Софи Барнс - Герцог из ее грез

Амелия не могла удержаться от зависти. Она посмотрела на свою чашку, гадая, сможет ли взять ее, не зазвенев фарфором, но тут же отказалась от этой идеи и сложила руки на коленях. Быть может, сидя неподвижно, легче выглядеть настоящей леди?

– Надо отдать вам должное, вы обе делаете успехи, – сказала леди Эверли. – Невозможно поверить, что вы – те самые юные леди, с которыми я познакомилась в кабинете у вашего брата вскоре после того, как он унаследовал титул.

Амелия невольно съежилась, вспомнив это знакомство, свои сутулые плечи и безграмотную речь.

– Разумеется, совершенству нет предела, – продолжала леди Эверли, – но я хочу превратить вас обеих в завидных невест – на зависть остальным дебютанткам. Советую вам стремиться к совершенству и продолжать брать уроки хороших манер.

– Я… я… – Амелия огляделась под пытливыми взглядами. – А мы должны это делать?

Она чувствовала себя так, как будто ее растягивали и сжимали, пытаясь втиснуть в форму, которую приготовило для нее общество. В отсутствие Рафа и Габриэллы Амелия предпочла бы сделать передышку и сосредоточиться на новом проекте, которым занималась не только для собственного удовольствия, но и ради жителей Сент-Джайлса.

– Ваш братец просил нас в первую очередь отыскать вам мужа, – сказал Ковентри.

Его темные глаза встретились с взглядом Амелии, и она затрепетала.

– Не извольте обо мне беспокоиться: я не имею ни малейшего желания следовать по этому пути.

Амелия отвела взгляд, теребя свое платье и думая о том, а не спрятаться ли ей под ковриком? Быть может, тогда присутствующие не обратят внимания на ее взволнованный тон.

– Моя дорогая, – вздохнула вдовствующая герцогиня. Она обращалась к Амелии как к наивному, избалованному ребенку, но при этом ободряюще улыбалась, и девушка поняла, что герцогиня желает ей добра. – Я могу узнать, сколько вам лет?

Амелия нерешительно молчала. Было слышно, как тикают часы, отсчитывая секунды.

– Двадцать два, – наконец ответила она.

Вдовствующая герцогиня склонила голову, выражая сочувствие, и это заставило Амелию в очередной раз осознать собственное несовершенство.

– В следующем году многие сочтут вас старой девой. Вы этого хотите?

Амелия молча смотрела на вдовствующую герцогиню, раздумывая над своей участью. Она не могла представить, что у нее не будет семьи… не будет детей. Но больше всего ее пугала мысль об одиночестве.

К тому же ей страшно было даже подумать о том, что она до конца своих дней будет жить за счет брата. Амелия терпеть не могла обращаться к кому-нибудь за помощью. В Сент-Джайлсе все было иначе: Раф зарабатывал деньги, а она присматривала за домом и заботилась о том, чтобы всех накормить. Но теперь, когда ее брат стал герцогом и женился, она не могла ничего предложить ему взамен, кроме дополнительных затрат и волнений.

– Нет, – ответила Амелия. – Нет, конечно.

Леди Эверли удовлетворенно кивнула:

– Именно поэтому я взяла на себя смелость и составила список.

– Список? – удивилась Джульетта.

Не говоря ни слова, графиня подошла к столику, взяла листок бумаги и протянула его герцогине. Та нестерпимо долго изучала его, а потом, прищурившись, взглянула на Амелию и Джульетту.

– Полагаю, эти джентльмены отлично вам подойдут.

– Какие джентльмены? – поинтересовался Ковентри.

Он взял у матери из рук список, просмотрел его и изумленно поднял брови:

– Внушительный перечень претендентов.

Леди Эверли кивнула, а вдовствующая графиня довольно улыбнулась, и Амелия поняла, что ее судьба уже решена. Следующие несколько недель ее будут пытаться сосватать и она окажется в центре событий. В этот момент ей отчаянно не хватало Габриэллы. Хоть невестка и заставила Амелию пройти через множество мучений, стремясь сделать из нее светскую даму, все это не могло сравниться с тем, что чувствуешь, когда тебя хотят представить многочисленным джентльменам, и при этом единственный человек, который тебе интересен, с жаром поддерживает эту идею.

