли два стакана с остатками янтарного напитка.

Предоставив Тони разбираться с негодяйкой, Меган помчалась в детскую. Сердце ее бешено колотилось. Кто знает, что она сейчас увидит? Однако Майкл, как видно, ослабевший от плача, уже уснул в своей колыбельке. Лицо его раскраснелось и опухло, постель была мокрой. Даже во сне малыш вздрагивал и время от времени всхлипывал.

Сердце Меган сдавили жалость и гнев. Она отчасти сердилась на себя – за то, что не прислушалась к внутреннему голосу, голосу материнского инстинкта, отчасти на няню, но в основном на Тони. Он обращался с ней как с неврастеничкой. Но права-то оказалась она!

Меган вынула Майкла из постели, почувствовав потребность прижаться к теплому тельцу сына. Неожиданно малыш открыл глаза, хитровато улыбнулся матери и снова погрузился в сон.

– Давай я его подержу, пока ты поменяешь подгузник, – услышала она за спиной голос Тони.

Меган обернулась. Лицо мужа было напряженным, и, как всегда, она не могла догадаться, о чем он думает. Неожиданно для себя Меган сделала интересное открытие – в данный момент ей наплевать, о чем думает Тони.

– Я сама справлюсь. Собственно, это я и делаю уже несколько месяцев, – холодно заметила она. – А если хочешь помочь, лучше прибери в гостиной и выбрось грязные стаканы в мусорную корзину. Я не желаю больше видеть здесь эту парочку.

Губы Тони дрогнули. Меган показалось, что он хочет что-то сказать, но вместо этого он молча повернулся и вышел из детской. Ну и пусть, подумала она. Это конец. То, что он предложил ей свою помощь, ничего не значит – просто в данный момент он чувствует себя виноватым.

Ссора разгорелась позже, после того как Меган переодела Майкла в сухое и уложила в чистую постель. Она долго стояла рядом, вглядываясь в припухшие глазки сына, его искривленный от недавнего плача ротик. Какой он хрупкий! И какой беспомощный… Теперь у нее осталось только это маленькое существо, так же как у него есть только она, его мать. Отец этого малыша не хотел его появления на свет, не хочет его и сейчас. Может быть, она заблуждалась, полагая, что любой отец лучше, чем никакого?..

Когда Меган спустилась на кухню, она обнаружила там Тони. Он сидел и пил кофе. Увидев жену, он жестом указал на вторую чашку, предлагая ей присоединиться, но Меган, покачав головой, возразила, что ей уже пора готовить бутылочку, чтобы кормить Майкла. Проходя мимо мужа к холодильнику, она заметила, что губы его по-прежнему сурово сжаты. Это переполнило чашу ее терпения. Он еще смеет сердиться, когда сам кругом виноват!

– Лучше помолчи, Тони, – предупредила она голосом, не предвещавшим ничего хорошего. – Потому что стоит тебе открыть рот, я тоже молчать не стану, и тогда ты рискуешь услышать вещи, не слишком для себя приятные. Давай отложим выяснение отношений до утра – или просто забудем обо всем, что произошло.

– Нет, мы поговорим здесь и сейчас. Во-первых, я хотел сказать, что мне чертовски жаль, что так получилось. Я не принял всерьез твоей тревоги по поводу новой няни, а следовало бы. Но и ты тоже хороша! Если эта няня не внушала тебе доверия, зачем ты оставила Майкла с ней?

– Я сделала это потому, – начала Меган, пытаясь сохранить самообладание, – что ты недвусмысленно дал понять – из-за меня мы пропустили уже два подобных мероприятия, и не пойти в ресторан сегодня было бы верхом неприличия. Если я не ошибаюсь, ты употребил слово «понимание», верно? Так вот, я лезла из кожи вон, лишь бы не погубить твою карьеру, и притом оказалась «непонимающей» женой. Хотя, как тебе известно, женщина, которую я обычно приглашаю к Майклу, в последний момент отказалась прийти. Конечно, мне следовало бы самой остаться с моим ребенком…

– Нашим ребенком.

– Что?

– Ты постоянно называешь Майкла «мой ребенок». Хочу напомнить, что он и мой тоже. Я его отец, знаешь ли.

