Мэгги Энн Мартин - Если честно

Адреналин от предвкушения нашего с ним поцелуя моментально выветрился из моего тела, как будто кто-то задул свечу. Вместо этого возникло чувство разочарования, от которого у меня, казалось, заныли даже кости. Я застыла на месте. Это было одно из тех разочарований, что подтверждали все мои страхи, удерживаемые каким-то образом до сих пор в узде крохотной зыбкой надеждой. Часть меня, которая всегда боялась, что я не нравлюсь Джорджу так, как он мне, оказалась права. И от этого осознания мне стало больно. Очень.

Грэйс тоже увидела эту сцену и обняла меня за талию.

– Блин, Джордж… – прошептала она.

– Кажется, я хочу домой, – сказала я, отводя взгляд от Джорджа и Илейн Лоусон. И хотя я больше не смотрела на них, увиденное все равно стояло у меня перед глазами.

– Тебе придется вести, но мы можем взять мою машину, – сказала Грэйс, протягивая мне ключи. Я внезапно очень обрадовалась тому, что у нее была привилегированная парковка. Это делало ее машину идеальным средством для бегства.

– Илейн Лоусон? Серьезно? – повторила Грэйс в миллионный раз.

Но сколько бы раз она ни говорила, как шокирована, пока мы ехали домой, сколько бы раз ни повторяла, что она была так уверена, что у нас все на мази, это ничуть не помогало мне чувствовать себя лучше.

Добравшись до дома, я переоделась в свою самую удобную пижаму и свернулась калачиком на кровати в ожидании, пока в голове уляжется все, что произошло сегодня. Итак, похоже, что Джордж и я действительно будем просто хорошими друзьями. Осознание реальности этого тяжелым грузом лежало у меня на сердце, и я чувствовала, как эта тяжесть постепенно распространяется по всему телу.

На следующий день, когда я выпускала Фиеро из будки, он вел себя так, как будто не видел дневного света лет десять. Он, недавно вымытый и подстриженный, воспользовался этой возможностью, чтобы поваляться во всех лужах в нашем дворе, сводя на нет усилия собачьих парикмахеров, которым мы каждые две недели платили безумные деньги за укрощение его шерсти.

Мой телефон беспрестанно жужжал в кармане, пока я наконец не достала и не просмотрела сообщения. И конечно же это был тот самый человек, которому я была бы очень обязана, если бы он оставил меня в покое и перестал посылать мне противоречивые сигналы. Спасибо большое.

Джордж: Я не заметил, как ты ушла вчера.

Джордж: Ты нормально добралась до дома?

Джордж: Саванна, ответь, пожалуйста, пока я не выслал поисковую экспедицию.

Ну, я не могла позволить ему думать, что застряла где-нибудь на обочине.

Я: Со мной все в порядке.

Джордж: Как я мог пропустить твой уход? Я сидел прямо рядом с дверью.

Джордж: Вечеринки и не моя тема, так что я понимаю, почему ты ушла.

Джордж: Почему ты ушла?

Я постучала телефоном себе по лбу, пытаясь решить, насколько искренней я хотела быть с ним. Если бы Эшли была здесь, она посоветовала бы мне позвонить ему и сказать все, что я чувствовала вчера на вечеринке, и быть с ним честной. Но такая перспектива ужасно пугала.

Я: Я нехорошо себя чувствовала.

Джордж: Как ты себя чувствуешь сегодня?

Джордж: Прости, не то чтобы я пытаюсь сыграть с тобой в 20 вопросов.

Я: Отлично.

Три точки прыгали на телефоне, пока он писал ответ. Он, должно быть, начинал заново раз восемь, пока три точки не перестали двигаться совсем.

Я снова засунула телефон в карман с намерением забыть о том, что Джордж когда-либо мне писал. И что могло быть более идеальным отвлекающим маневром, чем пудель-монстр, которому надо было сжечь немного утренней энергии?

Фиеро с энтузиазмом приносил мне раз за разом свою любимую игрушку-веревку, пока язык от усталости не стал вываливаться у него из пасти. Я присела, чтобы почесать ему животик, и он моментально свалился.

Услышав, как хлопнула передняя дверь, я предположила, что мама вернулась с утренней пробежки. Так как мы довели до совершенства всю эту тему с избеганием друг друга любой ценой, мне подумалось, что она сразу поднимется к себе наверх, не пообщавшись со мной. И меньше всего я ожидала, что кто-то позовет меня по имени от двери во двор.

– Саванна, – позвал глубокий мужской голос, заставляя меня поднять голову.

– Папа? – Как ты сюда попал?

– Твоя мама дала мне ключи на всякий пожарный случай, – сказал он, позвякивая ключами для убедительности. – Я наконец посмотрел шоу. Мне подумалось, что тебе не помешала бы дружеская поддержка.

– Увидев тебя в качестве моего друга, мама точно не обрадуется. Я пытаюсь опять попасть к ней в милость, а не выпасть из нее окончательно, – сказала я.

– Саванна, – остановил он меня, – я проехал весь этот путь, чтобы увидеть тебя. Не могла бы ты хотя бы сделать вид, что рада меня видеть?

Я натянуто улыбнулась.

– Видишь? Я очень рада.

– Давай пойдем перекусим вместе. Я угощаю. Мы можем взять все что захочешь – десерт, полный набор.

Я помотала головой.

– Ты не можешь просто заявиться и потребовать, чтобы я проводила с тобой время и делала вид, что все в порядке.

– Откуда такое отношение, Саванна? Я думал, что мы все заключили мир относительно моего решения продолжать отношения с Шери. Не понимаю, откуда снова эта враждебность, – сказал он.

Я провела рукой по волосам, борясь с искушением вырвать их с корнем.

– Потому что. Ты. Разрушил все. Для мамы.

– Мы уже давно не были счастливы…

– Перестань. Меня стошнит, если ты опять будешь пытаться втереть мне это, – сказала я. – То, что ты разбил ей сердце, абсолютно ее уничтожило. И это лишило меня матери, с которой я выросла. Что из этого тебе непонятно?

В первый раз мой отец, у которого всегда на все находился ответ, стоял передо мной без слов. Он на несколько мгновений опустил голову, потом поднял глаза к небу. Фиеро врезался головой мне между ног, останавливая поток злости, разливающийся по всему моему телу. Я потрепала пса по голове, не сводя глаз с отца.

– Мне жаль, что ты думаешь так, – сказал он.

Я хмыкнула. Конечно, он попытается принести двусмысленные извинения. Неужели он совсем не раскаивался в том, через что заставил пройти маму? Через что он заставил пройти всю нашу семью? Конечно, я научилась смиряться с отношениями между отцом и Шери, пока мы с Эшли жили у них во время съемок «Сбрось вес», но это не умаляло маминых страданий. И несмотря на то что мы с мамой сейчас не ладили, я была на ее стороне во всем этом противостоянии родителей.

– Ты же не хочешь сказать, что после показа того интервью она тобой полностью довольна, – сказал папа.

– Во-первых, не пытайся записать меня в свой клуб тех, кто не ладит с мамой. Я никогда не буду с ней в настолько плохих отношениях, чтобы она не захотела меня видеть. А во-вторых, они переврали мои слова во время монтажа. Мама знает это. Она слышала реальное интервью, которое они записали, – еще больше разозлилась я.

– Я предлагаю тебе выход. Ты можешь поехать и некоторое время пожить со мной в Волкотте, восстановить силы вдали от всей этой истории с похудением. Я знаю, она наседает на тебя с этим, – примирительно сказал он.

Мой мозг напомнил мне о том отчаянном звонке отцу месяц назад, когда я умоляла его позволить мне остаться у него. И он ответил, что они не могут принимать гостей в данный момент.

Он так никогда и не объяснился. Мы с мамой как будто заключили пакт о том, чтобы держать себя в руках, пока Эшли не было рядом, но теперь, когда «Сбрось вес» был в центре внимания, соглашение наше пошатнулось.

– Однако когда я попросила тебя о том же самом месяц назад, ты сказал, что я не могу приехать и остаться у тебя, – сказала я.

– Это был неудачный момент, – попытался объяснить он. – Шери как раз занималась перепланировкой дома и начинала новую работу. Я не мог слишком многого от нее требовать.

– Ты не мог ей сказать, что твоя дочь ненадолго приедет пожить с тобой? – спросила я.

– Все не так просто, Саванна, – сказал он. – Я собираюсь поехать навестить Эшли сегодня. Хочешь поехать со мной?

Несмотря на то что мне очень хотелось снова увидеть Эшли, мысль о том, чтобы провести несколько часов в машине с отцом, была невыносима. Я едва могла смотреть на него, не говоря уже о том, чтобы сохранять молчание или придумывать темы для разговоров.

– Думаю, что мне лучше остаться здесь, – сказала я.

– Как тебе угодно, детка, – вздохнув, сказал он.

