Она морщит нос.

— Рыбьи яйца?

Он качает головой с отвращением.

— Обыватель, — упрекает он.

Она открывает рот, и он кладет ложку. Маленькие соленые шарики взрываются интригующе во рту.

— Хорошо?

Она улыбается.

— На вкус лучше, чем это выглядит. Немного похоже на тебя, — дразнит она.

Он запрокидывает голову и смеется.

— Ты очень много работаешь, не так ли?

— Все богатые люди много работают.

Она смотрит на него, раскладывая pâtè на кусочки тоста. Крепкими зубами он откусывает кусок.

— Ты должна поесть что-нибудь, — говорит он.

Она встает и делает себе сэндвич с вареньем. Пока она ест, ей приходит мысль, что Роза была права. Сандвич с вареньем должен быть сделан из белого хлеба. Они просто не пробовали то же самое со здоровым хлебом.

— Что ты чувствуешь сейчас, когда делаешь это? — спрашивает он.

— Разве ты чувствуешь, когда спишь?

— Иногда.

— Давай сыграем в игру?

Улыбка расплывается по его напряженным губам.

— В какую?

— Посмотрим, кто придет первым.

Его глаза загораются.

— Каковы правила?

Билли не упомянула ничего о правилах.

— Это довольно простая игра, на самом деле. Мы по очереди заставляем друг другу кончить. Нужно уложиться за определенное время, для этого включается таймер. Выиграет тот, кто выдержит дольше всего в руках другого.

— Какой приз за победу?

— Победитель просит проигравшего сделать то, что он хочет?

— А что, если проигравший не в состоянии выполнить его просьбу?

— Безусловно, в пределах разумного и ничего опасного.

— Окэй, ты хочешь кончить в первую очередь? Или должен я?

— Я. Ты сделаешь мне первой, — она встает и включает таймер для варки яиц. Время начало отсчет. Он разглядывает ее, она напоминает ему ребенка. Они идут в спальню. Ее легко заставить кончить, потом будет ее очередь.


— Почему ты позволил мне выиграть?

— Как ты узнала, что я это сделал?

— Потому что ты не кончил.

— Итак, так почему ты хочешь играть в эту игру?

— Потому что у меня в рукаве был козырь, но я даже не получила шанс использовать его.

Он смеется.

— Что-то особенное. Это очередная техника от Билли?

— По сути, да, но ты не знаешь мою просьбу.

— Я хочу узнать.

— Почему?

Он пожимает плечами.

— Ну, чего же ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты приготовил мне.

Он лежит на боку, облокотив голову на руку.

— Зачем?

— Когда мне было четырнадцать лет, я прочитала книгу, в которой герой отправляет героиню долго понежиться в ванной, пока готовит для нее. Он делает два стейка на гриле и салат. Это было очень романтично. Он был одет в черную рубашку и выцветшие синие джинсы. Я помню, как он только что принял душ, его волосы были еще мокрыми. Ох, и он был босиком.

— А что было одето на героине?

— Эх... я не помню.

— Тогда ужин завтра?

Она улыбается.

— Ужин завтра. Ты не сожжешь его, правда ведь?

— Возможно, просто салат.


21.


Следующий день тянется очень медленно. В десять заглядывает мистер Наир со своей кружкой, и они немного болтают, попивая кофе. Он рассказывает ей о своей семье, которая по-прежнему живет в Индии. О том, как он работал в кофейне и о том, что до приезда в Лондон, он был индуистским священником в храме у себя на родине. Это интересно, но его время на перерыв быстро заканчивается, и он уходит.

Лана вынуждена тратить время попусту целыми днями, и шатаясь из угла в угол в полном одиночестве в роскошной квартире, она понимает, что это не просто. В той стороне парка, куда выходит ее балкон, не так много активности днем, телевидение вызывает скуку. Сколько раз можно смотреть повторы «Удивительных женщин»? Ей так одиноко. Без матери, Билли и Джека, она чувствует себя полностью потерянной. Она бродит по огромным апартаментам одна, как неприкаянная. Бездельничая, она, наконец, приходит к выводу, что ей нужно вдумчиво проанализировать и составить план дальнейших действий и приложить усилия, вернее, очень постараться. Она заказывает несколько книг на Amazon.