– О да, это я знаю. А вот знаешь ли это ты? И вообще, не будем говорить о Майкле. По уговору я обязана вести себя так, чтобы наш ребенок доставлял тебе как можно меньше неудобств. До сегодняшнего вечера я выполняла это условие. Я попросила тебя выставить эту… эту дрянь и ее дружка из дома только потому, что боялась – начни я разговаривать с ней сама, я бы не сдержалась и наговорила бы гадостей. Извини, если нарушила уговор.

– Послушай, ты ведешь себя неразумно…

– Неразумно? Как бы не так! Да, я и наш сын помешали тебе повеселиться в ресторане сегодня вечером. Но поскольку ты тоже вел себя небезупречно, может быть, будем считать, что мы квиты?

– Ты устала, Меган, и сама не понимаешь, что говоришь. Наверное, я был не прав, когда предложил выяснять отношения в такой поздний час. Почему бы нам не пойти поспать? А утром мы обо всем поговорим.

– О нет! Теперь уже я настаиваю, чтобы разговор был закончен.

– Ну хорошо, я тебя слушаю. А потом давай все-таки пойдем спать. Ведь скоро…

– Скоро проснется Майкл и потребует свое молоко? Ты это хочешь сказать? Странно, что тебя вообще это интересует! Да ты хоть раз встал к нему ночью? Иногда мне хочется заткнуть бедняжке рот, когда он принимается плакать – ведь я знаю, что этим он нарушает твое драгоценное спокойствие!

– Я больше не желаю выслушивать этот бред. Я иду спать.

Гнев охватил Меган с такой силой, что она окончательно утратила контроль над собой.

– Нет, ты не уйдешь, пока я не выскажусь до конца! – вскричала она, хватая мужа за рукав. – Мы уже затронули тему нарушенных обещаний. Конечно, в нашем уговоре это не было сказано прямо, но я предполагала, что твоя верность является одним из его условий. Как выяснилось, я ошибалась. Ты с легкостью пренебрег им. Ведь вы с Коринной любовники, разве не так? Может быть, я могла бы с этим смириться, если бы ты не афишировал вашу связь. Сколько раз ты являлся домой далеко за полночь, весь измазанный ее помадой и пахнущий ее духами? Ты что, хотел этим показать, насколько презираешь меня?

Он побледнел. Меган заметила, как у него заходили желваки, и поняла, что теперь и Тони потерял самообладание. Она ждала ответа, сама не замечая, что по-прежнему держит мужа за рукав, пока он не высвободился и не отодвинулся на несколько шагов.

– Ну да, я несколько раз был с Коринной. А почему бы и нет, собственно говоря? В последнее время ты вела себя так, словно делаешь мне одолжение, позволяя обнимать и целовать тебя. Ты думаешь, заниматься любовью с ледышкой – такое уж большое удовольствие? Я предпочитаю держать в объятиях живую, чувственную женщину, и, какова бы ни была Коринна как человек, в постели она великолепна.

Меган уставилась на мужа. Она не могла поверить своим ушам. До этого момента у нее оставалась надежда, пускай слабая, что он опровергнет ее обвинения в неверности. А теперь – теперь надежды не осталось, и только что услышанная правда жгла Меган как огнем. Она чувствовала себя так, словно Тони ударил ее по лицу.

В довершение всего он вдруг добавил суховатым, деловым тоном:

– Теперь, когда у тебя есть ребенок, ты, наверное, захочешь развода. Ведь ты этого добивалась последнее время, не так ли, Меган?

На мгновение она замерла, не в силах отвести глаз от мужа, а потом, как безумная, бросилась вон из кухни. Добежав до детской, Меган заперла дверь, хотя знала, что Тони сюда не придет. И лишь потом ничком повалилась на кровать, чтобы выплакать свое горе.

Глава 13

На следующее утро Майкл проспал шестичасовое кормление и проснулся лишь в восемь часов, голодный и недовольный. К тому времени Меган уже целый час лежала в постели без сна. Она слышала, как Тони прошел на кухню, но не спустилась. Пусть завтракает один…

Поменяв сыну подгузник, Меган сошла вниз и увидела записку, прикрепленную к кофейнику: «Сэм Ларкин звонил сегодня утром и попросил меня присутствовать вместо него на съезде банкиров в Лос-Анджелесе. Уезжаю на три дня. Передай маме, что, к сожалению, мне придется пропустить ее день рождения. Вернусь – поговорим. Тони».

