– Прикажете что-нибудь еще, шеф?

Гранье уставился на французские деньги.

– Поменял без проблем?

– Конечно. Какие могут быть проблемы?

– Тогда вернись в тот же банк и скажи следующее…


Адольф Цукерман вошел в вестибюль Французского банка и направился к конторке, где сидел менеджер. На этот раз он знал, какая опасность подстерегает его. Но он смирился бы с чем угодно, только не с гневом Гранье.

– Чем могу служить? – спросил менеджер.

– Видите ли, – начал Цукерман, стараясь всеми силами скрыть нервозность, – вчера вечером я играл в покер с какими-то американцами, с которыми познакомился в баре… – Он запнулся.

– И все проиграли? – понимающе заключил менеджер. – А теперь хотите взять заем?

– Нет, – возразил Цукерман. – Получилось так, что выиграл я. Но мне сдается, что эти ребята не очень честные. – Лжепрофессор протянул менеджеру стодолларовую купюру: – Заплатили вот этим, а мне почему-то кажется, что доллары фальшивые.

Цукерман затаил дыхание. Менеджер протянул пухлую руку и взял деньги. Посмотрел с одной и с другой стороны, поднес к свету. Поднял глаза на Цукермана и улыбнулся:

– Вам повезло, месье. Деньги настоящие.

Цукерман облегченно вздохнул. Слава Богу – все в порядке!


– Вообще никаких проблем, шеф. Сказали, что они настоящие.

В такую удачу трудно было поверить. В голове Гранье уже наполовину сложился план.

– Поди приведи баронессу.

* * *

Трейси сидела в кабинете Гранье и смотрела через его огромный стол.

– Мы с вами станем партнерами, – объявил ей хозяин.

– Мне не нужен партнер. – Трейси хотела подняться.

– Сядьте.

Посмотрев в глаза Гранье, она села.

– Биарриц – мой город. Стоит вам попытаться реализовать хоть одну купюру, и вас так быстро арестуют, что вы даже не поймете, откуда пришла беда. Comprenéz-vous?[100] А в наших тюрьмах с хорошенькими женщинами случаются большие неприятности. Без меня вам здесь и шага не ступить.

Трейси кивнула.

– Значит, я покупаю у вас защиту?

– Ошибаетесь. Вы покупаете у меня свою жизнь.

Она поверила.

– А теперь расскажите мне, где вы раздобыли такой печатный станок.

Трейси колебалась. Гранье с удовольствием наблюдал, как она извивается перед ним. Он наслаждался ее поражением.

– Приобрела у одного американца, живущего в Швейцарии, – неохотно призналась она. – Он двадцать пять лет работал гравером в Бюро монетного двора, а когда его отправили в отставку, возникла какая-то техническая неувязка, и он не получил пенсии. Почувствовав себя обиженным, он решил поквитаться. Стянул несколько матриц; с них печатали стодолларовые купюры, но не уничтожили, и по своим каналам достал бумагу, на которой казначейство печатает деньги.

«Это все объясняет, – торжествующе подумал Гранье. – Поэтому банкноты и сделаны настолько хорошо». Его возбуждение росло.

– Сколько денег может напечатать за день такой станок?

– Всего одну купюру в час. Бумагу надо переворачивать, обрабатывать отдельно с каждой стороны и…

– А существует более мощный станок? – перебил он Трейси.

– Да. У него есть станок, который выдает пятьдесят листов за восемь часов, то есть пять тысяч долларов за смену. Но он просит за него полмиллиона.

– Покупайте, – приказал Гранье.

– Но у меня нет пятисот тысяч.

– У меня есть. Как скоро вы можете получить станок?

– Думаю, сразу же. Однако…

Гранье поднял телефонную трубку:

– Луи, мне нужно пятьсот тысяч долларов во французских франках. Возьми то, что есть у нас в сейфе, остальное добери в банках. И поживее!

Трейси явно нервничала.

– Я лучше пойду… – начала она.

– Вы никуда отсюда не пойдете.

– Я в самом деле должна…

– Сидите тихо и не рыпайтесь. Я думаю.

У Гранье были партнеры по бизнесу. По всем понятиям полагалось их тоже взять в долю. «Но раз они чего-то не знают, пусть это их и не касается», – наконец решил он. Сумму, потраченную с банковского счета казино на приобретение станка, он восполнит напечатанными купюрами. А потом прикажет Бруно Висенте разобраться с женщиной. Она не любит партнеров. Вот и он – тоже.

* * *

Через два часа деньги прибыли в большом мешке.

