— Я разогрею овощи?

— Если не трудно, — прошептала Энди, не осмеливаясь взглянуть на него. Она глубоко вздохнула. — Хорошо, Конн. Овощи — это здорово.

Конн кивнул и отправился на кухню. А вместе с ним из комнаты как будто ушло все тепло. Энди зябко поежилась и, словно очнувшись, огляделась по сторонам. Конн стоял у плиты и, нахмурившись, читал инструкцию на пакетике с овощами.

— По-моему, — ее голос прозвучал так хрипло, что она смущенно прокашлялась, — по-моему, надо просто бросить их в кипящую воду.

— Так я и сделаю. — Конн посмотрел на Энди, и между ними вновь возникло напряжение. Напряжение, какую-то секунду осязаемое почти физически.

Потом Конн загадочно улыбнулся, словно намекая, что между ними минуту назад произошло нечто весьма значительное.

Его улыбка делалась все шире и шире, взгляд становился все нежнее и мягче. Потом он отвернулся и как ни в чем не бывало занялся овощами.



Глава восьмая




Энди продолжала стоять в растерянности, судорожно пытаясь сосредоточиться. Ей не очень хотелось одеваться. Одна мысль о мокрых джинсах и блузке приводила ее в ужас. Но ходить голой в колючем шерстяном одеяле... Честно говоря, бывают и более удачные наряды.

В конце концов, она решила еще погреться. Все равно в ее теперешнем состоянии ничего лучшего не придумаешь. Однако жар от огня был так силен, что вскоре ей пришлось чуть-чуть отодвинуться.

Когда Конн вернулся в комнату с большим подносом в руках, Энди по-прежнему сидела у камина. Их взгляды встретились, и Конн ощутил сильное напряжение внизу живота. Он глубоко вздохнул, поставил поднос на каминную полку и, твердо решив взять себя в руки, опустился на коврик сзади Энди. Отблески пламени мягко освещали нежный изгиб ее спины, и Конн раздраженно отвернулся.

— Я рассчитывал, по правде говоря, на несколько иной обед, — проворчал он, — но по крайней мере все горячее.

— А пирожные... — хрипло спросила Энди, — где ты раздобыл пирожные?

— Нашел чудесный пакетик и прочел инструкцию на обороте.

— А-а. — Энди осторожно попробовала кипящий бульон. — Очень даже ничего.

— Если я обещал даме пикник, то держу слово.

— Спасибо, Конн.

Ее голос прозвучал как-то неестественно, и Конн заглянул ей прямо в глаза.

— За суп?

— За пикник. — Энди отвернулась, с аппетитом откусила еще кусок пирожного. Взглянула на Конна и улыбнулась. — Ты все прекрасно придумал, Девлин. И не обращай внимания на мои дурацкие выпады. У меня благополучно вылетело из головы, что ты еще не очухался после развода.

Он печально улыбнулся в ответ.

— Мы с Юдифью так давно разъехались, что когда я получил извещение о разводе, то долго думал: я-то здесь при чем?

— А теперь снова готовишься к очередной попытке? Я имею в виду, к попытке создать семью.

Конн задумался.

— Трудно сказать, — со вздохом признался он. — Понимаешь, меня многое притягивает в браке. Мне просто необходимо кого-то любить, мне нужен кто-то, кто любил бы меня. А потом дети... — Он нахмурился. — Я хочу ребенка, Энди.

— Я тоже, — тихо отозвалась она.

Конн посмотрел на нее. Ее словно целиком захватил вид пламени, играющего в камине. «Я тоже»,　— про себя повторил он. Энди и дети. Он никогда не представлял себе Энди в роли жены и матери. Ему и в голову такое не могло прийти.

— Поэтому ты собираешься выйти замуж за Дерошера?

Энди резко тряхнула головой, как будто очнулась после долгого сна.

— Да. Наверно, и поэтому тоже. Все, что ты сказал, очень верно, Конн. Мне нужно любить. И быть любимой.

— А ты любишь его? — резко бросил он, внимательно глядя на нее.

— Разумеется. А то что бы мы, интересно, сейчас обсуждали?

Он прекрасно понимал, что Энди лжет. Она может водить за нос кого угодно. Но только не Конна Девлина.

— Понятно. А Марк Бек? Так, от нечего делать?

Энди холодно взглянула на него и сухо бросила:

— Мне казалось, ты обо мне лучшего мнения, Коннор.

Конн смущенно опустил глаза. Она всегда умела поставить его на место.

— Извини.

Энди обиженно помолчала и сердито спросила:

— Между прочим, а что у тебя за интрижка с Оливией Вудраф? Так, от нечего делать?