Меган дважды прочла записку. Он даже не потрудился написать простое «люблю». Впрочем, разве это для нее новость? Она давно поняла, что любви между ними не осталось, по крайней мере, со стороны Тони. Так что надо отдать ему должное – он хотя бы не кривит душой…

Недовольный плач Майкла вернул Меган к действительности. Она накормила сына, сунула его в манеж, потом дала поесть Алексу и выпустила пса погулять. И наконец, присев с чашкой кофе, она пришла к выводу, что отъезд Тони даже к лучшему – это даст ей необходимую передышку. Она сможет в одиночестве все обдумать, решить, как жить дальше. Тони наверняка предложит ей развестись – в этом Меган не сомневалась. Единственное, что ей было непонятно, – собственное чувство опустошенности. Ведь дело давно уже шло к разводу. И все же она не может смириться с этой мыслью…

Позавтракав, Меган приступила к обычным субботним делам – сходила в магазин, ответила на несколько писем, заплатила по счетам. Ну и, разумеется, занималась Майклом. Когда сын уснул, Меган, повинуясь внезапному инстинкту, позвонила Делле Робертс, своей давней подружке, с которой они когда-то вместе снимали квартиру. Не упоминая о собственных семейных проблемах, она сочувственно выслушала полное драматизма повествование Деллы о недавнем разводе.

– Если бы ты знала, Меган, как мне хочется послать все к черту! Сплошные проблемы – развод, разъезд, дележ имущества… Умом я понимаю, что это к лучшему – мне не очень-то повезло с Чарли, а вот сердце не хочет с этим мириться. Невозможно шесть лет прожить с человеком и вдруг в одночасье все разорвать! Ты меня понимаешь?

– Думаю, что да, – ответила Меган, ощущая в душе ту же боль. – Послушай, если тебе станет совсем тоскливо, позвони мне, хорошо? И давай как-нибудь пообедаем вместе, идет?

– Отличная мысль! Если бы ты знала, как часто я слышу лишь формальное выражение сочувствия! Многие только и ждут, когда можно будет, не нарушая приличий, закончить разговор… Еще бы – кому охота выслушивать неудачницу? Семейные пары только собой и заняты…

Повесив трубку, Меган мысленно отругала себя за черствость. Они ведь часто встречались с Деллой, и ей даже в голову не могло прийти, что у подружки нелады в семейной жизни. Интересно, вдруг подумала она, а кто-нибудь из ее собственных знакомых догадывается, как на самом деле обстоят дела у нее и Тони? Наверняка даже его родственники уверены, что они с мужем – прекрасная пара…

А вдруг нет?

В прошлый раз, когда они с Тони были у мамы Сабеллы, свекровь попросила Меган помочь ей на кухне – нарезать овощи для знаменитого итальянского супа минестроне. В разгар работы мама вдруг похлопала Меган по руке и сказала:

– Повезло моему Антонио с женой! И ты ведь с ним счастлива, правда?

Меган поспешила заверить свекровь, что так оно и есть, понимая, что подобный вопрос вполне естественен в устах матери. Теперь же ей пришло в голову, что, возможно, вопрос этот был подсказан неким внутренним инстинктом. Неужели мама Сабелла уже тогда догадывалась, что в семье сына не все ладно?

Меган неожиданно вспомнила об этом разговоре, когда на следующий день ехала в Норт-Бич.

Утренний туман, висевший над Уолдо-Грейд, уже развеялся, и аквамариновые воды залива, усеянные сотнями красочных парусов, сверкали, как зеркало. Глядя в зеркало на малыша Майкла, удобно устроившегося сзади на детском сиденье, и зная, что по крайней мере в течение ближайших нескольких часов у нее не будет времени предаваться грустным размышлениям, Меган чувствовала, как тревога последних дней понемногу отступает. Сегодня она постарается забыть о своих проблемах и, если ей повезет, попытается вызвать маму на откровенный разговор, выяснит, насколько та в курсе происходящего, и, насколько это возможно, подготовит свекровь к предстоящему разводу сына.