Запинаясь от смущения, Эльнара поведала, что была вынуждена скрывать правду, опасаясь преследований со стороны коварной мачехи, намеревавшейся насильно выдать ее замуж за богатого и отвратительного старика.

Госпожа продолжала недоверчиво смотреть на нее холодным, почти враждебным взглядом, потом, откинувшись на пышные подушки, спросила, кто может подтвердить правдивость рассказанной девушкой истории, Эльнара, пожав плечами, ответила, что только ее родственники из Архота, однако если мачеха узнает о местонахождении Эли, то ей придется несладко, так как вряд ли Айша-Биби захочет отступать от своих прежних планов относительно дочери Пехлибея.

Услышав эти имена, Зухра-ханум приподнялась с подушек и переспросила, правильно ли она поняла, что Эльнара — дочь архотского лекаря Пехлибея? Получив утвердительный ответ, госпожа вдруг заулыбалась и о чем-то ненадолго задумалась. Эли удивленно поинтересовалась, откуда светлейшей ханум известно имя ее скромного отца? На это Зухра-ханум уклончиво ответила, что талантливого целителя из Архота знают все жители Хоршикского ханства. Эльнара была рада столь лестному отзыву об отце, хотя ее несколько смутила игравшая на губах госпожи тонкая и как будто злорадная улыбка. Но скоро она об этом позабыла, так как разгоряченная выпитым вином и недавно испытанным любовным возбуждением Зухра-ханум, желавшая удовлетворения своей плоти, решила воспользоваться тем, что было под рукой, то бишь юной Эли.

Нашептывая разные ласковые слова, она увлекла смущенную девушку на постель, потребовав, чтобы та полностью разделась, а затем, увидев ее ладное свежее тело, ощутив приятную упругость кожи, пришла в неимоверное возбуждение. Эльнара, не понимавшая, что от нее хотят, поначалу не сопротивлялась.

Зухра-ханум долго, с явным наслаждением целовала невинные уста девушки. Потом припала к ее изящной стройной шее, долго не могла оторваться от соблазнительных нежных сосков, смакуя их неповторимый вкус. Лаская чудную маленькую грудь приятными неторопливыми движениями утонченного любовника. Или вдруг под влиянием накатившего, словно прихотливая волна, невыносимого возбуждения, вонзаясь ненасытным ртом в белые милые округлости, оставляя на них следы от своих острых мелких зубов.

Эльнара, впервые ощутившая еще непонятое томление, находилась в некотором замешательстве. Но когда почувствовала, что нетерпеливая рука госпожи спустилась к пушистому черному холмику, поочередно надавливая на него дразнящими, то сильными, то едва ощутимыми и от этого еще более возбуждающими движениями, наконец-то пришла в себя.

Сообразив, что не только мужчины, как она случайно узнала в городе ювелирных дел мастеров Тазаре, но и женщины могут испытывать порой влечение друг к другу, она вырвалась из сильных объятий госпожи, тяжело дыша и гневно сверкая своими дивными очами.

В эту минуту девушка была так необыкновенно хороша, что ханум не возмутилась ее дерзостью и неповиновением, а, полюбовавшись еще немного прелестным обликом Эли, милостиво отпустила ее, сообщив, что с завтрашнего дня она будет дополнительно к основным занятиям получать еще и уроки танцев.

Благодаря интересному и непрерывному обучению, девушка вскоре позабыла о неприятном случае, и ее жизнь вновь вошла в привычное русло. Но однажды ночью Эльнара, накануне дольше обычного занимавшаяся танцами, никак не могла заснуть. Промаявшись добрый час без сна, решила проветрить комнату, подошла к окну и вдруг едва не вскрикнула от страха.

По усыпанной гравием дорожке, от ворот прямо к дому, неторопливым и уверенным шагом направлялась старуха, которую такой же глубокой ночью она видела во дворе отчего дома рядом с Айша-Биби, после чего ее бедный отец так сильно изменился, позабыв родную дочь. Эли сразу узнала эти узкие, словно шелковые нитки, губы, темное, испещренное глубокими морщинами угрюмое лицо, высокую, слегка сутулую фигуру в зловещем черном одеянии.

К безмерному потрясению девушки, ужасная старуха спокойно и беспрепятственно прошла внутрь дворца. Несколько мгновений до крайности ошеломленная Эли растерянно стояла, потом хотела броситься в покои Зухра-ханум, чтобы предупредить госпожу об опасности, которая могла исходить от непрошеной гостьи, но, вспомнив их последнюю встречу, невольно покрылась румянцем и решила не торопить события.