На следующий день герцогиня Ковентри приехала без сына, за что Амелия была ей очень благодарна. Бóльшую часть ночи девушка пыталась убедить себя в том, что накануне вечером говорила глупости. В конце концов она от волнения все же разлила чай, подтвердив, что ей и впрямь не хватает утонченности и поэтому не стоит даже мечтать о том, чтобы такой благородный человек, как Ковентри, изъявил желание взять ее в жены.

Итак, Амелия почти не спала, и ее нервы были натянуты как струны. Ее раздражение усилилось еще больше, после того как она взглянула на себя в зеркало. Девушка умылась холодной водой, и это помогло ей немного успокоиться, но она по-прежнему не чувствовала себя привлекательной. В последнее время Амелия нередко испытывала неуверенность в себе. Особенно после того, как подслушала разговор юных дам на балу у Рафа.

Это был ее дебют, и Амелия танцевала с Ковентри – в первый и последний раз. Вечер обещал быть просто волшебным, пока девушка не решила посетить дамскую комнату. Амелия проходила мимо гостиной, дверь в которую была приоткрыта. Доносившийся оттуда смех притягивал ее словно магнит – она испытывала искушение войти в комнату и присоединиться к общему веселью. Но последовавшие за смехом слова ее остановили.

– Нет, ты можешь себе это представить? – спросил чей-то высокий голос. – Эти девицы действительно намерены заполучить титулованных мужей!

– Нужно этому воспрепятствовать, – добавил кроткий голосок.

– Только подумайте об их происхождении, – вставила третья собеседница, – и о нелепых попытках делать вид, будто они действительно принадлежат к нашему кругу! Какая наглость!

– Я полностью с тобой согласна, Сюзанна, – ответил высокий голос. – Каждому, у кого есть глаза и уши, понятно, что эти девицы не получили надлежащего воспитания.

– Птму что гврят, как простолюдинки?

От смеха, последовавшего за этими словами, сердце Амелии ухнуло вниз, оставив в груди пустоту, которую медленно заполняла боль. С того вечера девушка много размышляла над тем, действительно ли ее место здесь. Смогут ли они с сестрой когда-нибудь завоевать уважение высшего общества?

Раф мог снискать уважение окружающих благодаря своему титулу. К тому же он получил приличное наследство, подружился с Ковентри и женился на Габриэлле. Эти двое помогали ему уверенно встать на ноги, в то время как Амелии частенько казалось, что она, выскользнув из своего неприглядного прошлого, направляется в еще более неприглядное будущее. С тех пор у нее возникла потребность все держать под контролем. Ей необходимо было найти себе занятие, которому можно было бы предаваться без постороннего вмешательства – какое-то дело, которое поднимет ей настроение и подарит ощущение успеха, коего иным образом девушке достичь не удавалось, что бы она ни предпринимала.

– А герцог не составит нам компанию? – поинтересовалась леди Эверли, когда все четверо уже собирались покинуть дом.

Амелия надела шляпку и принялась возиться с лентой, пытаясь соорудить из нее пышный бант, который совсем недавно научилась завязывать ее сестра. Взглянув на Джульетту, Амелия увидела, что ее бант выглядит идеально. Сердясь на собственную неловкость, старшая сестра вздохнула, развязала бант и повторила попытку.

– У моего сына с утра множество дел, – объяснила вдовствующая герцогиня. Она стояла у входной двери и ждала, когда соберутся ее спутницы. Их с Амелией взгляды встретились, и герцогиня добавила: – Такой ответственный человек, как он, никогда не пропускает заседания парламента.

Ее взгляд переместился на подбородок Амелии, и девушка еще настойчивее стала теребить шелковую ленту, пытаясь ее завязать. Герцогиня подошла к ней, замерла на секунду, а потом, не снимая перчаток, соорудила именно такой бант, какой никак не удавалось завязать Амелии.

– Очень важно уметь завязывать ленты с первого раза, – мягко сказала вдовствующая герцогиня. – Иначе они помнутся. Но я уверена, что этот бант нам удалось спасти. – Она повернулась к Джульетте и леди Эверли. – Вы готовы?

