Ульяна Гринь - Это бизнес, детка!

— Ничего себе! — повторила я, потому что не знала много подобных выражений на французском.

— Вот так-то! Вы кушайте, кушайте тартинки, — повариха заботливо подвинула ко мне тарелку с тостами.

— И как же вы справляетесь одна? — поддавшись на искушение, я принялась намазывать маслом тонкий ломтик багета.

— Ну почему одна? Вот Антинеа помогает, хотя она больше на уборке да на стирке. Когда я ей помогу убраться в комнатах… За огородом вдвоём смотрим. Племянница она моя. Родители её отдали Господу душу, когда бедной девочке было тринадцать. С тех пор она живёт здесь, со мной. Больше у неё никого нет.

— Примите мои соболезнования, — пробормотала я. Но кухарка махнула рукой:

— Что уж там, мой зять был сам виноват. Пьяный садился за руль, вот и не справился с управлением. Ладно, девочку не взяли с собой в тот раз… Но здесь Антинею все очень любят, да и она усердная, порядочная, работящая. С мсьё Антуаном всё дружила в юности, пока он не женился и не уехал отсюда…

— Вот как?

Дружбу Антуана и Антинеи я машинально отметила крестиком, а потом сказала небрежно:

— Я видела, она даже отвар травок носит ему по утрам.

Кухарка сразу замялась, наверняка вспомнив, в качестве кого меня позиционировали в доме. Потом быстро сказала, глядя на молоко, которое мешала в кастрюльке:

— Она привыкла. Мадам не всегда просыпается рано, а отвар надо делать свежим, иначе он выдохнется, и пить за полчаса до еды. Вот Антинеа и взяла на себя эту обязанность.

Я отпила глоток вкусного кофе и заметила:

— Валери так заботится об Антуане… А ведь не родная мать.

— Ох, она очень душевная женщина, наша мадам! — покачала головой Манон. — Гораздо душевнее предыдущей, только я вам этого не говорила… Матушка мсьё Антуана была такой занятой, деловой, непонятно даже, когда умудрилась ребёнка сделать! Мальчик-то туда-сюда мотался в детстве — из Парижа в Вильнёв, из Вильнёва в Париж… Там Габриэла за ним смотрела, тут я пестовала, а как мадам появилась, так полегче стало. Мадам его всё водила на всякие кружки, а то в спортзал, в бассейн, на музыку… Добрая она, заботливая. И мсьё Антуана любит, как родного сыночка, своих-то уже поздно было делать…

Ага. Ясно. Валери в роли заботливой мамочки. Но травки-то её…

— А потом Антуан женился и уехал в Париж жить с Николь, — подбросила я кухарке новую тему для беседы. Манон даже руками всплеснула:

— Я всегда говорила, что эта девушка совсем не подходит мсьё Антуану! Она… она… она такая же, какой была его мать, первая мадам! Сухая и бесчувственная! Нашему мальчику нужна такая невеста, как вы — открытая и добрая… Ой, простите!

Смутившись, она снова отвернулась к кастрюле, подхватив её с огня за секунду до того, как молоко вздыбилось пеной.

— Il y pas de mal*, — усмехнулась я. — Но Антуан с ней видится редко, не так ли?

— К счастью, редко, но, когда разведётся окончательно, совсем не будет встречаться с этой… алчной акулой…

Вот и ещё одна галочка — в замке знают, что Антуан ещё связан узами брака с Николь. Значит, корыстные цели Валери необоснованны. Кроме корыстных возможны, конечно, и чисто семейные, но мой инстинкт говорил, нет — кричал, что они тут ни при чём. И Валери ни при чём. Травки её, а отравки — нет. Кроме Валери, к отвару имела доступ Антинеа, но зачем ей травить «мсьё»? Ведь они дружили с маркизом…

— Простите, мадемуазель, вы выпили ваш кофе? — прервала мои мысли кухарка. — Мне просто нужен стол… Простите ещё раз, давайте я вам сервирую всё же в столовой!

— Нет, спасибо, я уже закончила. Пойду погуляю по парку, говорят, тут много экзотических растений.

Манон закивала, убирая посуду со стола, и охотно отозвалась:

— Да, мсьё Анри постоянно возится с ними, с утра до вечера буквально!

— А где его можно найти в это время?

— Так в мазо** с инструментами, наверное. Вон там, смотрите — видите оградку из туи? Вон те шары и конусы! Там он держит все свои мотыги и тяпки, а по утрам часто их точит, слышите? Вжик, вжик… Это мсьё Анри.

