— Я ходила в кино с Мэвис.

— Понятно. — Он кашлянул. — Ты сказала, что тебе срочно надо со мной поговорить. О чем?

— Это очень важно.

— Объясни, Эйми, я слушаю, — сказал Джейк, усаживаясь на подлокотник дивана. Ответа не последовало, и он произнес ровным тоном: — Ну же, Эйми, рассказывай, в чем дело.

— Не по телефону. Мне необходимо увидеться с тобой лично. Ты не мог бы приехать?

— Сейчас?

— Да, Джейк.

— Эйми, это невозможно! Слишком поздно! Уже десять, а мне завтра рано вставать. Если это так важно, давай поговорим сейчас.

— Нет! Мне необходимо тебя видеть.

— Сейчас я в Нью-Милфорд не поеду, так что расстанься с этой мыслью.

— А завтра? Нам действительно необходимо срочно встретиться.

— Ладно, — нехотя согласился он.

— Так значит — завтра вечером, Джейк? Мне приготовить ужин?

— Нет, это лишнее, — ответил он и начал на ходу импровизировать: — Завтра утром мне надо будет поехать в Нью-Милфорд, чтобы купить кое-какое оборудование. Оно необходимо мне для работы в Южном Кенте. Я могу освободиться около полудня и пригласить тебя пообедать.

— Хорошо… Но было бы лучше, если бы ты приехал сейчас…

— До завтра, Эйми, — твердо сказал он. — Спокойной ночи.

— Пока, Джейк, — еле слышно проговорила она и повесила трубку.

Позже, раздеваясь, Джейк задавался вопросом, правильно ли он поступил, согласившись встретиться с Эйми. Несомненно, она опять будет ныть и пытаться отговорить его от развода. Она и так тянет резину — ее адвокат до сих пор с ним так и не связался. Джейк даже не был уверен, что она еще раз у него была. Если он хочет освободиться, то должен сам предпринять какие-то шаги, взять инициативу в свои руки. Эйми, как обычно, неспособна ни на какие поступки.


На следующий день, когда они встретились, первое, что заметил Джейк, была попытка Эйми подправить свою внешность. Ее жидкие волосы были забраны назад в хвост и перехвачены голубой лентой, кроме того, она была слегка подкрашена.

Однако, сидя напротив нее за столиком в нью-милфордском кафе «Уэйфэйрс», куда привел ее пообедать, он решил, что вид у нее утомленный. «Ей всего двадцать восемь лет, а она кажется гораздо старше, изможденнее», — подумал Джейк. Хотя ничего нового в этом открытии не было — за последние несколько лет она изрядно потускнела. Эйми быстро увяла. Джейка это по-настоящему огорчало, он не мог смотреть на нее без жалости. В сущности, Эйми неплохой человек, просто она несобранная, замкнутая и унылая личность.

Они болтали о пустяках, просматривали меню, сообща выбирали, что заказать. В конце концов они остановились на салате «кобб» и чае со льдом. Когда официантка приняла заказ и они остались одни, Эйми спросила:

— И какой же работой ты занимаешься в Кенте?

— Это ферма, — объяснил он. — Очень старый дом. Живописнейшее место. Моя задача не из легких, особенно в том, что касается дома. Кроме того, я работаю над освещением участка — сада и бассейна. Это очень серьезный заказ, мне повезло, что я получил его.

Она кивнула.

— Я знаю, тебе нравится сложная работа, где ты можешь фантазировать. У тебя это хорошо получается, Джейк.

— Спасибо. — Он пристально на нее посмотрел и осведомился: — Так о чем ты хотела со мной поговорить, Эйми?

— Давай вернемся к этому после ленча.

— В чем дело, Эйми? Ты звонила мне в течение двух дней, утверждая, что тебе срочно необходимо со мной встретиться, а теперь хочешь отложить разговор.

Она кивнула. Ее губы упрямо сжались.

— Ладно, Эйми, — вздохнул Джейк. — Только имей в виду, что через пару часов мне надо возвращаться на работу.

— Мама считает, что нам не следует разводиться, — выпалила она и поспешно глотнула воды, глядя на него поверх стакана.

— Знаю, — отозвался он, чуть прищурившись. — Ты за этим хотела меня видеть? Обсудить целесообразность развода? На тебя давит мать?

Она покачала головой.

— Да нет.

Джейк склонился над столом и вперился в нее взглядом.

— Слушай, Эйми, мне очень жаль, что у нас ничего не получилось, правда. То есть… ты же знаешь, что такое нередко случается.

Прежде чем Эйми успела ответить, появилась официантка, которая поставила перед ними тарелки с салатом и чай со льдом.

Некоторое время они ели в полном молчании. Точнее, ел Джейк, а Эйми лишь ковыряла в тарелке.

Наконец она отложила вилку и откинулась на спинку стула.

Джейк посмотрел на нее, слегка нахмурившись. Эйми вдруг побледнела сильнее, чем обычно, и ему показалось, что она вот-вот расплачется.

— В чем дело, Эйми? Что случилось? — спросил он, кладя вилку на тарелку. Она не отвечала, а лишь испуганно смотрела на него. Джейк мягко переспросил: — Что с тобой, милая?

— Я больна, — начала она и внезапно умолкла.

Джейк нахмурился сильнее.

— Не понимаю. Ты хочешь сказать, что плохо себя чувствуешь в данный момент? Или у тебя что-то серьезное?

— Серьезное. Я была у врача, Джейк. Последнее время мне нездоровилось. — Ее глаза заволокло слезами. — Теперь они знают наверняка: это рак. Врач сказал, что у меня рак яичников.

— О Боже! Эйми! Нет! Врач уверен? — Джейк наклонился вперед и крепко сжал ее руку. — Доктор не может ошибаться?

— Нет, Джейк, — прошептала она.

Джейк совершенно растерялся. Он был человек добрый и отзывчивый, и его переполняло сочувствие. Ему хотелось утешить ее, но он понимал, что это невозможно. Если бы даже ему удалось найти нужные слова, они бы послужили слабым утешением. Лучше молчание. Так он и сидел, гладя с нежностью ее руку, будто это могло освободить Эйми от ее страхов.

10

Недавно прошел дождь, и Мэгги, идущая по тропинке через сад отеля «Санлос-Хаус», остановилась и подняла глаза к небу. Снова светило солнце, проникая сквозь легкие облака, и вдруг над деревьями задрожала радуга — полукруг идеальной формы розового, голубого, фиолетового и желтого цветов.

Улыбнувшись, Мэгги подумала, что это хорошее предзнаменование. Ее мать, самая большая оптимистка из всех, кого она знала, верила в горшок с золотом, зарытый в том месте, куда радуга упирается своим концом, в добро после худа и в синих птиц, приносящих счастье.

«Удивительная женщина была моя мать, — все еще улыбаясь, думала Мэгги, и ее сердце переполнялось нежностью. — Слава Богу, что я хоть в этом похожа на маму, иначе я бы не пережила драму с Майком Соррелом. Меня бы увезли в смирительной рубашке. Однако я выжила, и жизнь еще никогда не казалась мне такой прекрасной. Интересно, скольким людям выпадает в жизни второй шанс?»

Дойдя до конца тропинки, Мэгги повернула и пошла обратно к отелю. Они с Самантой остановились здесь на ночь по пути в Лондон, куда они ехали на взятой напрокат машине. Они миновали Эдинбург и Глазго и прибыли в «Санлос» как раз к обеду.

Замок находился в Келсо, в местечке под названием Бодерс [Граница (англ.).], названном так в связи с близостью к границе между Шотландией и Англией, в центре Роксбергшира. Красивый старинный дом, принадлежавший герцогу и герцогине Роксберг, был превращен в прелестный загородный отель.

«Санлос» был изысканно обставлен, изобиловал антиквариатом и хорошей живописью, был уютным, гостеприимным и теплым, что Мэгги очень нравилось. Его интерьер и атмосфера являли собой то, к чему всегда стремилась Мэгги в своих дизайнерских разработках для клиентов.

Не менее живописным был и окрестный пейзаж, напоминавший северо-западные предгорья Коннектикута. Он навеял на Мэгги тоску по дому.

Она уже не могла дождаться, когда вернется домой в Кент. К Джейку. Мэгги непрерывно о нем думала, жалела, что его нет рядом и они не могут путешествовать вместе. Как ей его не хватало в Эдинбурге и Глазго, где она покупала антиквариат! Это была мебель для фермы, действительно старинная, красивая, в хорошем состоянии, изготовленная из темных пород дерева, с резьбой ручной работы. Она идеально подходила для комнат Хаверс-Хилл, отвечала атмосфере дома и царившему там духу старины.

Мэгги была рада, что приехала в Шотландию с Самантой. Поездка была чрезвычайно удачной и интересной для обеих. Помимо антикварной мебели, Мэгги нашла множество других интересных вещиц: старинные лампы, фарфор, оригинальные аксессуары.

Саманта закупила разнообразные ткани, которые намеревалась продавать в магазинчике при мастерской, открывавшемся через три месяца. Мэгги больше всего нравились шотландская шерсть, мохер и клетчатые ткани.

Словом, все было как нельзя лучше, и Мэгги твердо решила, что обязательно вернется сюда в будущем году. С Джейком. Он никогда еще не был за границей и недавно признался ей, что очень хотел бы увидеть Англию.

Ее мысли вновь вернулись к Джейку. Она скучала по нему, по его теплу и нежности, веселости, суховатому юмору, по его страсти и нежной заботе. Благодаря ему она чувствовала себя такой желанной и любимой, какой никогда не была для Майка Соррела.

Услышав, как ее позвали по имени, Мэгги подняла голову и прикрыла глаза рукой от яркого света. По дорожке навстречу шла Саманта, и Мэгги помахала ей рукой.

— Я тебя всюду разыскиваю! — воскликнула Саманта, беря Мэгги под руку и пристраиваясь с ней в ногу. Обе двинулись к отелю.

— Я люблю это время дня, — проговорила Мэгги, — перед самым наступлением темноты. Оно изумительно.

— Я тоже, — кивнула Саманта. — Киношники его так и называют… волшебный час. Они считают, что такое освещение лучше всего подходит для съемок. — Саманта начала дрожать от холода. — Пойдем внутрь, Мэгги, становится прохладно. Во-первых, поднимается ветер, а во-вторых, пахнет дождем.

— Я и сама немного замерзла, — откликнулась Мэгги.

Они ускорили шаг, а когда вошли в гостиницу, Саманта взглянула на часы.

— Почти семь, — сказала она. — Пойдем выпьем в баре. Там полыхает огромный камин. Шотландцы знают, чем порадовать себя в эти холодные июльские вечера.

Спустя немного времени подруги сидели в уютном баре. Зал был обставлен глубокими кожаными креслами и диванами, а по стенам были развешаны картины старых мастеров. Всюду стояли вазы с цветами, аромат которых наполнял воздух. Слышалось лишь тиканье часов где-то на другом конце зала да шипение и потрескивание поленьев в огромном мраморном камине. Лампы с шелковыми абажурами отбрасывали мягкий свет.

Оглядевшись вокруг, Саманта сказала:

— Как здесь замечательно уютно, словно мы сидим в настоящем загородном доме, верно?

— Эту атмосферу почти невозможно воссоздать, — ответила Мэгги. — У англичан же это великолепно получается, может быть, потому, что это для них естественный образ жизни.

Саманта улыбнулась и глотнула белого вина. Затем взглянула на Мэгги.

— Я ужасно рада, что мы с тобой решились на эту поездку, — сказала Саманта, внимательно посмотрев на Мэгги. — А ты?

— Я тоже.

— Однако ты скучаешь по Джейку, правда? — Саманта не сводила с подруги пытливых глаз.

Мэгги улыбнулась.

— Немножко… — И со смехом добавила: — Ужасно скучаю. А как ты догадалась?

— Порою ты казалась рассеянной и… я бы сказала, витала в облаках.

Мэгги молчала. Она отвернулась к огню и задумалась. Затем, снова взглянув на подругу, проговорила:

— Я должна тебе кое-что сказать.

Саманта кивнула.

— Какое совпадение — мне тоже надо кое-что тебе сообщить. Но сначала ты.

После секундной паузы Мэгги произнесла:

— Сэм, я беременна.

— Боже правый! Не может быть! Просто не может! Не в твоем положении и не в твоем возрасте! Неужели ты не предохранялась?

— Очень даже может быть. У меня уже второй месяц нет менструаций. И мы действительно не предохранялись.

Саманта откинулась назад, не веря своим ушам, она была почти в шоке.

— Мэгги, ты что-нибудь слышала о заболевании под названием СПИД?

— Слышала. Но… видишь ли… я доверяю Джейку. Я знаю, что он крайне разборчив.

— Когда ты спала с Джейком, ты спала со всеми его женщинами… им-то ты не можешь доверять.

Мэгги не ответила. Она откинулась на обитые гобеленом подушки и уставилась в пространство. Затем, выйдя наконец из задумчивости, тихо произнесла:

— Ты сказала, что хочешь кое-что мне сообщить. Что же?

После короткого колебания Саманта кашлянула и, наклонившись к Мэгги, почти прошептала:

— Ты должна знать, хотя сейчас тебе это и больно. Джейк женат, Мэг. Я узнала об этом накануне нашего отъезда, но тогда я не хотела тебя расстраивать. Я решила сказать тебе на обратном пути — незачем портить поездку.

— Но я уже знаю! — перебила подругу Мэгги. — Джейк признался мне в этом сам несколько недель назад. Точнее говоря, через несколько дней после того, как мы стали любовниками. Джейк был честен со мной, Сэм. Он сказал, что уже год живет отдельно и занимается бракоразводным процессом. Ты думаешь, он все еще живет с женой?