Конн усмехнулся:

— Точно. От нечего делать.

— Тебе нравится силиконовая грудь?

— Не то слово, просто обожаю, — удивленно пробормотал он.

Любезная улыбка в ответ.

— Видишь ли, Оливия проконсультировала меня относительно моей фигуры, порекомендовала отличного хирурга-косметолога и с большим знанием дела рассказала об операции по увеличению груди.

Конн выпучил глаза:

— Она раскритиковала твою фигуру?

Энди улыбнулась еще шире:

— С точки зрения Оливии, грудь у меня маловата.

Конн изучающе посмотрел на свою собеседницу, глубоко задумался и решительно заявил:

— Не понимаю, какие могут возникнуть к твоей груди претензии. Я всегда считал, что у тебя совершенная грудь.

— Это действительно комплимент в устах знатока.

— Ты намекаешь, что я падок на большую грудь?

— Я скорее намекаю, что ты падок на женщин.

— Возразить нечего. — Конн вздохнул. — Но своих жен я долго выбирал себе по вкусу.

— Что ж, вкус тебя никогда не подводил, — фыркнула Энди.

Шутка не такая уж безобидная. Но он не обиделся. Ее колкости иногда по-настоящему бодрили и освежали его. Конн откинулся на стуле и заразительно расхохотался. Давно он уже так не смеялся. Наконец-то исчезла горечь последних дней.

— Энди, Энди, с тобой лучше не спорить, — улыбаясь проговорил он.

Крошка от пирожного прилипла к ее подбородку. Конн протянул руку и мягко убрал крошку. Медленно провел пальцем по влажным губам.

Чарующие губы приоткрылись, она слегка коснулась его пальца кончиком языка. Глаза их встретились и уже не желали больше разлучаться. Наверно, так прошло несколько минут, а может быть, целая вечность. Наконец-то их час настал.

Конн прикоснулся к ее губам ладонью. Наклонился к Энди и бережно поцеловал. Он больше никуда не торопился — и так хотелось насладиться каждым мгновением, каждой лаской, каждым прикосновением.

Энди больше не казалась ни растерянной, ни удивленной. Она приоткрыла рот, ожидая нового поцелуя.

Конн слегка отодвинулся, откинул волосы с ее лица, весело взглянул на нее и рассмеялся.

— Мы же договорились, что ничего подобного не будет.

— Я помню. — Энди буквально впилась в него глазами, как будто увидела в первый раз. — Мы с тобой с ума сошли.

— Точно. — И Конн снова поцеловал ее. Он уже не мог держать себя в руках, он был околдован ею. И знал, что это наконец должно случиться, знал, что это уже неизбежно.

— Конн, пора остановиться. Пока не поздно, — пробормотала Энди спустя пару минут. А сама жадно искала губами его рот.

— Ты права. Пока не поздно. — Конн целовал ее плечи, ласкал губами мягкую кожу.

Энди всем телом прильнула к нему, ощущая горячую силу его желания. Надо остановить его. Иначе будет поздно, поздно, поздно. И что потом? Как она будет с ним работать?

Конн повалил ее на ковер, сорвал так тщательно завязанное одеяло, и прекрасное обнаженное тело предстало перед его взором.

— Энди, ты самая чудесная женщина на свете, — шептал Конн, лаская губами ее шею, грудь, живот. — Почему я так долго не замечал этого?

— Ты заметил это когда-то. Двенадцать лет назад.

— Так давно... — Он нежно сжал губами ее сосок, провел по нему языком. — Да, так давно. Тогда я любил твою шелковистую кожу. Аромат твоего тела, вкус твоих губ...

Энди приподняла голову и поцеловала его. «Если и говорить «нет», то прямо сейчас», — лениво подумала она. Их близость ничего не изменит, их близость — не больше чем простое вожделение. Конн любит не Энди, не своего лучшего друга; он просто возбужден, лаская ее тело, он стремится к обладанию каким-то идеальным женским образом, а к реальной Энди образ этот не имеет ни малейшего отношения.

Не все ли равно? Есть всего лишь миг, миг, в котором воплощается страстная, безумная любовь мужчины к женщине. Такой миг настал. Она лежала в его объятьях, а все остальное неважно. По крайней мере сейчас. А завтра... что ж, завтра еще не наступило. Энди улыбнулась, обняла Конна и отдалась сладкому обману.

— Энди, — тихо-тихо позвал Конн. — Энди, а у нас не будет потом проблем? Ты что-нибудь принимаешь? Какие-нибудь таблетки? — Голос его был почти молящим.

