Губернатор Хейбер обсудил этот вопрос с начальником тюрьмы Брэнниганом.

– Трейси Уитни помещена сюда за тяжкое преступление, – заметил Брэнниган.

– Но, Джордж, она совершила проступок впервые, – задумчиво возразил губернатор.

– Совершенно справедливо, сэр.

– Признаюсь, на меня немилосердно давят, чтобы я как-то с ней разобрался.

– И на меня тоже.

– Разумеется, мы не можем позволить публике диктовать нам, как управлять тюрьмами.

– Конечно, нет.

– Но с другой стороны, – рассудительно продолжал Хейбер, – эта Уитни проявила недюжинное мужество. Стала героиней.

– Никто в этом не сомневается, – согласился Брэнниган.

Губернатор помолчал и раскурил сигару.

– И каково же ваше мнение, Джордж?

Начальник тюрьмы держался осторожно.

– Вы, конечно, знаете, губернатор, что я не беспристрастен в этом деле. Она спасла моего ребенка. Но если оставить эту тему, я считаю, что Трейси Уитни – не криминальный тип. Я не верю, что она может представлять опасность для общества, если выйдет на свободу. И поэтому настоятельно рекомендую помиловать ее.

Губернатор, собиравшийся выставить свою кандидатуру на следующий срок, сразу понял, какие преимущества дает ему этот ход. Только надо сделать его поближе к выборам. В политике самое главное – сделать все вовремя.

Переговорив с мужем, Сью Эллен предложила Трейси:

– Мы с Джорджем очень хотели бы, чтобы вы переехали в наш коттедж. У нас есть свободная спальня, и вы все время могли бы посвящать заботам об Эми.

– Спасибо, – поблагодарила Трейси. – Я с радостью.


Все получилось очень удачно. Теперь Трейси не только не приходилось возвращаться по вечерам под замок в камеру. В корне изменились ее отношения с Эми. Эми обожала ее, и Трейси отвечала ей тем же. Трейси нравилось проводить время с умненькой, нежной девчушкой. Они играли, смотрели диснеевские мультики, вместе читали. Словно были одной семьей.

Но стоило Трейси зачем-нибудь оказаться в тюрьме, и она неизменно наталкивалась на Большую Берту.

– Повезло сучаре! – рычала шведка. – Но подожди: рано или поздно ты вернешься к нам, бедолагам. Я над этим работаю.

* * *

Через три недели после спасения девочки Трейси и Эми играли во дворе в салки, когда Сью Эллен поспешно вышла из дома. Мгновение она следила за их забавой, а затем приблизилась к Трейси.

– Только что звонил Джордж. Он немедленно хочет видеть вас в своем кабинете.

Трейси охватил страх. Неужели ее опять переведут в тюрьму? Неужели у Большой Берты хватило влияния это устроить? Или жена начальника тюрьмы решила, что она слишком уж сблизилась с ее дочерью?

– Иду, миссис Брэнниган, – ответила она.

Начальник тюрьмы стоял на пороге, когда Трейси привели в его кабинет.

– Присядьте-ка лучше, – начал он.

Трейси попыталась по его тону угадать свою судьбу.

– У меня для вас новости. – Брэнниган помолчал, а Трейси никак не могла догадаться, какие чувства обуревали его. – Я получил приказ губернатора Луизианы. Он милует вас, и его приказ вступает в силу немедленно.

Господи! Неужели он сказал именно то, что сказал? Трейси боялась вымолвить слово.

– Учтите, – продолжал начальник тюрьмы, – это произошло не потому, что вы спасли мою дочь. Вы действовали инстинктивно, как поступил бы каждый достойный гражданин. И никто не убедит меня в том, что вы опасны для общества. – Он улыбнулся и добавил: – Эми будет скучать о вас. И мы тоже.

Трейси растерялась. Если бы только начальник тюрьмы знал правду! Не произойди несчастного случая, и подчиненные Брэннигана рыскали бы сейчас по всей округе в поисках сбежавшей заключенной.

– Вас освободят послезавтра.

Вот он, ее выход на волю, – смысл слов никак не доходил до сознания Трейси.

– Даже не знаю, что ответить.

– И не надо ничего отвечать. Здесь все гордятся вами. А мы с миссис Брэнниган считаем, что вы многого добьетесь на свободе.

Значит, это правда! Она свободна. Трейси ощутила такую слабость, что ей пришлось облокотиться о ручку кресла. Но когда заговорила, голос ее прозвучал твердо.

– У меня там много дел, мистер Брэнниган.


В последний день в тюрьме к Трейси подошла ее бывшая соседка по блоку камер.

– Так ты выходишь?

– Да.

Бетти Франсискус было за сорок, но она сохранила привлекательность и горделивую осанку.

– Если тебе на свободе понадобится помощь, в Нью-Йорке есть один человек. Его зовут Конрад Морган. – Бетти протянула Трейси клочок бумаги. – Он участвует в программе исправления преступников и не отказывается подать руку тем, кто сидел в тюрьме.

– Спасибо, но мне не надо…

– Как знать… вот его адрес.

Через два часа Трейси вышла из тюремных ворот. На нее были направлены объективы репортеров. Она не собиралась говорить с журналистами, но когда Эми вырвалась из рук матери и подбежала к Трейси, все камеры моментально нацелились на нее. И эта сцена составила главное событие вечерних новостей.

Теперь свобода стала для Трейси не абстрактным понятием, а чем-то физически осязаемым, непременным условием радости и вкуса жизни. Свобода означала, что можно вдохнуть свежий воздух, побыть одной, не стоять в очередях за едой и не слушать тюремные звонки. Она означала горячие ванны, приятно пахнущее мыло, тонкое белье, красивые платья и туфли на высоких каблуках. Означала, что у Трейси снова имя, а не номер. Означала освобождение от Большой Берты, от постоянных страхов подвергнуться групповому насилию и от смертельной монотонности тюремной рутины.

Но ко вновь обретенной свободе следовало еще привыкнуть. Гуляя по улицам, Трейси по-прежнему остерегалась, как бы кого-нибудь не толкнуть. В тюрьме такой толчок мог стать искрой, из которой разгорелся бы пожар. Труднее всего было приспособиться к отсутствию постоянной опасности, к тому, что ей никто не угрожал.

И теперь она получила свободу осуществить свои планы.


В Филадельфии Чарлз Стенхоуп-третий видел по телевизору, как Трейси выходила из тюрьмы, и подумал: «А она по-прежнему красива». Глядя на Трейси, невозможно было представить, что она совершила те преступления, в которых ее обвиняли. Чарлз покосился на свою безмятежно вяжущую образцовую жену. «Неужели я совершил ошибку?»


Дэниел Купер в своей квартире в Нью-Йорке тоже видел Трейси в новостях. Его ничуть не тронуло, что ее выпустили из тюрьмы. Он щелкнул выключателем телевизора и углубился в дело, над которым работал.


Увидев Трейси в новостях, Джо Романо громко расхохотался. «Повезло сучонке. Готов поклясться, тюрьма пошла ей на пользу. Теперь она стала еще аппетитнее. Не исключено, что мы когда-нибудь встретимся с ней».

Романо был доволен собой. Он успел толкнуть Ренуара перекупщику, и полотно продали частному коллекционеру в Цюрихе. Неплохой куш: пять сотен кусков за страховку и еще две сотни от перекупщика. Естественно, пришлось поделиться с Энтони Орсатти – в таких вопросах Романо проявлял исключительную щепетильность, ибо видел, что происходило с людьми, которые неправильно вели себя с Орсатти.


В понедельник, в полдень, Трейси в обличье Лурин Харт форд вновь появилась в Первом торговом банке Нового Орлеана. В этот час здесь было много народу, и у окна Лестера Торранса стояло несколько клиентов. Трейси встала в конец. Торранс, увидев ее, расплылся в улыбке и кивнул. Эта женщина чертовски привлекательнее, чем ему показалось с первого взгляда.

– Это было непросто, но для вас я сделал все, – радостно прогудел он, когда Трейси подошла к окну. Ее лицо озарилось теплой, признательной улыбкой.

– Вы так милы!

– Тогда забирайте их прямо сейчас. Четыреста чистых бланков довольно?

– Вполне. Если только мистер Романо не впадет в чековыписывательный запой. – Трейси посмотрела Лестеру в глаза и вздохнула. – Вы спасли мне жизнь.

У Лестера от предвкушения приятно защекотало в чреслах.

– Люди должны помогать ближним. Как вы считаете, Лурин?

– Совершенно справедливо, Лестер.

– Вам не помешало бы открыть у нас свой счет. Я бы присмотрел за ним. Как следует постарался бы.

– Не сомневаюсь, – тихо проговорила Трейси.

– Почему бы нам не побеседовать об этом где-нибудь в спокойном месте за ужином?

– С удовольствием.

– Куда мне позвонить вам, Лурин?

– О, я сама позвоню вам. – Трейси повернулась и пошла прочь.

– Подождите… – начал было разочарованный оператор, но в это время его окошко загородил следующий клиент и высыпал перед ним целую груду монет.

В середине зала, где располагались четыре стола с чистыми бланками внесения вкладов и снятия денег со счета, сидело много клиентов, и Трейси скрылась у Лестера из виду. Дождавшись, когда освободится место, она опустилась на стул. Торренс дал ей восемь чековых книжек с чистыми бланками. Но Трейси интересовали не сами чеки, а депозитные купоны в конце каждой книжки.

Она аккуратно отделила чеки от купонов и менее чем через пять минут держала в руке восемьдесят депозитных бланков. Убедившись, что за ней никто не наблюдает, Трейси опустила двадцать штук в металлический контейнер.

Затем передвинулась к следующему столу и опустила еще двадцать. Прошло совсем немного времени, и все корешки оказались в контейнерах на разных столах. Они были не заполнены, но внизу каждого имелся магнитный код, благодаря которому компьютер перечислял деньги на определенный счет. Независимо от того, кто осуществлял вклад, в данном случае это был счет Джо Романо. По опыту работы в банке Трейси знала, что в течение двух дней все корешки с магнитными кодами поступят в работу, но чтобы обнаружить подтасовку, уйдет не меньше пяти суток. Времени вполне достаточно, чтобы осуществить задуманное.

По дороге в гостиницу Трейси выбросила чеки в урну. Мистеру Джо Романо они не понадобятся.

Следующим пунктом назначения стало Новоорлеанское агентство путешествий.

– Чем могу служить? – спросила молодая женщина за конторкой.

– Я секретарь Джозефа Романо. Мистер Романо желает забронировать билет до Рио-де-Жанейро. Вылет в пятницу.

– Одно место?

– Да. В первом классе. Кресло в салоне для курящих.

– Туда и обратно?

– Нет, в одну сторону.

Турагент повернулась к компьютеру и через несколько секунд ответила:

– Все в порядке – одно место первого класса на «Пан-Америкэн», рейс семьсот двадцать восемь, вылет в восемнадцать тридцать пять в пятницу с технической посадкой в Майами.

– Он будет очень доволен, – заверила ее Трейси.

– Цена составит тысячу девятьсот двадцать девять долларов. Как будете платить: наличными или перечислением со счета?

– Мистер Романо платит только наличными. Уплата при доставке. Вы можете доставить билет в его офис в четверг?

– Можем, если хотите, доставить завтра.

– Нет, завтра мистера Романо не будет. Если можно, в четверг, в одиннадцать утра.

– Превосходно. А по какому адресу?

– Господину Джозефу Романо, Пойдрас-стрит, двести семнадцать, номер четыреста восемь.

Женщина сделала пометку.

– Я прослежу, чтобы билет отправили утром в четверг.

– Точно в одиннадцать, – добавила Трейси. – Буду вам очень признательна.

Через полквартала она остановилась перед витриной лучшего магазина чемоданов и сумок. Но прежде чем войти, изучила объявления.

– Доброе утро, – сказал Трейси продавец. – Что могу сделать для вас в это чудесное утро?

– Мне нужно купить кое-что в дорогу для мужа.

– Вы попали куда надо. У нас как раз распродажа, есть недорогой товар.

– Нет, – возразила Трейси. – Ничего недорогого. – И повернулась к стене, где были выставлены чемоданы «Вюиттон». – Вот, похоже, то, что мне надо. Мы собираемся в путешествие.

– Ваш муж будет наверняка доволен. У нас есть три разных размера. Какой вас устроит?

– Я возьму по одному каждого размера.

– О, отлично. Заплатите наличными или чеком?

– Наличными по получении товара. Моего мужа зовут Джозеф Романо. Вы можете доставить чемоданы в его офис в четверг утром?

– Разумеется, миссис Романо.

– В одиннадцать.

– Сам прослежу за этим.

– И вот еще что… – словно бы вспомнила Трейси. – Вы не могли бы поместить на каждый его инициалы – золотом. «Дж. Р.».

– Конечно. С удовольствием.

Трейси улыбнулась и дала ему адрес офиса.

В ближайшем отделении «Вестерн юнион»[18] она отправила оплаченную телеграмму в «Рио-Отон палас» на Капакабана-Бич в Рио-де-Жанейро. В телеграмме значилось: «Просьба забронировать лучший номер на два месяца, начиная с ближайшей пятницы. Подтвердите телеграммой за счет получателя по адресу: Джозеф Романо, 217, Пойдрас-стрит, офис 408, Новый Орлеан, Луизиана, США».

* * *

Через три дня Трейси позвонила в банк и попросила к телефону Лестера Торранса.

– Лестер, вы, наверное, меня не помните, – проговорила она мягким голосом. – Я Лурин Хартфорд, секретарь мистера Романо. Я…