— Это же настоящий разбойник! Я не должна поддаваться… — застонала девушка, чтобы придать себе силы и продолжать сопротивление.

Фоккер-Дьявол сильно толкнул Батистину в плечо, и она, округлив глаза от изумления, откинулась назад. Свободной рукой он не торопясь раздвинул ей кофточку на груди и стал медленно и осторожно ласкать грудки, так нежно пощипывая мгновенно затвердевшие соски, что она несказанно удивилась, ибо никогда не думала, что этот грубиян способен на такое. Пальцы пирата быстро пробежали по горлу Батистины, потрепали розовые щечки, потом опять спустились к грудкам, скользнули к талии, пощекотали живот… Решительным и властным движением он сорвал с нее кофточку. Батистина на секунду пришла в себя и опять попробовала сопротивляться, но делала она это так вяло и неохотно, что пират окончательно утвердился в своем мнении относительно сжигавшего ее желания.

— Ты же это обожайт, черт побери! Не говори ничего! Именно этого тебе и не хватало, маленькая шлюшка! — захохотал Фоккер, задирая ее драную юбку.

Батистина едва не зарычала от жгучего стыда и от злости на себя самое, ибо пират, к сожалению, говорил правду. Он все верно угадал: руки этого великана горячили ее тело, разжигали в нем пожар… Она хотела бы сопротивляться, высказать мерзавцу свое презрение, плюнуть ему прямо в отвратительную рожу… И тут увидела в зеркале свое искаженное страстью лицо, свое обнаженное тело в объятиях человека, который…

«О, Господи! Он прав! Я — настоящая шлюха! Но если бы Флорис меня сейчас увидел, он бы взбесился, и я бы была отомщена!» — с каким-то злобным удовлетворением подумала она и пришла от этой мысли в восторг. Рубиновые пуговицы впились в ее тело и царапали нежную кожу, но она уже не сопротивлялась, а сама прижималась к черному камзолу. Легкое покалывание возбуждало Батистину еще больше. Она почти против своей воли задвигала задиком, а мужчина, уловив сей недвусмысленный призыв, довольно заворчал. Он подхватил Батистину на руки и бросил ее на постель. Девушка молча изумлялась, пока он рывками стягивал с себя одежду: никогда она еще не видела столь мощной и волосатой груди.

— Иди… иди сюда скорей… — прошептала Батистина побелевшими от страсти губами. Пират подсунул ей горевшие дьявольским огнем ладони под бедра и навалился на нее всем телом. Батистина, позабыв обо всем на свете, полетела навстречу наслаждению…

— Ты будешь оставаться здесь! — заявил Фоккер немного погодя.

— Но я должна вернуться к моим подругам! — возразила Батистина.

— Я не буду мешайт тебе их навещать! — проворчал пират, с явным удовольствием и благодарностью похлопывая Батистину по прелестной попке.

«Сказать по правде, я была к нему несправедлива! Он очень мил и любезен!» — подумала легкомысленная девица, поглядывая на своего нового любовника, который с наслаждением плескался и фыркал над лоханью.

— Да, ты мне очень подходишь, маленькая плутовка! Больше, чем какая-либо другая женщина. К тому же я полагайт, что тоже не есть тебе неприятен! — добавил Фоккер с игривым смешком.

— О, я вовсе не хочу, чтобы вы строили какие-нибудь иллюзии на сей счет! Ведь вы же изнасиловали меня! — скорчила очаровательную гримаску Батистина и стыдливо натянула на грудь кофточку. Правда, она и сама прекрасно понимала, что сделала это с небольшим опозданием.

— Ха-ха-ха! Должен сказайт, что голландский словарь иначе толковайт слово «насилие». Это ты, чертова принцесса, ловко опутала меня, Фоккера-Дьявола! Ты заманила меня в свои сети! — расхохотался пират, обтирая винным спиртом лицо и могучий торс.

Батистина наконец соизволила улыбнуться — совершенно неожиданно для самой себя она вдруг пришла в отличное расположение духа.

Пассаты раздували паруса и несли «Красавицу из Луизианы» в Мексиканский залив. Иногда на горизонте появлялся парус какого-нибудь корабля. Фоккер из осторожности сразу же менял курс и уходил от греха подальше — он боялся потерять свой ценный груз. Батистина совершенно естественным образом вновь заняла свое место на юте и с наслаждением вспомнила все свои великосветские ужимки, приводившие Фоккера в неописуемый восторг. Они жили с ним душа в душу, деля лакомые кусочки за столом и ложе по ночам. Пираты не смели и слова вымолвить против воли капитана; он четко и ясно объяснил им, что выкупит Батистину по самой высокой цене, а вырученные деньги команда поделит между собой. Пираты сочли, что это будет справедливо, а поскольку они сами на этом ничего не теряли, то вскоре утратили всякий интерес к амурным делишкам своего главаря.