– Съезжайте из отеля «Палас», – сказал Трейси Арман Гранье. – В холмах у меня есть дом, там вас никто не увидит. Останетесь у меня до конца операции. – Он по двинул ей телефон. – Звоните своему швейцарскому другу и сообщите, что покупаете станок.

– Его номер у меня в гостинице. Назовите адрес вашего загородного дома, и я скажу, чтобы он доставил станок туда.

– Non! – возразил Гранье. – Я не желаю оставлять след. Станок заберу в аэропорту. Все детали обсудим за ужином. Встречаемся в восемь.

Поняв, что разговор окончен, Трейси поднялась. Гранье кивнул на мешок:

– Будьте осторожны с деньгами. Я не хочу, чтобы с ними или с вами что-то случилось.

– Все будет в порядке.

– Не сомневаюсь, – лениво улыбнулся он. – Вас будет сопровождать в отель профессор Цукерман.

Они молча ехали в лимузине. Мешок с деньгами лежал между ними, и каждый был погружен в свои мысли. Цукерман не очень понимал, что происходит, но чувствовал: для него все складывается очень, очень хорошо. Ключом ко всему была вот эта женщина. Шеф поручил не спускать с нее глаз, и он честно выполнял его приказ.


Весь вечер Арман Гранье был в приподнятом настроении. Он понимал, что к этому времени сделка уже состоялась и теперь станок принадлежит ему. Трейси Уитни сказала, что его производительность – пять тысяч долларов за восемь часов. Но Гранье заставит его крутиться в три смены. Это принесет ему пятнадцать тысяч долларов в сутки. Больше ста тысяч в неделю. За десять недель – миллион. И это только начало. Сегодня он узнает фамилию гравера и купит у него другие станки. И значит, он станет несметно богат.

Ровно в восемь лимузин Гранье свернул на широкую подъездную дорожку к отелю «Палас», и Арман вышел из машины. Оказавшись в вестибюле, он с удовлетворением увидел, что Цукерман сидит возле выхода и не сводит глаз с дверей. Гранье подошел к конторке.

– Передай баронессе де Шантильи, что я здесь. Пусть спускается.

Консьерж поднял на него глаза.

– Но, месье Гранье, баронесса де Шантильи выехала из отеля.

– Ты ошибаешься. Звони ей в номер.

Жюль Бержерак растерялся. Он понимал, как опасно перечить Арману Гранье.

– Я сам выписывал ее.

Невозможно!

– Когда?

– Сразу же после того, как она вернулась в гостиницу. Баронесса приказала подать ей счет в номер: хотела расплатиться наличными.

– Наличными? Французскими франками? – Гранье лихорадочно размышлял.

– Да, месье.

– Она что-нибудь выносила из номера? Багаж? Какие-нибудь коробки?

– Нет, месье. Сказала, что за багажом пришлет позже.

Значит, эта стерва прикарманила деньги и рванула в Швейцарию покупать большой печатный станок себе одной!

– Проведи меня в ее номер. Быстро!

– Слушаюсь, месье Гранье.

Жюль схватил с полки ключ и поспешил за Арманом к лифту. Поравнявшись с Цукерманом, хозяин казино прошипел:

– Какого черта ты здесь торчишь? Она удрала!

Профессор удивился:

– Как она могла удрать? Она не выходила в вестибюль. Я за ней все время следил.

– Все время следил за ней? – передразнил его Гранье. – А за медсестрой? Седой пожилой дамой? Выходящей из подсобки горничной? За ними ты тоже следил?

– С какой стати? – не понял Цукерман.

– Отправляйся в казино. С тобой я потом разберусь! – рявкнул Гранье.

Номер выглядел точно таким, каким он видел его в прошлый раз. Вход в соседнее помещение был открыт. Гранье бросился туда и распахнул дверь в гардеробную. Станок стоял на прежнем месте – Уитни слишком спешила и не взяла его с собой. Она совершила ошибку. «И не единственную», – подумал Гранье. Она надула его на полмиллиона, и он собирался отплатить ей сполна. Пусть полиция поможет ему отыскать преступницу, засадит в тюрьму, а там уж его люди доберутся до нее. Они заставят ее признаться, кто этот гравер, а затем заткнут ей рот навсегда.

Гранье набрал номер полицейского управления и попросил к аппарату инспектора. Минуты три что-то взволнованно говорил в трубку, а затем добавил:

– Жду здесь.

Не прошло и пятнадцати минут, как его приятельин спектор появился в гостинице. Но с ним пришел еще один человек. Таких отталкивающих уродцев Арман еще не встречал. Лоб незнакомца, казалось, выскакивал из головы, а едва заметные под огромными очками карие глаза смотрели с пронзительностью фанатика.