Следующей ночью Эльнара уже специально не стала ложиться в постель, а спряталась в гостиной, через которую проходил каждый, кто направлялся во внутренние покои дворца. Здравомыслящая девушка вспомнила странный рассказ тетушки Айзады, больше похожий на сказку, о том, что отвратительная старуха — злая колдунья из кочевого племени пушуров, и решила попытаться выяснить, кем же на самом деле была таинственная старуха в черном.

Ждать пришлось долго. Уже забрезжил рассвет, когда донельзя уставшая от длительного ожидания Эльнара услышала негромкие и на сей раз торопливые шаги. Осторожно выглянув из укрытия, убедилась, что через гостиную проследовала та самая старуха все в том же неизменном одеянии. Крадучись, девушка пошла за ней. Более всего на свете она не ожидала, что старуха войдет в подземный переход, соединявший дворец с комнатой отдыха Зухра-ханум. Задумавшись на мгновение, Эльнара решила довести начатое дело до конца. Мысленно обратившись к всемогущему Аллаху за поддержкой, двинулась следом за незнакомкой по тесному, темному и очень холодному туннелю.

Помещение с куполообразным стеклянным потолком не имело входной двери, а отделялось от перехода тканью из темно-синего бархата, за которой и притаилась дочь Пехлибея. Отодвинув краешек тяжелой занавеси, она с изумлением увидела, что старуха, не снимая с себя одежды, босая и с невероятно длинными ногтями вошла в чистую воду бассейна. Потом простерла руки вверх и, пробормотав какую-то непонятную фразу или же заклинание, вдруг поднялась над водой, подобно вихрю и закружилась в воздухе. Спустя несколько мгновений она исчезла, словно ее никогда и не было. Вместо нее из бассейна, вода в котором куда-то тоже бесследно испарилась, появилась Зухра-ханум в белоснежном платье, украшенном на груди чудным сапфиром пронзительного синего цвета.

При виде этой картины, не поддающейся разумному объяснению, огромные глаза Эли, казалось, стали еще больше, но теперь она поверила в правдивость истории, рассказанной тетушкой Айзадой.

Понимая, что ей нельзя здесь задерживаться, дабы злая колдунья не узнала, что Эльнаре стала известна ее страшная тайна, девушка осторожно двинулась к выходу из подземелья, но, продрогнув от царивших в туннеле сырости и холода, не удержалась и чихнула. Позади раздался громкий голос: «Эй, кто здесь?» Юная красавица стремглав побежала по темному переходу, но проворная колдунья настигла ее у самого выхода. Ухватив Эли своими холодными цепкими руками, она поволокла упирающуюся девушку обратно, попутно бормоча под нос ругательства.

Комната отдыха Зухра-ханум уже не казалась испуганной девушке такой уютной и милой, как при первом посещении. От стен веяло жутким холодом. Да и сама хозяйка с перекошенным от ярости лицом, выглядела довольно устрашающе. От ее прежней красы не осталось и следа.

— Ну что ж, маленькая плутовка, обманом проникнувшая в мой дом, — произнесла она негромким и оттого еще более пугающим шепотом, — я полагаю, ты узнала, что хотела, а ведь до тебя в мою великую тайну был посвящен лишь один человек — мой верный слуга Абуталип. Не знаю, что ты хотела этим добиться, но свою судьбу, негодная дочь глупого отца, ты точно предрешила.

А ведь я, узнав кто ты есть на самом деле, хотела предоставить тебе возможность, которой мало кто из смертных мог удостоиться — быть доверенным помощником во всех моих великих делах в борьбе с тем самым добром, которому столько лет за сущие гроши служит твой глубоко заблуждающийся в истине отец. Я тебе могла дать знания, неизвестные больше никому на всем белом свете — знания черных колдунов, увы, исчезающего с лица земли малочисленного и благородного племени пушуров. Эти знания — огромная сила и поистине безграничная власть над жалкими людишками.

Как ты догадываешься, я веду двойную жизнь и получаю неслыханное наслаждение, изображая в дневное время знатную даму, а в ночные часы перевоплощаясь в свой истинный образ. И ты, глупая девчонка, сумевшая войти ко мне в доверие, могла бы жить такой же насыщенной событиями и исполненной тайными знаниями жизнью. Однако своим дурацким любопытством ты перечеркнула собственную судьбу. Что ж, пусть будет так.

Колдунья помолчала.

— Но я не намерена сейчас пачкать о тебя руки. Ты проживешь еще один месяц, целых долгих тридцать дней и ночей, а на тридцать первую ночь я принесу тебя в жертву великому грозному Ахуру, которому я служу верой и правдой вот уже много лет. С незапамятных времен у нас существует один обычай, которому я строго следую каждые шесть лет. В первую ночь полнолуния я приношу в жертву могущественному Ахуру юную душу, тем самым продлевая собственную жизнь. Ты отлично подходишь для этой миссии.

Жаль только, маленькая глупая девочка, что ты не сможешь своими глазами посмотреть на это захватывающее зрелище, когда алая кровь медленно заливает белоснежный алтарь, возведенный в честь великого повелителя зла Ахура. Но я постараюсь растянуть твою смерть так, чтобы ты могла увидеть хотя бы начало. Я вырежу из твоей груди маленькое сердечко и буду хранить его в красивом сосуде в память о твоей редкой чарующей красе, прекрасная юная дочь заблудившегося в дебрях своей памяти лекаря Пехлибея.

А сейчас я запру тебя в маленькой темной комнатке без окон, чтобы ты не совершила очередную глупость. Ну-ка, иди сюда, да поживее!

Колдунья грубо втолкнула онемевшую от испуга девушку в тесную каморку, дверь в которую была замаскирована тяжелой тканью. Эли осталась одна в кромешной темноте.

Испытания продолжаются

Эльнара не знала, как много времени прошло, когда в дверном замке повернулся ключ, и на пороге ее темницы возникла высокая мрачная фигура Абуталипа. Преданный служитель злой колдуньи принес несчастной пленнице масляную лампу, сухую лепешку и воду в деревянной, покрытой мелкими трещинами кружке. Девушка попыталась заговорить с ним, но слуга не проронил ни слова.

Потекли унылые дни. Поначалу Эли горько плакала от ощущения абсолютной беспомощности, но потом попыталась взять себя в руки и поискать какой-нибудь выход из сложившейся ситуации.

Несколько раз с лампой в руках она принималась тщательно исследовать пол, стены и потолок своей мрачной темницы в поисках нечаянного выхода. Иногда громко кричала и звала на помощь в надежде, что кто-то ее услышит. Однако недолгие часы ободряющей надежды сменялись длительными приступами отчаяния и невыносимой душевной боли. Порой, измученной постоянным внутренним напряжением, девушке казалось, что еще немного — и она сойдет с ума. Правда, прекрасной пленнице удалось начать отсчет времени, поскольку Абуталип, приносивший ей хлеб и воду, появлялся, как она догадалась, строго один раз в сутки и в одно и то же время.

Однажды он пришел, сильно прихрамывая на правую ногу. На участливые расспросы Эли хмуро буркнул, что его ужалила оса. Дочь архотского лекаря, имевшая благодаря отцу немалые познания в искусстве целительства, попросила разрешения осмотреть больное место. После чего объяснила суровому служителю, какие травы и масло ему нужно принести, чтобы она приготовила мазь, с помощью которой огромная опухоль, причинявшая бедняге жуткие страдания, тут же спадет. Недоверчиво покосившись на юную девушку и не сказав ни «да», ни «нет», араб молча удалился, а через пару часов принес все, что было велено.

Тщательно размельчив в маленькой чашке каждую из трав и добавив в смесь оливкового масла, Эльнара все как следует перемешала и наложила мазь на больную ногу. На следующий день радостный Абуталип пришел поблагодарить свою спасительницу. А между делом тихо спросил, что он может для нее сделать? Девушка, не раздумывая, попросила его принести котомку, в которой хранила самые дорогие ее сердцу вещи — жемчужное ожерелье и голубое атласное платье. К вечеру того же дня араб исполнил ее скромную просьбу. Шел семнадцатый день с момента заточения Эли, а ночью ей приснился удивительный сон.

Незнакомый старик с белой благообразной бородой, тонкими благородными чертами и вдумчивым взглядом умных карих глаз сказал ей:

— О юное дитя! Меня зовут Мехмед, я твой прадед по материнской линии, ведущей свой славный род от храброго персидского военачальника Каира, не раз спасавшего отчизну от вторжения чужеземцев и принявшего почетную смерть в одном из боев. Благодаря ему, название нашего рода вписано в славную летопись великой Персии. Ты всегда должна помнить, дочь моя, о своем благородном происхождении. Ведь отец твой, искусный лекарь Пехлибей, совершил в своей жизни немало подвигов, пусть и не на поле брани, но своим беззаветным трудом и чутким сердцем способствовал спасению многих людей, дай Аллах ему долгие лета! Твоя бедная мать, одна из лучших красавиц Персии — прекрасная Фарида, успела дать тебе жизнь, но сама скончалась в родовых муках. Ты — последняя представительница достойного рода Каиров, который ни в коем случае не должен угаснуть, и ты продолжишь его!