— Спасибо за беседу и за кофе, Манон, — улыбнулась я и вышла из кухни.

Туи были подстрижены идеально. Просто рай и отдых для глаз перфекциониста. И расположены строго по очереди и на равном расстоянии друг от друга. Любуясь такой красотой, я обогнула оградку и попала на небольшой пятачок перед скрытым от праздных взглядов строением. Деревянный домик из досок, потёртых временем и непогодами, смотрелся почти как замок — живая история живых людей, которые его построили и использовали. Тяжёлые двустворчатые двери были наполовину распахнуты, и изнутри доносился резкий металлический звук заточки «Вжик, вжик! Вжик, вжик!»

Я заглянула в мазо и увидела деда Анри. Вид у старого маркиза был совершенно неподобающий для аристократа: старые штаны с заплатами на коленях, полосатые подтяжки, рубашка в клеточку норвежских лесорубов и резиновые сапоги времён первой мировой войны. Седые волосы вокруг лысины были растрёпаны, старик сосредоточенно строгал бруском по лезвию огромной ручной косы. Заметив меня, остановился и приветливо улыбнулся:

— Доброе утро, мадемуазель Алекс. Ранняя прогулка?

— Пробежка. Доброе утро. У вас в поместье уникальный воздух.

— Есть такое дело, — кивнул дед Анри, продолжив работу. — Вы вчера вернулись с Антуаном?

— Позавчера. А вчера провели весь день на пляже.

Пока он точил косу (Косу? Серьезно? У них что, нет газонокосилки?), я осматривала избушку почти на курьих ножках из чистого любопытства. Газонокосилку нашла пылящейся в углу, а ещё всяческие тяпки, вилы, лопаты, грабли и целую коллекцию самых разных секаторов.

— Я думал, мы больше вас не увидим, — небрежно ответил старый маркиз.

— Да? Интересно, почему?

Моё внимание привлекли канистры и банки непрозрачного стекла, наполнявшие стеллаж у стены. На многих была наклейка с черепом и костями. Яд… Возможно, где-то здесь стоит таллий. Как-то надо его найти. Вдруг на упаковке остались отпечатки пальцев отравителя? Ладно, отравительницы. Дед ехиден, но это его единственный недостаток…

— С мальчиком рядом не задерживается ни одна девушка! — хмыкнул старик. — Даже не пойму, почему. У него, конечно, характер свинячий, но, в принципе, он неплохой парень…

— А как же Антинеа? — думая о том, в какой упаковке может содержаться таллий, я ляпнула наугад, но, к своему удивлению, попала точно в яблочко. Дед Анри резко остановился. Вжиканье смолкло, и я обернулась. Он смотрел на меня выцветшими глазами из-под набрякших век и молчал, словно оценивал, стоит ли отвечать. Потом, видимо, решился и сказал не слишком охотно:

— Антинеа всегда была привязана к Антуану, но никогда не получала от него поощрения.

Так-так. Интересно. Привязана или влюблена? Я вспомнила взгляд горничной, вчера утром. Она смотрела на меня, как на врага народа. Словно это я убила её родителей… Стоп. Девочка втюрилась, как кошка, в красавчика маркиза, её ровесника, с самого нежного возраста, ведь попала в замок в тринадцать лет. А её любимый однажды взял и женился на Николь… Шестерёнки в моих мозгах заскрипели. Горничная травила Антуана?

— Так-таки и никогда? Неужели они не… переспали? — я постаралась придать голосу максимально равнодушный и беззаботный тон. Старик хмыкнул, подушечкой пальца оценивая косу на остроту, и пробурчал себе под нос:

— Ну, со свечкой я не стоял…

Значит, переспали. И, возможно, не раз. И, возможно, для Антуана горничная, старая подружка, была просто средством от скуки или запасным аэродромом. Зато для Антинеи ночи, проведённые с моим маркизом, означали чуть ли не предложение руки и сердца. Знаю такой тип девушек… Психология — отличная наука. Антуан выбрал Николь, потом развёлся и вернулся в замок, но, видимо, не захотел продолжать отношения с Антинеей. Вот тогда-то и начались проблемы с потенцией, желудочные боли и прочие проблемы, связанные с солями таллия. Эта поганка решила, что он не достанется никому, раз не будет с ней. Да ещё и собственноручно приносила Антуану отвар трав каждое утро. Приправив его ядом…

Надо найти таллий. В своей безнаказанности и в полном доверии маркизова семейства Антинеа наверняка не думала о мерах предосторожности и перчатки не надевала… Хоть бы сама траванулась, так ведь нет. Цветёт и пахнет, зараза!