— Слышь-ка, Красавица! Ну до чего же ты ловкая! Ох и пройдоха! Да как же это тебе удалось? А с виду тихоня!

— Золотая Ляжка просто помирает от зависти!

— Ну ты и даешь! Куда нам с Макрелью до тебя! Окрутить самого Фоккера! — хором восторженно вопили девицы при виде Батистины, когда она появилась в оружейном складе и притащила полную корзину сладостей, пирожков, булочек и орехов. Она, сбиваясь и краснея, поведала им о своих приключениях. Девицы уже думали, что пират в гневе придушил их юную отчаянную подружку, и теперь без устали тормошили ее и просили продолжать увлекательнейший рассказ. Они просили еще и еще раз повторить его во всех подробностях. Батистина смущалась и краснела, но все же поддавалась на уговоры и не без гордости похвалялась своими успехами.

Жорж-Альбер вел себя довольно тихо и держал свое мнение при себе. Быстрое возвышение его хозяйки устраивало его по многим причинам, начиная с того, что он вновь получил доступ к вожделенной малаге.

Торжествующая, покрытая славой Батистина прогуливалась по палубе вместе с подругами. Она не обращала внимания на исполненные неприкрытой ненависти взгляды Иностранки, обращенные к ней. Юлия Менгден исходила ядом с той поры, как Батистина отказалась от ее ласк и благосклонно приняла любовь пирата. А Фоккер становился с каждым днем все мягче и добрей, он стремился предугадать и Удовлетворить малейшее желание Батистины. Она с превеликим удивлением обнаружила, что этот грозный великан был на самом деле очень чувствительным и нежным человеком, готовым повиноваться ей по малейшему движению ее крохотного мизинчика.

Как-то утром он поднялся на ют чрезвычайно расстроенный.

— Черт побери! Один негр издыхайт сегодня в трюме! Я потеряйт двести пиастров!

— Вы сами виноваты! — небрежно бросила Батистина.

— Как это? Я их кормить, поить, да еще выпускать эти животные гулять по палубе каждый день! Да я еще и виноват? Знаешь, немногие работорговцы так поступайт, как великодушный Фоккер-Дьявол! — возразил пират, грозно нахмурив брови.

Батистина звонко расхохоталась:

— Ну так послушайте, что я вам скажу! Ваши работорговцы безнадежно глупы! А вы — первый дурак среди всех! Если негры будут в плохом состоянии, вы не сможете выручить за них хорошие деньги, а продадите по дешевке. Хотела бы я посмотреть на вас, если бы вы торчали целые дни в трюме! Не очень-то вы были бы хороши при прибытии в порт! — высокомерно выговаривала Батистина своему любовнику.

— Ты хочешь, чтобы Фоккер-Дьявол отправлялся их качать на руках каждый вечер вместо того, чтобы проделывайт это с тобой? — загрохотал пират, слегка пощипывая Батистину за попку.

— Ах! Вы и в самом деле не очень-то сообразительны! Ну поместите их хотя бы там, где находится первая батарея, у них будет вдоволь света и воздуха, а ведь этого-то им больше всего и не хватает.

— А если нам придется сражаться? Если на нас нападайт?

— Но это же очень просто! Тогда вы их на время переведете обратно в трюм! Вот и все!

— У тебя есть ответ на любой вопрос… Настоящая деловая женщина! Да, ты права! Будет гораздо лучше, если эти черномазые будут веселыми и довольными. Тогда мы намного дороже продавайт их в Новом Орлеане, — с самодовольной ухмылкой прищелкнул языком пират.

— Вы что же, Фоккер, сами отправитесь их продавать? — изумилась Батистина.

— Да, моя маленькая блошка.

— Но… вы же вне закона… вас же ищут… разве вы не подвергнете себя риску быть арестованным?

— Нет, нисколько! Залив Баратария неприступен с моря, если собратья-пираты не захотят кого-нибудь впустить в бухту. Я оставляйт там мой корабль и подниматься вверх по реке в шлюпке. Мы пересекайт два озера, а затем большой дикий лес. Никто не осмеливается туда проникайт, ни один живой душа! Никто не свете, кроме индейцев и меня, не знайт, что озера и залив сообщаются. А когда я оказаться в Новый Орлеан, никто не посметь тронуть Фоккер-Дьявол так же, как и никакой другой капитан из Баратарии!

— А какая она, Луизиана? — вдруг спросила Батистина.

— Огромная, маленькая блошка, огромная… Необъятная… Она в десять… Нет, в двадцать раз больше, чем Франция и. Голландия! Никто не знайт, где она кончается. По Миссисипи и Миссури можно подняться до Канады или Новой Шотландии. Я когда-то совершайт такое путешествие, когда был молодой! — мечтательно прошептал Фоккер.

— Вот как… А Новый Орлеан? Какой он? Такой же большой и красивый, как Париж? — сыпала вопросами сгоравшая от любопытства Батистина.

— Сама увидишь. Я взять тебя с собой, принцесса, и мы продавайт негров тому, кто больше предлагайт.

— Фоккер, вы действительно считаете, что можно продавать и покупать людей? — тихо спросила Батистина.

— Послушай, принцесса! Негры не есть люди! И потом, я поступайт точно так же, как честные коммерсанты из Ла Рошели и Бордо, которые покупайт патент на торговлю рабами и получайт благословение священников и твоего короля. Ну, не надо дуться, маленький блошка! Мы выпускайт твоих любимцев подышать свежий воздух и переводить их туда, куда ты захотеть. Ну как, ты довольна? А твоих подруг будут покупайт славные парни-флибустьеры и делайт их очень счастливыми. Ну иди же ко мне, принцесса, иди! — ласково заворчал Фоккер, притягивая Батистину к себе.

Знаменитый пират буквально сходил с ума от ее тела, такого нежного, отзывчивого и податливого. Великан обращался с Батистиной как с настоящим сокровищем, а она весело играла с ним, уютно устроившись на огромных теплых коленях.

— А откуда у вас этот шрам, Фоккер? Что с вами произошло? У вас что же, череп был раскроен пополам? — задавала нескромные вопросы Батистина, с любопытством рассматривая страшный шрам и поглаживая его пальчиком.

— Почти, принцесса… Но это было очень давно, еще до того, как я стал пиратом…

— А как вы стали пиратом? Как вы превратились в Фоккера-Дьявола?

— Случайно, принцесса, случайно… На корабле был бунт, и я принимайт в нем участие… По глупости… — шептал гигант и закрывал болтливый ротик поцелуем. Он не любил говорить о своем прошлом.

А Батистина плыла по течению. Она уже почти забыла свою прежнюю жизнь. Она была совершенно счастлива. Присутствие на боту «Красавицы» Смерти-в-штанах и Гонтрана д’Обинье, которые, похоже, жили в полнейшей любви и согласии, перестало раздражать Батистину. Иногда девушка проходила мимо своей бывшей каюты, и до нее доносились звуки, заставлявшие ее предположить, что помощник капитана и утонченный шевалье предавались там тем же утехам, что Иностранка и Золотая Ляжка.

Однажды Батистина сидела на юте, задумавшись над тем, как починить еще не совсем изодранное платье, в котором она покажется перед сборищем пиратов, когда корабль придет в Баратарию. Из задумчивости ее вывел шепот Жанно:

— Мы сколо плибудем на место, мамзель Батистина.

— Откуда ты знаешь? — недоверчиво спросила девушка.

— Жанно знает… Смотли, вода стала совсем зеленая, а солнце — очень голячее. Класивые лозовые лыбки плавают воклуг нашего колабля, а потом из глубины плиплывают большие лыбы и едят маленьких лыбок, а это значит, что земля близко. Жанно и его длузьям очень холошо около больших пушек. Мы все-все тепель видим и очень благодалны тебе. Да, мамзель Батистина, сколо земля!

Высокий негр был сегодня веселее и разговорчивей, чем обычно. Другие чернокожие тоже явно возвращались к жизни: с тех пор как их поместили в первой батарее, их кожа постепенно приобрела глубокий черный цвет и блеск, перестала быть серой и тусклой.

— Твои приятели не говорят по-французски. А где же ты выучился? — спросила заинтригованная глубокими познаниями негра Батистина.

— Я уже был лабом, мамзель, — ударил себя кулаком в грудь Жанно.

— Как? Здесь? Я хочу сказать, в Луизиане?

— Да, мамзель… Жанно убежал и хотел велнуться домой, в Афлику… Я плыл на большом колабле и плятался там тли месяца, но меня нашли, поймали… Такова эта жизнь, мамзель! Если Жанно узнают в Новом Оллеане, его забьют до смелти кнутом, мамзель! — вздохнул негр, печально покачав головой.

— Но это же ужасно! Я не хочу, чтобы тебя опознали! Надо будет найти какой-нибудь способ… Послушай, у тебя есть семья? Родные? — вдруг встрепенулась Батистина.