Фиеро вырвался из моих рук и кинулся к отцу, который наклонился, чтобы потрепать пуделя, позволяя ему облизать свое лицо. На меня нахлынули воспоминания о том, как мы брали Фиеро на прогулки по городу и как отец учил пса приносить палку в первый раз. Фиеро и отец были лучшими друзьями, особенно когда Эшли уходила гулять с приятелями и отец брал на себя заботу о собаке.

Он ненадолго зарылся лицом в шерсть Фиеро и поцеловал его в шею. У меня перехватило дыхание и в горле застрял комок рвущихся наружу слез. Наш мохнатый крошка не знал, почему отцу пришлось уйти и почему он больше не вернулся. Фиеро не понимал, почему его лучший друг исчез почти два года назад, и мне было больно думать, как он сейчас сбит с толку.

– Пока, милая, – сказал отец, вставая и направляясь к двери.

– Пока, – удалось выдавить мне.

Когда послышался звук закрываемой двери и щелчок замка, я осела на землю, не в силах сдерживать слезы, которые лились, казалось, целую вечность. Я совсем не была готова снова увидеть отца дома спустя столько времени, а уж тем более увидеть его с Фиеро. Определенно, всего этого было слишком для одного дня.

Чьи-то руки обняли меня, кто-то прижал меня к себе, и я узнала бы это объятие где угодно. Я не слышала, как она вошла домой, но мне не надо было поднимать взгляд, чтобы понять, что мама была здесь точно так же, как и всегда.

– Мам… – начала я, вытирая слезы.

– Шшш, все в порядке, детка, – сказала она, – нам не обязательно говорить об этом. Он ушел.

– Мне так стыдно за все, – выдавила я, и мои плечи затряслись, хотя я изо всех сил старалась держать себя в руках.

– Все в порядке, шшш… – Говоря это, мама круговыми движениями поглаживала меня по спине, помогая мне успокоиться и прийти в себя. Мир вокруг меня перестал раскачиваться и вращаться, и паническая атака, к которой я была так близка, начала отступать.

Мама поцеловала меня в висок, повернула лицом к себе и положила руки мне на плечи, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Саванна, я должна извиниться перед тобой за то, как вела себя все последнее время. Это было несправедливо по отношению к тебе.

– Я… – мой голос дрожал, – ты уверена, что ты в порядке? Мам, некоторые твои недавние поступки меня пугали. Я волнуюсь за тебя.

– Дети не должны волноваться за родителей, – мягко ответила она, – со мной все будет в порядке, детка, обещаю.

– Хорошо… Если ты уверена…

– Это больше не повторится, обещаю, – повторила она.

Мне так хотелось ей верить. Но иногда, даже когда ты протягиваешь обе руки, чтобы помочь, люди не замечают, насколько им это нужно.

Когда в понедельник утром я открыла свой шкафчик, из него выпорхнула записка. Сверху характерным почерком Джорджа было написано мое имя. Типичным. В уголке свернутого листка бумаги было написано: «Открой меня, пожалуйста!» Что ж, игнорировать просьбу, написанную таким симпатичным почерком, просто непозволительно.

Причины, по которым Саванна злится на меня, меня огорчают.

1. Я не могу даже смотреть на качели в парке Сэндкасл. Они слишком сильно напоминают о ней.

2. Я не могу перестать проверять свой телефон каждые 3 минуты, чтобы посмотреть, не ответила ли она мне.

3. Даже гавайская пицца не кажется мне аппетитной.

4. Грэйс отказывается сказать мне, что я сделал не так, хотя она точно это знает.

5. Я не могу заснуть, зная, что сделал что-то, что расстроило тебя. Пожалуйста. Поговори со мной.

Я перечитала письмо по крайней мере еще четыре раза, прежде чем свернуть его и положить в задний карман, потом достала обрывок бумаги, нацарапала записку и подсунула ее в его шкафчик. Мое послание было не такое продуманное и детальное, но оно передавало смысл.

Загладь свою вину. Встретимся сегодня на качелях в парке Сэндкасл в 7:00 вечера.

Когда вы оставляете такое послание в шкафчике парня, который вам нравится, сосредоточиться на чем-либо еще невозможно весь день. Мой мозг проигрывал разные сценарии того, как все может пойти не так, и это подготовило меня на случай, если что-то ужасное действительно произойдет. Но еще больше пугали воображаемые сценарии, которые развивались бы в мою пользу. Я не могла себе позволить мечтать слишком много об этих сценариях, чтобы мое сердце не разбилось, если они не сбудутся.