Энди с изумлением приоткрыла глаза и внезапно поняла, что он имеет в виду. Так велико было искушение ответить «да» и, забыв обо всем на свете, заняться с ним любовью. Где-то, в дальнем-дальнем уголке мозга, мелькнула коварная мысль: «Это же замечательно — иметь от Конна ребенка. Ты же всю жизнь мечтала о ребенке от Конна».

— О, Коннор... — Энди прикрыла глаза. Она так хотела его, еще немного, и она сойдет с ума.

— Черт побери! — Его смех походил на стон отчаяния. — Энди, я уже не смогу...

— Мой фотоаппарат, — задыхаясь, шепнула Энди. Ее тело сотрясала крупная дрожь. — Дай мне фотоаппарат.

Он так изумленно взглянул на нее, что она расхохоталась.

— Да нет, я не предлагаю сделать парочку фотографий и успокоиться! Просто подай мне чехол от фотоаппарата.

«Энди, похоже, слегка тронулась», — ошарашенно подумал Конн, но, тем не менее, встал и подошел к каминной полке.

— Открой чехол. Там внутри все необходимое...

Он вздохнул, послушно раскрыл чехол и заглянул внутрь. Широко ухмыльнулся и вытащил яркий пакетик.

— Не бойся, я не собираюсь спрашивать, почему у тебя в фотоаппарате презервативы.

— Долго объяснять. Скажи спасибо Трейси. Это она их туда засунула, а почему — неважно.

— Так. — Он хрипло рассмеялся. — И много у тебя этого добра?

— Пачка как минимум.

— Ха! Всего-то, — пробормотал Конн, гладя ее груди. — Правда, это займет целый день.

— Ничего, я сегодня свободна, — едва дыша, проговорила она. — Конн...

— Тогда начнем? — прошептал он в ответ.

Через несколько минут Конн понял, что долго не продержится. Его тело решило за него, и он дал ему волю, зная, что теперь глупо сопротивляться.

Это было прекрасно. Он понимал, что Энди еще не кончила, но понимал также, что нельзя обманывать ни себя, ни ее. Слава Богу, у них впереди полно времени. Он не торопил себя, но и не стал сдерживать; взрыв сокрушительной силы потряс его тело. Энди! — крикнул Конн в животном восторге.

Энди довольно качнула головой, и Конн усмехнулся. Ну нет, так просто он ее не оставит. Догадавшись о его намерениях, Энди смущенно вздрогнула, покраснела и попыталась остановить его.

Он шутливо возразил, что, в конце концов, женщинам тоже полагается получать удовольствие. Мягкие и нежные движения пальцев и кончика языка Конна окончательно убедили Энди в его правоте. А еще через пару минут Энди упоенно закричала. Мастерство Конна заставило ее начисто позабыть все опасения.

Конн слегка улыбнулся, совсем по-мальчишески гордясь собой. Потом снова лег, крепко обняв Энди. Еще несколько минут ее тело сотрясала дрожь, а сердце билось так сильно, что гулкие удары отдавались в его груди. Наконец Энди, совершенно опустошенная и измученная, тихо вздохнула и расслабилась.

Так, уютно устроившись в объятьях друг друга, они лежали, прислушиваясь к шуму дождя на крыше и набираясь сил. Пару раз Конн поднимался поворошить огонь и подкинуть дров, а затем снова опускался на ковер рядом с Энди и покрепче закутывался в одеяло. Потом они снова занимались любовью, на этот раз долго и медленно, закрыв глаза и вплоть до конца не произнеся ни единого звука.

Начисто позабыв о ненастье, о пикнике, обо всем на свете, Конн и Энди провели так целый день. Мир для них сузился до пределов маленького оазиса счастья в хижине на берегу озера. Потом Энди нехотя поднялась, заварила чай, порылась в кухонных шкафах и обнаружила пачку песочного печенья. Тем временем Конн сообразил, что диван наверняка раскладывается, и превратил его в огромную мягкую кровать.

В комоде он нашел стопку простыней, пару теплых одеял и подушки и ловко устроил теплое уютное гнездышко прямо перед камином. Энди принесла чай с печеньем, и они с комфортом уселись на подушки. Пламя камина согревало их обнаженные уставшие тела, и, обняв друг друга, они в приятной дремоте прислушивались к вою ветра за окнами.

Когда они отдохнули, Конн взял чашки и блюдце с печеньем, поставил их на пол и повернулся к Энди. Его глаза снова загорелись странным огнем, совсем непохожим на отражение пламени в камине.