– Это месье Дэниел Купер, – сообщил инспектор Дюмон. – Он тоже интересовался женщиной, о которой вы говорили мне по телефону.

– Вы информировали инспектора Дюмона о том, что эта женщина занимается подделкой денежных знаков? – начал американец.

– Vraiment[101]. В настоящий момент она направляется в Швейцарию. Вы можете взять ее на границе. Все необходимые улики я вам предоставлю. – Он подвел Купера и инспектора Дюмона к гардеробной, и те заглянули в нее. – Вот станок, на котором она печатала деньги.

Купер присмотрелся к аппарату.

– Вот на этой штуковине она печатала деньги?

– Я же сказал вам! – раздраженно бросил Арман и до стал из кармана стодолларовую купюру. – Вот, посмотрите: она дала мне образец поддельной банкноты.

Купер подошел к окну и посмотрел купюру на просвет.

– Это настоящие деньги.

– Они только кажутся настоящими, потому что она использовала ворованные матрицы, купив их у гравера, некогда работавшего на Монетном дворе в Филадельфии. Эти деньги она напечатала на этом станке.

– Да вы простофиля, – грубо заметил Купер. – На этом примитивном станке можно напечатать только шапки на фирменных бланках.

– Шапки на фирменных бланках? – Комната закружилась у Армана перед глазами.

– Поверили сказочке о волшебной машине, превращающей бумагу в настоящие деньги?

– Говорю вам, я видел собственными глазами… – Гранье запнулся. Что, собственно говоря, он видел? Не сколько развешенных на веревке влажных стодолларовых бумажек, листы бумаги и резак. До Гранье дошло, как умело его надули. Не было никакой подделки денег. Гравер в Швейцарии никого не ждал. Трейси Уитни ни на йоту не поверила россказням об утонувшем сокровище. Эта стерва использовала выдумку Гранье как наживку, чтобы выудить из него полмиллиона. Если об этом станет известно…

Мужчины выжидательно смотрели на него.

– Хотите выдвинуть против кого-нибудь обвинение? – спросил инспектор Дюмон.

На каком основании? Что он заявит? Что его облапошили в тот момент, когда он вознамерился профинансировать операцию по подделке денежных знаков? И как с ним поступят компаньоны, если узнают, что он украл полмиллиона общих денег и пустил их на ветер? Гранье внезапно охватил страх.

– Нет, я не хочу выдвигать никаких обвинений! – ответил он дрогнувшим голосом.

«Африка, – думал Гранье. – В Африке они меня не найдут».

А Дэниел Купер думал: «В следующий раз. В следующий раз ты от меня не уйдешь».

27

Трейси сама предложила Гюнтеру Хартогу встретиться на Майорке. Она любила этот остров, один из самых живописных уголков мира.

– Кроме того, – заявила она Гюнтеру, – некогда там находилось прибежище пиратов. Там мы будем чувствовать себя как дома.

– Не лучше ли, чтобы нас не видели вместе? – возразил Гюнтер.

– Я все устрою.


Все началось с телефонного звонка Гюнтера из Лондона.

– У меня для вас есть нечто совершенно необычное, – сказал он. – Думаю, это дело покажется вам настоящим вызовом.

На следующее утро Трейси вылетела в столицу Майорки Пальму. Поскольку Интерпол распространил по поводу Трейси бюллетень, о ее отбытии из Биаррица и прибытии на Майорку тут же стало известно местным властям. Как только Трейси зарегистрировалась в «Королев ском» номере отеля «Сон Вида», за ней установили круглосуточное наблюдение.

Команданте Эрнесто Марсе беседовал с инспектором Интерпола Треньяном.

– Я убежден, – говорил Треньян, – что Трейси Уитни одна ответственна за всю волну женских краж.

– Тем хуже для нее, – ответил Эрнесто Марсе. – Если ей вздумается совершить на Майорке преступление, она узнает, как быстро действует наше правосудие.

– Должен предупредить вас еще об одном, – продолжал инспектор.

– О чем?

– К вам приезжает американский гость. Его имя – Дэниел Купер.


Следившим за Трейси детективам казалось, что, кроме осмотра достопримечательностей, ее ничего не интересует. Полицейские ходили за Трейси хвостом, пока она объезжала остров: посетила монастырь Святого Франциска, живописный замок Беллвер и побережье Ильетас. Обедала на террасках и в погребках на Королевской площади и всегда была одна.