– Так о чем ты хотел со мной поговорить? – напомнила она.

– Сейчас...

Валя, сложив руки на груди, стояла на берегу и задумчиво смотрела на пруд.

– Деев...

– Что?

– Ты странный.

– Ты тоже. Мы подходим друг другу, – усмехнулся он, становясь рядом. – Вон, гляди, у того берега утки плавают...

– Опять? – сердито спросила Валя, поворачиваясь к нему. Ишь что выдумал – «Мы подходим друг другу!».

– Нет, не опять. Всегда.

– Деев! – с негодованием закричала Валя. – Что значит – всегда?!

Илья придвинул ее к себе, крепко схватив за плечи. От его взгляда Вале стало страшно – он смотрел с такой ненавистью, с такой злобой, словно она была в чем-то сильно виновата перед ним. Темная прядь упала на лоб, правую часть лица дергало. «Нервный тик, наверное...» – подумала Валя, зачарованно глядя на Илью. Она решительно ничего не понимала. Зачем он позвал ее сюда, почему у него такое чужое лицо?

– Ты маленькая, жалкая шлюшка, – прошептал вдруг Илья.

«Сошел с ума!» – решила Валя.

– Пусти...

Она попыталась вырваться, но он перехватил ее, вцепился прямо в волосы, чуть пониже затылка. Это было так больно, так страшно, что слезы моментально брызнули у нее из глаз.

– Илья...

– Ты маленькая, жалкая шлюшка! Тебя надо убить!

– Илья!

Он держал волосы мертвой хваткой – вывернуться было невозможно...

– Я все про тебя знаю! – прошипел он и другой рукой схватился ей за горло, словно собираясь задушить.

– Что ты про меня знаешь?

– Какая ты дрянь – вот что я знаю!

«Это недоразумение... – мелькнуло в голове у Вали. – Наверное, он что-то перепутал! Кто-то что-то сказал ему про меня... Но что?»

Она задыхалась.

Его глаза были близко – пустые, огромные, черные глаза. Маленькая родинка на лбу, на границе с волосами...

Илья вдруг с силой оттолкнул ее. Валя отлетела, едва не угодив в воду. Упала на самой кромке берега, ободрав ногу о какую-то засохшую ветку.

– Ты с ума сошел... – с отчаянием прошептала она. На ноге, ниже колена, виднелась царапина – Валя прикоснулась к ней. Капелька крови... Она сидела и с удивлением смотрела на эту царапину. – Деев, что ты делаешь?

– А ты что делаешь? – закричал он. – Что ты со мной делаешь?!

– О чем ты? Господи, Илюшка, ты, наверное, что-нибудь перепутал...

– Не смей меня так называть! Ты не имеешь права...

Лес тихо шумел, щебетали птицы, и сквозь этот шум Валя вдруг услышала отдаленный стук – где-то там, в глубине леса, в самом деле стучал дятел. «Бог знает что мне в голову лезет...»

– Ты была с ним. А я? Чем я для тебя плох?

Валя подняла на него изумленный взгляд. В один миг ей стало все ясно.

– Ты – не для меня, – просто ответила она.

– Ванечка, вечно этот Ванечка... Меня просто выворачивает, когда ты его так называешь!

– Я его люблю, – мстительно ответила Валя. – А ты дурак. Не смей меня больше трогать!

– Ему можно, а мне нельзя? – едва не задохнулся Илья. – Да ты просто жалкая шлюшка...

«Откуда он узнал? Нет, не может быть, Ваня не мог ему ничего сказать... Но откуда? Может быть, он что-нибудь видел?.. Лидка! Наверное, она...»

– Я его люблю! – закричала она. – И это тебя не касается! А ты чужой, совсем чужой, и ты мне не нужен!

– Нужен...

Он схватил ее за руку, рывком поднял. Обнял так, что у нее едва не хрустнули ребра.

– Валечка, миленькая... Ну как же не нужен? Я тебе очень даже нужен...

– Пусти! Пусти немедленно! – запищала она, вырываясь.

– Больно, да? Где тебе больно? Ну прости, прости... Я правда дурак!

Он упал на колени, продолжая ее обнимать. Валя опустила руки, ощутив ладонями его волосы, попыталась отодвинуть его голову от себя. Происходящее казалось ей диким и невероятным. «Почему он ревнует? Он не может меня ревновать!»

– Что это за спектакль? – задыхаясь, спросила она.

– Так ты не знала... Не догадывалась?

– О чем я должна была знать?

– О том... о том, что я люблю тебя.

Валины руки замерли на его голове.

– Я не знала и не догадывалась, – растерянно произнесла она.

– А тогда? Помнишь, когда я поцеловал тебя?

– Это же было случайно! Ты сам потом извинялся...

– Я тебя люблю. Ты самая хорошая. Ну почему ты не со мной, почему не со мной...

– Но я-то тебя не люблю!

– Чем я хуже его? И вообще... тебе что, так не терпелось? Рано, еще рано... Скоро бы ты сама поняла, кто тебе больше подходит! Ну зачем ты так поторопилась... – с досадой, едва не плача, бормотал Илья.

Его горячая щека прижималась к ее груди, его руки, словно змеи, обвивали ее всю.

– Пусти меня.

– Нет.

– Пожалуйста! – взмолилась она.

– Нет. Никуда я тебя не пущу и никакому Ваньке не отдам. Он негодяй!

– Он не негодяй, он очень хороший... И чего ты ко мне так привязался! – с досадой воскликнула Валя. – Вот Лида... она же очень... она же очень к тебе привязана. И ты к ней вроде бы неравнодушен...

«Что я говорю! Какой-то бред... Но надо же как-то оторвать его от себя! Он хороший, я хорошая, мы все...»

– Лида – не ты.

– Послушай, Илья...

– С ним тебе будет очень плохо.

– Ну я не знаю прямо, детский сад какой-то!

– Нет, это правда. Валечка, миленькая, послушай... Да не отталкивай ты меня!

– Мне больно! Я опять вся в синяках буду! – заорала Валя.

– Ладно...

Илья нехотя выпустил ее из своих объятий. Сел на землю, опустив голову. Теперь она стояла над ним – в желтом измятом платье, с царапиной на ноге. Сердитая и испуганная.

– Зачем тебе я? Я вовсе не такая красивая и не такая умная... – примиряюще произнесла она.

– Это не важно...

– А что – важно?

– Ты убила меня... Я хотел быть первым и единственным, – с тоской произнес он. – А с ним тебе будет очень плохо. Вот увидишь – он тебя бросит.

– Даже если и так! Все равно, где логика? Где ваша хваленая мужская логика? Он меня бросит, и потому я должна быть с тобой... – передразнила она. – Ты меня любишь, и потому я имею право встречаться только с тобой... Ерунда! Я свободный человек, пойми!

– Нет.

– Но почему же – нет?!

– Потому что... Слушай, Валя... Впереди тебя ждет ад, – мрачно произнес Илья. Он был уже спокоен, и лицо его перестало дергаться. Он смотрел в сторону, куда-то на другой конец пруда.

* * *

– «Я буду до-олго гнать велосипед... в глухих луга-ах его остановлю-у... нарву цветов... и подарю букет той девушке, которую люблю-у...»

– Клава, у тебя совершенно нет слуха, – хихикнула Анна Михайловна, сидя на веранде пироговского дома.

– У меня есть слух! – возмутилась Клавдия Петровна. – И голос тоже! Я, если хочешь знать, в юности в театральное поступала.

– Так чего же не поступила?

– Семейные обстоятельства помешали! Я замуж вышла, не до того было...

Клавдия Петровна перетирала тарелки к обеду, но разговор с соседкой отвлекал ее от этого занятия – вот уже битых полчаса она вертела в руках одно и то же блюдце со стертым золотым узором.

– Да-а, не везет нашей сестре... – задумчиво пробормотала Анна Михайловна. – Хотя раньше другие времена были. Лучше.

– Конечно, лучше! – горячо подтвердила Клавдия Петровна, размахивая полотенцем.

– Все было. В смысле в магазинах все было.

– Не то что сейчас!

– И люди были лучше.

– И люди! А сейчас прямо собаки, а не люди...

– Галина Викторовна рассказывала... это соседка моя в Москве, в соседнем подъезде живет... Была она в ФРГ, в командировке по дипломатической части. Говорит, наших туристов там издалека узнают – по выражению лица. И наши там ведут себя нехорошо – прямо все на корню скупают, даже перед немцами неудобно! Говорит, видела в магазине женщину из Саратова – так та скупила тридцать метров искусственного меха! Продавец ей прямо в лицо смеялся – зачем вам столько, спрашивал...

– Да...

– Помню, ходил у меня один в женихах, – перескочила с одной темы на другую Анна Михайловна. – Оч-чень приличный юноша. В техническом вузе учился... Студент. Руку и сердце предлагал.

– А ты? – с любопытством спросила Клавдия Петровна.

– Я отказала. Студент же! Нищий. Ни кола ни двора, одна стипендия... Мы бы с голоду подохли.

– М-да...

– Так что ты думаешь, Клава?.. – всплеснула пухлыми руками ее визави. – Он институт закончил, в аспирантуру поступил. А после еще чего-то там защитил... Ему квартиру дали, машину, дачу... Теперь он академик, член-корреспондент, и все такое... Господи, да ты его наверняка видела – по телевизору показывали, он с Капицей говорил на тему очевидного и невероятного...

– Неужели? – ахнула Клавдия Петровна. – Да-а, прогадала ты, Анюта, ох как прогадала!

– И я об этом... Но кто же знал, дорогая моя, что мой студентик на такие вершины науки взлетит?

– А ты любила его?

– Любила, – горько вздохнула Анна Михайловна. – Но что теперь вспоминать... Он мне звонил лет десять назад, хотел встретиться – как раз в перерыве между второй женой и третьей.

– А ты?

– Отказала.

– Но почему?!

– Я толстая была, – лаконично ответила Анна Михайловна. – Тогда у меня вообще пятьдесят восьмой размер был, к твоему сведению. Не захотела ему портить юношеские впечатления.

– Логично... Слушай, Аня, а если твоя в дом студента приведет, возражать будешь?

– Лидка-то? Не знаю, – вздохнула Анна Михайловна. – Посмотрим... Рано еще об этом думать.

– Как же рано-то – вон ходит все мимо вас...

– Кто?

– Да лоб этот... Серьезный такой, ни разу не улыбнется... Илья!

– Да, Илья, историк будущий. Ладно, мы посмотрим... Я включу телевизор? Сейчас новости должны быть...

– Ради бога!

Анна Михайловна затрещала ручкой переключателя.

– Вот, первый канал...

«На данный момент в СССР зафиксировано уже одиннадцать больных СПИДом. Из них – четверо детей, двое из которых уже умерли...» – сквозь треск и помехи раздался голос диктора.

– Вот напасть какая объявилась! – вздохнула Клавдия Петровна, уставившись на экран. – Раньше вроде ничего такого не было.

– У нас главврач говорила, что этот вирус вывели в секретных лабораториях ЦРУ, – сообщила Анна Михайловна, явно гордясь своей осведомленностью. – В основном передается половым путем.

– Да знаю я!

«...А теперь к зарубежным новостям, – прошелестел диктор. – Ряды «наци-скинхедов» в США продолжают расти, вызывая серьезную обеспокоенность властей. Недавно разбушевавшиеся молодчики разгромили китайскую прачечную в Сиэтле...»

– А это кто такие? – с любопытством спросила Анна Михайловна.

– Которые только своих признают, а все остальные для них – чужие. Вот увидит такой наци, что у тебя нос с горбинкой, и начнет метелить...

– У меня абсолютно прямой нос! – испуганно и возмущенно сказала Анна Михайловна, ощупывая свое лицо.

– Это я так, к примеру... Нос у тебя действительно ровный! – примирительно воскликнула Клавдия Петровна.

– Фу ты... Слава богу, у нас таких скинхедов нет. Люберецкие вот только – я про них в газете читала.

– А я читала, что люберецких тоже не существует. Якобы это все газетная утка. Надо же о чем-то журналистам писать!

– Клава, Клава, они не имеют права в газетах врать!

Во двор зашла Лида.

– Здрасте, Клавдия Петровна... Привет, ма. А где Валя?

– Здесь. Сейчас позову... – Клавдия Петровна обернулась в сторону двери и закричала: – Валя, к тебе Лида пришла!

Тут же из дома выскочила Валя – в легком светло-зеленом сарафане, с распущенными волосами. Она была похожа на русалку.

– А, Лидка... – обрадовалась она. – Привет!

«...Леди Диана Спенсер решила отказаться от мехов в своем гардеробе, – бубнил телевизор. – Ее отказ мотивирован тем, что принцесса решила выступить в защиту живой природы...»

Валя с Лидой отошли к забору.

– Валька, мы с Ильей на Иволгу идем, – прошептала Лида. – Пойдешь?

– Нет, сегодня не могу, – принужденно улыбнулась Валя. – Как-нибудь в другой раз.

– Когда – в другой? – удивилась Лида. – Ты прямо как эта... леди Диана!

– Лидка, честное слово, я не могу... Я обещала с дедушкой сегодня посидеть. Ты же знаешь, он такой старенький – как-никак семьдесят лет человеку! Ему, может, совсем чуть-чуть осталось!

– А, ну ладно... – разочарованно протянула Лида.

Валя виновато улыбнулась и потрепала подругу по пушистым выгоревшим волосам.