Мать подает шоколад, растопленный в середине пудинга.

Опять же, Блейк съедает все до последней крошки.

Она предлагает Блейку крепкий кофе, который варят на Ближнем Востока, он соглашается.

Возникает только один неуютный момент этим вечером, когда мать вдруг спрашивает Блейка:

— Вы когда-нибудь делали что-нибудь, что хотели бы переиграть или отменить? Что-то о чем, вы сожалели бы?

— Нет, — с легкостью отвечает Блейк.

Мать поворачивается к ней.

— А ты, Лана?

Лана смотрит маме в глаза.

— Абсолютно нет.


Они сидят на задних сидениях Bentley, с Питером за рулем.

— А как это ты так много знаешь об истории Персии?

— Это было частью нашей школьной программы.

— Я не помню ничего подобного из обучения в школе.

— Это потому, что ты была права вчера. Мое образования было разработано, чтобы сделать из меня лидера, а твое, чтобы превратить тебя в послушного работника. Это так работает капиталистическая система. Ни одна страна не может быть успешной без ее работников.

— Правда?

Блейк отворачивается от нее и смотрит в окно.

Он ничего не говорит, потом поворачивается к ней.

— Тебе нужны были деньги для нее, не так ли?

— Отправить ее в Америку на лечение. Она уезжает завтра.

— И куда?

— Научно-Исследовательский Центр Бурзунского.

— Я слышал о докторе Бурзунском. FDA приняло в суд несколько дел, но так и не смогли предъявить ему иски. Хороший знак для твоей матери, — в темноте его глаза внимательно смотрят на нее с каким-то выражением, которое до конца она не может осмыслить.

Они входят в апартаменты, и Блейк кидает ключи на столик.

— Не хочешь перед сном пропустить стаканчик?

— Oкэй.

Они идут в гостиную, освещенную ночниками.

— Что ты будешь?

— Бейлис.

Она садится на длинный диван и наблюдает, как он наливает ей выпить, бросив пару кубиков льда и себе — виски. Он протягивает ей бокал, и опускается на диван рядом с ней.

— Не хочешь завтра сходить с Флер на шоппинг?

— Нет.

Он поворачивается, чтобы взглянуть на нее.

— Почему нет?

Она пожимает плечами.

— Я меня есть вещи, которые я еще не одевала. Кроме того, я хочу, провести некоторое время с мамой, прежде чем она уедет вечером.

Он кивает.

— Рак чего?

— Легких, печени, бедренной кости и таза.

Его глаза вспыхивают, он не верит, что ее мать выкарабкается. Он опускает глаза, чтобы выпить, делает глоток и ставит стакан на стеклянный столик.

— Иди сюда, — говорит он.

Она срывается с места, но он поднимает ее, держа за талию, она визжит от неожиданности, и сажает к себе на колени с раздвинутыми ногами. Ее киска входит в контакт с выпуклость на его брюках. Она перестает смеяться. Она чувствует, как становится мокрой. Она наклоняется вперед и начинает ласкать своим языком его ухо. Когда она опускается до мочки, она прикусывает ее зубами.

— Эй, — говорит он и тянет ее прочь от себя.

Она удивленно смотрит на него.

— Где ты этому научилась? — спрашивает он.

— Моя лучшая подруга Билли научила меня этой технике, но я, вероятно, сделала все неправильно. Я укусила слишком сильно или что-то другое?

— Или что-то другое, — он рассеянно дотрагивается до ее пухлой нижней губы. — Я не могу поверить, что такие непорочные, как ты по-прежнему существуют, — говорит он. Затем он поднимает глаза на нее.

— Сейчас позволь мне показать тебе гораздо более полезную технику, — и в эту ночь он раскрывает молнию на своих брюках и учит ее, как следует брать его шелковистый член, с выпуклыми венами, и доставлять ему удовольствие ее ртом.

Она просыпается в темноте и сразу чувствует, что она не одна. Первый раз он остался с ней на ночь. Она чувствует тепло его тела и слышит его глубокое дыхание. Осторожно, она отодвигается, и как можно тише ощупывает всю поверхность тумбочки, найдя пульт дистанционного управления, включает свет в ванной комнате.