Я подошла поближе к полкам стеллажа, внимательно разглядывая этикетки. Гугл говорил, что производство таллия в качестве крысиной отравы прекратили в семидесятых годах прошлого века. Значит, упаковка должна быть в старом стиле. А ведь я даже не знаю, в какой форме хранится таллий! Порошок, паста или жидкость?

— Интересуетесь гербицидами, мадемуазель Алекс?

Дед Анри оказался у меня за спиной неожиданно, и мне пришлось приложить усилие, чтобы не заорать и не отпрыгнуть. Космос, а вдруг это он отравитель? Сейчас косой вжикнет по шее, и прощай, Алёшка!

— Скорее, ратицидами, — осторожно ответила я, развернувшись к деду вполоборота, чтобы не терять из вида его руки. Впрочем, косу он оставил у входа. Но мало ли…

— Ха-ха! Тогда здесь самая полная коллекция крысиных ядов на всём побережье! — усмехнулся старик. — Впрочем, мы почти их не используем. Ведь Бакарди не объяснить, что приманки лопать нельзя. В замке живут кошки — дикие, но очень эффективные в плане охоты на крыс и мышей. Вот, смотрите.

Он провёл рукой по ряду коробок и склянок:

— Эти самые старые, остались с начала двадцатого века. Их не открывали уже давно… Подумываю сдать их в музей, всё же раритет!

Mort aux rats***. Дохлая крыса на картонной упаковке. Пыль немного смазана поверху. Как же, не открывали. Ещё как открывали! Но кто именно? Я указала старику на коробку:

— Вот эта содержит таллий?

— Похоже, что так. Опасная штука, знаете ли. Не зря его больше нет в продаже… Постойте! Кто-то брал эту упаковку? Скотч сорван!

— Не трогайте! — я вовремя перехватила руку деда Анри. — Здесь могли остаться отпечатки пальцев! Нужно вызвать полицию!

— Полицию? Зачем?

Взгляд голубых глаз пронзил меня насквозь. Цвет другой, а так — глаза Антуана, один в один. И такая же мысленная работа видна.

— Вы считаете, что кто-то кого-то травит таллием?

— Не считаю, а знаю. Кого и чем. А вот кто — не знаю пока.

Отпираться нет смысла. Отравитель не он. Зато он хозяин этого дома и дед Антуана. Влиятельный человек. Вот пусть включит свою влиятельность и вызовет «ажанов».

— Если сопоставить то, что я узнала от вас и от Манон, можно заключить, что Антинеа травит таллием вашего внука и довольно давно, — твёрдо сказала я. — Но у меня нет доказательств.

Дед прищурился и спросил внезапно:

____________________________

* Il y pas de mal (фр.) — ничего страшного. Дословно "в этом нет ничего плохого"

** Mazot (фр.) — пристройка, шале, маленький садовый домик раньше

*** Mort aux rats (фр.) — крысиный яд

Антуан лежал на больничной койке. Бледный, неестественно осунувшийся. На груди пришлёпки с проводами, ведшие к кардиографу, который тихонечко попискивал, высвечивая зелёную кривую сердечного ритма. Космос, мой бедный маркиз… Я подошла к нему, взяла за руку.

— Он скоро проснётся, — успокоил меня молодой врач.

— Каковы прогнозы? — спросила я с замирающим сердцем.

— Ну… — доктор замялся слегка, потом продолжил рассуждающим тоном: — Состояние стабильно тяжёлое, уже повезло, что сходу знали, чем отравился… М-м-м, проводим дезинтоксикологические процедуры в полном размере. Гемодиализ, поддержка почек и печени.

— Он поправится?

— Не могу сказать, будем смотреть, как отреагирует организм. Возможны необратимые последствия… Всё очень индивидуально. Но его жизнь вне опасности.

— Спасибо, — кивнула я и просительно взглянула на врача: — Можно, я посижу немного с ним?

— Вреда не вижу, но не задерживайтесь. Ему необходим отдых.

Доктор вышел, а я присела на край кровати, всё ещё держа маркиза за руку. А он приоткрыл глаза, спросил тихо:

— Альошка, это ты?

— Я.

Слёзы защипали веки изнутри, но я мужественно сдержалась, не заплакала. Только улыбнулась:

— Как ты себя чувствуешь?

— Ругаться можно? — слабым голосом осведомился он. Я покачала головой. Антуан скривил губы: