– Ну... – пожала плечами Валя. – Тогда я попытаюсь пристроить свою рукопись в какое-нибудь издательство.

– А ее там не возьмут! Потому что других таких писательниц полно, да еще со специальным образованием. И будешь ты переживать, бегать из одного издательства в другое, плакать мне каждый день в жилетку, что люди не понимают твоего творчества, – с раздражением произнес Илья. – Нечего и начинать! Лучше займись каким-нибудь макраме, или вышивай гладью...

«Он жесток, но в его словах есть здравый смысл. Нет, он даже не жесток, он просто беспокоится обо мне...»

– Хорошо, – кротко произнесла Валя. – Я, в общем, тоже о чем-то подобном уже думала. Знаешь, я решила так – если Истомин меня раскритикует, я забуду о своих фантазиях.

– Да? – с интересом переспросил Илья. – Это интересно... А ты не передумаешь?

– Нет, – печально произнесла Валя. – Я и словечка тогда больше не напишу.

Ночью на нее опять навалилась бессонница.

Уже давно она приходила к Вале, садилась у изголовья, держала ей веки холодными пальцами, не давала им сомкнуться. Обычно в таких случаях Валя вставала и шла в соседнюю комнату, и руки ее стремительно порхали по клавишам ноутбука, и печаль превращалась в слова.

Но Илья беспокойно ворочался рядом. Валя точно знала, что он ее не отпустит, она могла уйти только тогда, когда он крепко спал.

«Почему мне так плохо? – подумала она, глядя в темноту. – Вроде бы все хорошо, а мне не по себе... Почему я не чувствую себя счастливой, а только пытаюсь убедить себя в том, что я счастлива?»

Она вдруг вспомнила свою юность и Ваню. Вот тогда она точно была счастлива. Абсолютно, до кон-ца, без тени сомнения.

* * *

...Он пришел к ней третьего декабря – накануне ее восемнадцатилетия. На следующий день они собирались подать заявление в ЗАГС – уже давно все было условлено и обговорено до мелочей. Он уже учился на первом курсе юридического.

«Валя... – нерешительно произнес он. – У меня проблемы».

Тогда она не боялась никаких проблем. Для нее все было легко и просто. Только любовь – а все остальные мелочи не имели никакого значения. Она обняла его, затормошила:

– Ванечка, чего скуксился... Ну, рассказывай!

– Валя, свадьбы, наверное, не будет.

– Гуров тебе мало заплатил? Ну брось, обойдемся мы без этих денег...

– Нет, ты не понимаешь... Дело не в Гурове. И не в тебе, и не во мне...

– В чем же тогда? – удивилась она, еще не чувствуя никакого беспокойства.

– Марьяна...

– А при чем тут Марьяна?

– Она не хочет, чтобы мы с тобой были вместе. Она хочет, чтобы я был только с ней, – без всякого выражения произнес он.

– Мало ли что она хочет! – возмутилась Валя. – Что за самодурство... Что, она в тебя влюбилась, да? Влюбилась? Вот глупая... Надеюсь, ты ей все разъяснил.

– Валя, я... Словом, она мне тоже нравится, – сказал он и отвернулся. Дивный профиль молодого героя восемьсот двенадцатого года...

Кажется, он сказал все понятно – сердце у Вали вздрогнуло, и она опустила руки. Темный, беспросветный декабрь за окном.

– Ванечка, как же мы теперь?

– Я не знаю. Правда, я ничего еще пока не знаю... Но ты сама посуди – какая нас с тобой ждет жизнь? Если я останусь с тобой, у Гурова мне уже не работать – это условие Марьяны.

– Ну и что? Обойдемся без твоего Гурова! – пробормотала она, сама не понимая, что такое говорит.

– Валька, без его помощи я погибну! Ты посмотри вокруг – нищета, разруха, продукты по каким-то дурацким карточкам...

– Ты меня не любишь?

– Я не знаю... Наверное, все-таки люблю еще, – вздохнул он. – Но и Марьяну я тоже люблю!

– Почему ты мне не сказал об этом раньше? – потерянно спросила Валя.

– Потому что я не знал, что все так получится! Я и сейчас еще ничего толком не могу понять... Что ты мне посоветуешь?

– Я должна тебе что-то советовать?!

– Да. Да! Ты должна удержать меня. Скажи, что жить без меня не можешь...

Она не могла без него жить – и Ваня знал об этом.

Валя молчала, не в силах что-либо произнести.

Позже, всего день спустя, она последними словами ругала себя за то, что не удержала его. Ваня бы остался с ней – ушел бы от Гурова, бросил бы Марьяну. Но Вале было так больно, так обидно, что она не стала удерживать своего Ванечку.

– Уходи, – сказала она. – Уходи к своей Марьяне...

И он ушел.

А Валя погрузилась в такую беспросветную, кромешную тьму, что жизнь потеряла для нее всякий смысл. Следующим летом она случайно оказалась на даче – всего на один день, по каким-то там делам, и воспоминания о прошлом навалились на нее с новой силой. Она пошла на пруд, тот самый пруд, на берегу которого они оказались как-то с Ваней, Ильей и Лидой.

Заросшая ряской поверхность воды, полет стрекоз над кувшинками, заходящее за лес солнце...

То был самый страшный момент в ее жизни – еще чуть-чуть, и она бросилась бы в воду, чтобы никогда не видеть этого солнца. До сих пор Валя не знала, что же удержало ее от последнего безумного шага. Какие-то остатки здравого смысла, надежда на то, что ее милый, обожаемый Ванечка, может быть, еще когда-нибудь вернется к ней? Да, именно надежда и остановила ее. Она убежала. Уехала на ближайшей электричке в Москву. Потом потребовала, чтобы дачу продали.

Она была уверена, что если еще раз увидит этот проклятый пруд, то непременно бросится в него. Потому что чем дальше, тем меньше оставалось у нее надежды на то, что Ваня вернется.

И он действительно не вернулся. С тех пор она его больше не видела.

* * *

– Вот и девочка моя приехала! – довольно произнес Арсений Никитич. – Как же я по тебе соскучился... Как дела?

– Неплохо. Слушай, дед, а ты не хотел бы перебраться к нам? – спросила Валя, привычно чмокнув его в блестящую лысину.

– Зачем это? – насупился Арсений Никитич.

– Возраст твой...

– Самый лучший возраст на свете! – раздраженно произнес дед. – Я умру здесь. Уже недолго осталось.

Сколько Валя себя помнила, он всегда говорил о своей скорой смерти – в конце концов она даже перестала в нее верить.

– Ты опять! – с досадой воскликнула она.

– Нет, это ты опять... Кстати, я вспомнил, о чем хотел тебе сказать в прошлый раз. И не перебивай меня, а то я опять забуду. Я решил оставить тебе эту квартиру. То есть я не то говорю... Я всегда знал, что оставлю ее тебе, но надо же оформить все это каким-то образом, чтобы у тебя потом меньше хлопот было. Я жду нотариуса...

– Зачем мне твоя квартира? – искренне удивилась Валя. – У нас своя неплохая – целых три комнаты.

– Недвижимость всегда в цене, – раздраженно произнес Арсений Никитич, опираясь на свою палочку – резной дракон угрожающе скалил зубы. – Тоже мне, бессребреница нашлась... Что ж, вам с Ильей деньги не нужны? Деньги всегда нужны – квартиру можно продать, если что. Хотя нет... – вдруг переполошился дед. – Ни за что не продавай! Пусть она будет только твоя – будет куда уйти, если что.

– Что-о? – вытаращила глаза Валя. – О чем это ты?

– Ну я не знаю, как в дальнейшем сложится твоя жизнь с Ильей. Всякое бывает... Вот Светлана Викторовна – ну, социальный работник, который меня посещает, – рассказала мне недавно ужасную историю. Ее знакомая прожила с мужем двадцать лет, а потом тот ее бросил, женился на молоденькой. И жилплощади ее каким-то образом лишили...

– Дед, ты что, думаешь, Илюшка меня бросит? Боже, что за бред, – застонала Валя, схватившись за голову. – Ладно, черт с тобой, оставляй мне свою квартиру, но не говори глупостей!

– Это не глупости, а правда жизни, – недовольно забубнил Арсений Никитич. – Всякое бывает...

– Пусть знакомая твоей Светланы Викторовны обратится к хорошему адвокату. В конце концов, есть же закон!

– А что, если ты решишь бросить Илью? – вдруг озарила деда очередная идея.

– С какой это стати?

– Ну надоест он тебе. Устанешь ты от его тяжелого характера... А? Разве такого не может быть?

– Не может! – закричала Валя. – С чего он мне надоест, такой хороший? Жила-жила с ним четырнадцать лет, и вдруг здрасте – надоел он мне! Дед, я его люблю, я буду жить с ним до самой смерти. Да, характер у него не сахарный, но где ты сейчас найдешь человека с идеальным характером?

Арсений Никитич задумался.

– Валя...

– Что? – со вздохом спросила она.

– Ты веришь в предчувствия?