От света его лицо тускло освещается. Она поворачивает голову, и долгое время просто наблюдает, как он спит на боку, повернувшись лицом к ней. Напряжение, которое он сохраняет в течение дня ушло, и лицо кажется расслабленным и спокойным. Это делает его до неприличия красивым. У нее появляется страстное желание провести своим указательным пальцем по его коротким густым ресницам. Но она не делает этого. Вместо этого, она сползает с постели, проскальзывает в огромную майку, и направляется в ванную.

Закрывает дверь за собой, использует туалет и ждет, когда утихнет вода в бочке, тихо выходит. Направляясь на свою сторону кровати, ее взгляд цепляется за его бумажник, лежащий на его стороне постели. Она останавливается и смотрит на него.

Однажды, когда она была совсем маленькой, она открыла бумажник своего отца и заглянула внутрь и была совсем опечалена тем, что она там обнаружила. Две пяти фунтовые банкноты, выпуклый отсек, где хранилась мелочь, который немного деформировался, талон на получение бензина, и нет никаких фотографий, ни мамы или ее.

Она поднесла его к носу и понюхала. Много лет после того, как он их оставил, она встречала бумажники других мужчин, и всегда ей было интересно узнать, что они хранили внутри своих. Ноги сами по себе несут ее к бумажнику Блейка. Когда ее пальцы соединяются с дорогой кожей, стальная рука хватает ее. Она задыхается от неожиданности и падает на кровать рядом с ним, ее испуганные глаза встречаются с его бдительными и выжидающими.

— Что ты делаешь?

— Ничего, — говорит она, запинаясь, ее лицо пылает.

— Прошу тебя, если тебе нужны деньги, — его голос холодный и далекий.

Вдруг, она понимает, как выглядит со стороны. Она в ужасе качает головой.

— Я не пыталась украсть у тебя деньги. Я просто хотела посмотреть, что в нем.

Мгновение он смотрит на нее с любопытством, как собака, наклоняя голову, когда пытается что-то понять, то, что она хочет ему сказать. Он берет свой бумажник и бросает ей на колени.

— Так смотри.

Его глаза двигаются к ее губам, от беспокойства она прикусывает нижнюю губу зубами.

— Что? С тобой следящим?

Его брови поднимаются.

— А это испортит...э-э...эксперимент?

Она сглатывает, садится и открывает бумажник. Он тоньше, чем у ее отца, из удивительной мягкой кожи и пахнет новым. Нет фотографий, за пластиковыми окошками, только темно-красная карточка, с маркой производителя. Она проводит большим пальцем вдоль строчки вниз к отделению с кредитными картами. Их всего пять, ни одна из них не относится к коммерческому банку Великобритании. Одна, кажется, Coutts, другая черная — American Express, и три других — она даже не знает. Пачка пятьдесят фунтов, которая выглядит настолько новенькой, как будто ее только что напечатали. И нет никаких небольших изменений в разделе для мелочи. Она закрывает его и кладет на кровать.

— Ну?

— Тебе не понять.

— Ты знаешь, ты одна из самых странных девушек?

Она смотрит вниз, на свои босые ноги, и выгибает пальцы.

— Неужели ты никогда не хотел заглянуть в женскую сумочку?

— Никогда.

— Почему нет?

Он потирает подбородок.

— Не могу сказать, содержимое женской сумочки не представляет для меня никакого интереса. Меня всегда больше интересует содержимое их одежды.

Вздохнув, она собирается вернуться на свою половину кровати.

— Как сейчас, — говорит он мягко.

Она смотрит на него сверху вниз, легкая полуулыбка появляется на ее лице, затем снимает футболку через голову и бросает ее на пол.

Его глаза начинают сверкать, и мгновенно ее тело реагирует, стремясь к нему. Она с трудом сдерживает ожидание, но не делает ни шагу. Она стоит неподвижно, пока соки скапливаются между ее бедер.

— Иди сюда, — говорит он, наконец, его голос хриплый и сонный, и какое облегчение, что у него сильные крепкие руки, которые хватают ее за плечи и вжимают в матрас.


20.


Лана просыпается рано. Она нажимает кнопку для штор на пульте управления, и они раздвигаются, показывая прекрасный день. Солнце уже ярко светит. Она быстро одевается в старые джинсы и футболку и направляется к кофе-машине. После нескольких попыток она идет к телефону и звонит на рабочий стол на ресепшен.

Отвечает мистер Наир. Он тут же соглашается подняться к ней, чтобы показать, как ею пользоваться. Мистер Наир даже показывает ей, как сделать молоко для капучино. Он рассказывает, что в молодости работал в кафе-баре.

— Хотите? — предлагает Лана.

Глаза мистера Наир сияют.

— Вы уверены, мисс Блум? У нас есть только растворимый внизу, а я люблю настоящий кофе.

— Конечно, я уверена, — говорит Лана и достает другую блюдце и чашку.

— Ах, — деликатно говорит мистер Наир. — Я Брамин, и я не могу пить из чужих чашек. У меня своя кружка, я принесу ее.

Он приносит свою собственную кружку, с надписью «Я Босс». Лана открывает печеньем и предлагает ему. Он берет два, она поднимает брови, и он усмехается и берет больше.

— В любое время, когда вы хотите настоящий кофе, позвоните мне и если я здесь, не стесняйтесь, приходите, — говорит Лана.

— Благодарю вас. Благодарю вас, мисс Блум, вы очень добры на самом деле.

Лана пьет кофе, потом едет к своей матери, у них впереди насыщенный день. Они подбирают ей парик в Selfridges и тратят какое-то время на покупки вещей для нее. Ее мать выбирает бордовый брючный костюм, который смотрится на ней очень хорошо, два красивые пастельных тонов платья, и нижнее белье. Потом, Лана наблюдает, как две женщины делают ей педикюр и маникюр. Они покрывают ногти коралловым цветом. Ее мать застенчиво ей улыбается. Дальше по списку у них поездка к врачу. В пять все вещи собраны и ее мать готова. Ее новый парик выглядит превосходно.

Лана плачет и ее мать тоже.

Билли выталкивает их обоих из квартиры. Лана наблюдает, как ее мама и Билли садятся в мини-такси и направляются в аэропорт Хитроу. Затем она возвращается в пустую квартиру своей матери, падает на ее кровать и плачет навзрыд. Почти шесть вечера, когда она умывается и уезжает.

Она с удивлением обнаруживает, что Блейк уже вернулся, он выходит из столовой, когда слышит, как она открывает входную дверь.

— Она уехала?

Лана кивает.

— Хорошо. Я подумал, что ты, возможно, не захочешь выходить сегодня вечером, так что мы можем заказать китайскую кухню?

— Нет.

— Ты не хочешь есть?

Она качает головой.

— Может тебе следует прилечь и немного отдохнуть?

— Да. Это хорошая идея.

— Окэй, поспать немного. Это пойдет тебе на пользу.

Она кивает, и он отступает назад в столовую. Когда она проходит по коридору, то видит, что он работает. Его портфель открыт. Документы, разложенные на длинном обеденном столе, и он, кажется, с трудом сосредотачивается на них.

Она ложится на кровать и засыпает. Ее сон беспокойный и полный сновидений. Шум будит ее в середине ночи. Она мгновенно понимает, что одна в постели. Она прислушивается, он доносится из кухни. Маленькие прикроватные часы показывают два часа ночи. Ее мать и Билли по-прежнему еще летят. Она встает с кровати, и на негнущихся ногах направляется в сторону разбудивших ее звуков.

Она останавливается в дверях, ослепленная ярким светом, убрав волосы с глаз. Блейк занят поджариванием двух ломтиков хлеба и не видит ее. Ее разум запечатлевает эту картину, без рубашки, с голым торсом, в джинсах с низкой посадкой. Это образ она сохранит надолго, когда его уже не будет рядом. Он замечает ее, наклонившись к рабочей поверхности, и смотрит, скрестив руки на груди, хотя выражение его глаз, как всегда прочитать не возможно.

— Я разбудил тебя?

— Нет. Что ты делаешь?

— Я работал и проголодался. Хочешь тосты?

Она качает головой, но заходит на кухню и садится на табурет. Она кладет локти на кухонную поверхность островка среди тарелки с маслом, ножей, тарелок, открытой баночки с фуа-гра, икры и наполовину наполненным стаканом апельсинового сока. Она потянулась своим тело по холодной поверхности гранита и придвинула его к себе, отпив маленький глоток, она стала наблюдать за ним.

Он достает ложку из ящика. Это самая маленькая ложечка, которую она видела. Зачерпывает небольшое количество икры и протягивает ей.