Почти в пять часов Билли выходит в Skype. Лана сидит, скрестив ноги на кровати, и вглядывается в дорогое, ожившее лицо Билли на экране.

— Знаешь что? — восторженно кричит Билли. — Мы летели первым классом.

— Что?

— Да, мы прибыли на регистрацию в эконом класс, но наши места перенесли в первый класс. Обеих, твоей мамы и меня!

— Как такое могло произойти?

— Может быть банкир. Они сказали, что все организовано и оплачено.

Лана молчит. Может действительно Блейк оплатил разницу? Но он даже не знал, каким рейсом они должны были улетать.

— В любом случае, — говорит Билли, — это был кровавый бриллиант. Они называли нас по имени и обходились с нами, как будто мы были знаменитостями или что-то в этом роде. Я выпила почти две бутылки шампанского, а твоя мама проспала большую часть пути.

— Как мама?

— Она здесь. Я даю ее.

— Привет, Лана, — говорит мама. Она выглядит такой бледной и хрупкой, что Лану начинают душить слезы.

После того, как она закончила разговор, Лана ложится на кровать и удивляется, почему вдруг Блейк сделал это. Он странный человек. То, холодной и иногда такой далекий, а в другой раз такой невероятно добрый и щедрый.

В семь часов, дверь открывается и входит Блейк, она бежит к нему навстречу.

— Ты заплатил за маму и Билли, чтобы они летели первым классом?

— Да.

— Зачем?

Он пожимает плечами.

— Мне понравилась твоя мать, — говорит он коротко, и отправляет Лану в джакузи. —Ужин четко в семь тридцать, — говорит он. — Не выходи.

Она залезает в воду и закрывает глаза. Это рай! Она купила Philip K. Dick’s Do Androids Dream of Electric Sheep, и кладет его на выступ в углу. Блейк приносит бокал красного вина.

— Для настроения, — говорит он.

— Этого не было в сцене, но импровизация впечатляет, — говорит она, принимая его.

Она делает глоток и открывает книгу. Пятнадцать минут спустя, она чувствует запах. Что-то горит. Пока она успевает завернуть себя в банное полотенце, пожарная сигнализация включается. Она бросается к кухне, оставляя позади себя следы мыльной пены.

Блейк открыл все окна, и стоя на стуле в коридоре, размахивает журналом перед детектором дыма. Его волосы слегка влажные, на нем черная рубашка с двумя расстегнутыми пуговицами и выцветшие джинсы. Он босиком. Она начинает смеяться.

— Ты сжег салат?— кричит она, пытаясь перекрыть шум.

Он сердито смотрит на нее сверху.

Она заходит на кухню и видит почерневшие куски стейков. Выбрасывает их в бункер. Покачав головой, кладет кусочек помидора из салата в рот и сразу же выплевывает. Пересолено. Салат отправляется вслед за стейком. Сигнализация, наконец, перестает реветь. Она смотрит вверх, но он стоит в дверном проеме.

— Ты никогда не готовил, да?

— Нет, — признается он. — Может, мы куда-нибудь сходим?

— Нет. Почему бы нам просто не сделать сендвичи?

— Сендвичи?

— Ах. Мой. Бог. Ты никогда не ел сендвичей? Ты даже не знаешь, что ты потерял. Ты должен попробовать один раз.

— Oкэй.

— Позволь мне одеться, и я отправлюсь в магазин за ингредиентами.

— Я пойду с тобой, — предлагает он.

Они входят вместе в местный рыбный магазин, где она берет большой пакет чипсов.

— Рыба не нужна?

— Нет. Теперь нам нужно зайти в магазинчик на углу за хлебом.

— У нас есть дома хлеб?

— Эх. Там слишком хорошие вещи, это еда бедных людей. Для этого нам понадобится буханка дешевого белого хлеба.

Она выбирает нарезной батон белого хлеба, и Блейк платит за него.

— Вот, — говорит она.

— Это что все ингредиенты, которые необходимы для нашей еды?

— Остальные есть дома, — говорит она, и с ужасом вдруг понимает, что она только что сказала. Она назвала его апартаменты домом. Но он ничего не говорит. Она надеется, что он не заметил.

В кухне, Блейк садиться за столешницу и наблюдает, как она обильно намазывает четыре ломтика хлеба сливочным маслом, кладет на два чипсы, зигзагообразно поливает томатным кетчупом, посыпает солью и сверху накрывает хлебом.

— Вуаля. Знаменитые сендвичи.

— Это?

Она пододвигает к нему тарелку.

— Попробуй.

Он смотрит на нее без особого желания.

— Давай. Я пробовала твою икру.

— Верно, — он делает крошечный укус и осторожно начинает жевать.

— Нет, нет, так это не едят. Ты должен заглотнуть его. Типа так, — она открывает рот и откусывает большой кусок. Он следует ее примеру. Странно наблюдать за ним, когда он ест, набив полный рот.

— Ну? — требует она ответа.

— На самом деле не плохо. Удовлетворительно.

— Именно этим питаются многие дети, которые живут в муниципальных домах.

— И ты?

— Нет, моя мать никогда не употребляла алкоголя или наркотиков, поэтому не тратила деньги, которые предназначались на еду на эти ужасные привычки.

— У тебя счастливое детство?

— Да, думаю да. До тех пор, пока моя мать не заболела, я была очень счастлива.

— Почему у тебя так и не было парня?

Она вытирает губы салфеткой, сглатывает и усмехается.

— Все парни боялись Джека. И после того, как моя мама заболела, а мой отец оставил нас, все мысли о парнях испарились.

— Кто это, Джек?

— Он ближе мне, чем брат.

— Почему они боялись его?

— Потому что Джек не только большой и сильный, он совершенно бесстрашен. Когда мы росли не было ни одного, кого бы он не напугал. Все знали, что Джек взял меня под свое крыло. И никто не хотел связываться с ним. Однажды Билли, Летиция, Джек и я пошли в клуб, и там парень хотел со мной потанцевать. Парень сказал, что отрицательный ответ не принимается, так Джек ему ответил: «Ты слышал ее. Теперь убирайся». И конечно, он поджидал нас со своим друзьями возле клуба.

Лана останавливается и кладет чипсы в рот.

— И окружили нас. У одного из них был нож. Я была так напугана. Я помню, Джек посмотрел на меня и сказал: «Ш-ш-ш... ты же знаешь, я справлюсь, да», и улыбнулся. Своей улыбкой. И я поняла, что все будет хорошо. Я вышла из круга, и они сомкнулись вокруг него. Как будто это было вчера, я до сих пор вижу их перед собой. В татуировках с выбитыми зубами, кольца там, где их не должно быть. Но больше всего меня потряс сам Джек. Он был совсем другим. Я не узнавала его.

— Все эти годы я думала, что я знала его, как сердечного и дружелюбного, непоколебимого, как скала, и вдруг я увидела, как он превратился в монстра и зарычал: «Давай. Кто первый?» Они надвигались на него группой. Он ударил одного с ножом в горло, другого — в нос, кровь полилась, как сумасшедшая. Потом он завалил еще двух парней, я не знаю, это произошло так быстро, и все закончилось. Последний оказался трусом и убежал. Это было похоже, как будто я смотрела фильм. И ты знаешь, первое, что он мне сказал? «С тобой все в порядке?»

— Необычный парень, — говорит Блейк. — Ты не хотела встречаться с ним?

— Нет, он мой брат. Моя безопасная гавань. Для него я готова сделать все.

Он кивает, но его лицо ничего не выражает.

— Сколько уже болеет твоя мать? — спрашивает он и откусывает от своего сендвича.

— Если точно, то до того, как мне исполнилось пятнадцать, и тогда ушел папа. Я была так напугана, что мама умрет. Если бы не Джек, я не знаю, как бы все обернулось. Он приходил каждый день и делал то, что в принципе должен был делать мой отец.

— И ты никогда больше не встречалась со своим отцом, после того, как он ушел?

Лана качает головой.

— Ты не хочешь?

— Нет. Я слышала, он снова женился и там у него есть дети, но он действительно мне больше не интересен. Он сбежал от нас, он думал, что моя мать умрет, и я стану для него обузой.

— Хм... у тебя никогда не было оргазма до меня, да?

Лана уверена, что ее лицо стало пунцовым.

— Это было заметно?

— Немного. У тебя никогда не было парня, но ты могла мастурбировать, пока росла.