– Нет.

– Я, в общем, тоже не верю. Но ты знаешь... – Он вдруг оживился и заерзал в кресле, в котором сидел. – Есть гипотеза, что вся информация от сотворения мира зашифрована в капле воды...

– В одной капле? В какой?

– Да в любой! Вернее, в каждой молекуле воды содержится информация.

Когда Арсений Никитич садился на своего любимого конька, он моментально забывал обо всем прочем.

– Ты, кажется, собирался мне о каких-то предчувствиях рассказать? – напомнила Валя.

– Нет, это ерунда... Я лучше о гипотезе – зарождение жизни на земле, появление человека, войны и падение империй, людские страдания и радости – все-все зашифровано в структуре воды. Она – своего рода матрица. Правда, расшифровать заложенную в ней информацию довольно сложно. Но, я думаю, в ближайшее время ученым удастся справиться с этой задачей.

– Как интересно, – вздохнула Валя. – Вот выпила я стакан воды и... стала умной.

– Напрасно ты иронизируешь, – сурово начал Арсений Никитич, но Валя его перебила:

– Дед, а правда, почему ты не хочешь переехать ко мне?

– Не хочу вас стеснять! – гордо произнес он.

– Ты думаешь, мне удобно пилить к тебе через весь город?

– Разве? – искренне удивился тот, но тут же забыл Валин вопрос и снова переключился на любимую тему: – Ты лучше послушай – большая ошибка называть воду просто жидкостью. На самом деле характерное для жидкостей хаотичное движение не проявляется в полной мере у воды. Многие исследователи всякое отклонение от хаоса приписывали ее аномальным свойствам. Большая ошибка! Это ведь все равно что рассматривать действия людей, спешащих в разные стороны по делам (то есть действующих вполне обоснованно и закономерно), как бессмысленную толкотню, движение в которой полностью определяется случайными столкновениями. Вот и получалось по такой аналогии, что вполне закономерно происходящие в воде движения легко принять за случайные. А у нее есть особое состояние – информационно-фазовое! Открытие информационной системы воды – этакой разумной гармонии самых, казалось бы, простых образований из молекул – стало прикосновением к миру первооснов жизни! Вода вдруг оказалась почти готовым биокомпьютером...

Он был совсем старенький, и мысли его путались. «Заберу его к себе... – размышляла Валя, пока Арсений Никитич развивал очередную теорию. – Пусть Илья говорит, что хочет, но я его заберу...»

– Ладно, мне пора, – вздохнула она через некоторое время. – Мне сегодня к трем на работу.

– Валечка, так ты подумай насчет того, что я тебе сказал!

– Насчет информационной структуры воды? – рассеянно спросила Валя.

– Да нет же, насчет моей квартиры!

Близился конец марта – снег почти растаял, и небо было ярко-синим, без единого облачка. Она шла по бульварам от Котельнической, лицо ее обдувал свежий ветер, вдали звонили колокола...

«Зачем я соврала деду, – думала сейчас Валя, – что не верю в предчувствия? Ведь все последнее время я чего-то жду. Как будто что-то должно произойти... Но вот что?»

Она остановилась, глубоко задумавшись. Вернее, замерла – сердце билось часто-часто, в унисон колокольному звону. Валя даже испугалась, не понимая, что же такое с ней творится. По песчаной дорожке шуршали позади нее шаги – кто-то просто догонял ее. Обычный звук, но он почему-то вызвал у Вали приступ непонятного волнения.

Она обернулась, и на фоне уходящей вниз улицы в дымке фиолетового весеннего тумана вдруг увидела силуэт.

Это был Ваня!

Сначала она просто увидела худощавого мужчину в элегантном темно-сером плаще и элегантных очках – стекла блеснули радужным бликом, на миг отразив солнечный свет. А потом... «Вот оно, мое предчувствие... Ну да, я ждала его! Я всегда его ждала. Я узнала его даже по звуку шагов, я почувствовала его всей кожей...» Ветер взметнул волосы, и она машинально убрала их назад.

Так они стояли, глядя друг на друга издалека.

– Валентина! – улыбнулся он чуть смущенно. – Привет.

– Привет... – не слыша собственного голоса, произнесла она.

– Вот так встреча... А я, понимаешь, ехал сейчас мимо «Новокузнецкой» и вдруг вижу – кто-то знакомый выходит из метро. Неужели, думаю, Валя... Вылез из машины, пошел за тобой следом. А окликнуть вроде как неудобно... Иду и иду, как дурак! – он удивленно засмеялся. – Ты чего, совсем мне не рада?