– Готовы! – ответила Джульетта и направилась к двери.

Через четверть часа они уже приехали к модистке.

Когда дамы входили в ателье, над дверью зазвенел колокольчик. Продвигаясь вглубь нарядного помещения, Амелия восхищалась разноцветными рулонами изысканных тканей. Раньше она не видела ничего подобного. После того как они с сестрой переехали в Хантли-хаус, портного приглашали на дом и у сестер не было необходимости посещать ателье. Сейчас, стоя посреди этого великолепия, Амелия не могла скрыть восхищение. Эти ткани разительно контрастировали с мрачными серо-коричневыми оттенками одеяний, которые носили обитатели Сент-Джайлса.

– Мидам! – Радостный голос, прозвеневший в ателье, принадлежал пожилой женщине. Ее худощавая фигура свидетельствовала о том, что эта дама тщательно следит за питанием. – Какой приятний сюрприз! Давно ваша светлость не оказывала мне честь своим присутствием.

Ее произношение напомнило Амелии о женщине, которую она старалась забыть. Французский акцент настойчиво возвращал девушку туда, где были лишь горе и заброшенность. Их мать оставила семью и отправилась на поиски богатства и приключений… Передернув плечами от этих неприятных воспоминаний, Амелия решительно отмахнулась от них и стала рассматривать образцы кружев, лежавшие справа от нее.

– Позвольте представить вам сестер герцога Хантли, – сказала леди Эверли модистке. – Им необходимы вечерние наряды для предстоящих балов и суаре[4]. Полагаю, не меньше десяти.

Амелия резко повернулась к вдовствующей графине.

– Десять? Но мы получили всего лишь три приглашения.

– Вы правы. Но у леди должно быть несколько платьев, чтобы было из чего выбирать. Не говоря уже о том, что вскоре вам пришлют новые приглашения, ведь пока что кто-то, возможно, вообще не знает о вашем существовании. – На мгновение леди Эверли прервала объяснения и обратилась к модистке, попросив ее принести образцы узоров, а затем продолжила рассудительно: – Вы сестры герцога, а раз так, обязаны выглядеть достойно. Это означает, что вы должны затмить остальных девиц. Особенно если хотите найти себе женихов, которые соответствовали бы вашему положению в обществе. И поскольку мне доподлинно известно, что ваш брат вполне может позволить себе подобные расходы и страстно желает, чтобы вы блистали, полагаю, нам следует относиться к ним как к капиталовложению в будущее, нежели как к чрезмерным тратам, из-за которых вас гложет чувство вины.

– В самом деле, вам не стоит себя винить, – поддержала графиню вдовствующая герцогиня. – От этого нужно получать удовольствие.

Амелия понимала, что все ее возражения тут же будут отброшены, и поймала себя на мысли, что не может продолжать спор, когда модистка жестом пригласила их сесть вокруг стола, на котором громоздилась кипа эскизов и образцов.

– Все это прибило из Пари на прошлой недели, – объяснила француженка. – Прошу вас, смотрите, пока я подберу отделку.

Амелия нерешительно наблюдала за тем, как ее спутницы потянулись за эскизами и стали их рассматривать. Разрываясь между желанием сэкономить деньги (а не выбрасывать их на ненужные пышные одеяния) и соблазном окунуться в эту изысканную роскошь, Амелия осторожно взяла несколько модных образцов и внимательно изучила их. Каждый новый эскиз, казалось, превосходил предыдущий. Амелия почувствовала нерешительность, которой раньше за собой не замечала. Господи боже, как же ей выбрать среди этих восхитительных платьев? Она не знала.

Но время шло. Амелия изучила все образцы и отложила некоторые из них в сторону.

– Мне нравятся вот эти, – сказала она, показывая пять эскизов.

– Oui![5] – воскликнула портниха, материализовавшись за спиной Амелии. – При ваших роскошных формах драпировка будет просто merveilleux[6].

Амелия зарделась, опустила эскизы и перевернула их обратной стороной, стремясь избежать пристального внимания, с которым воззрились на нее леди Эверли и вдовствующая герцогиня. Джульетта была слишком увлечена выбором фасонов для собственных платьев и не обратила внимания на слова модистки.

– Позвольте мне взглянуть, – попросила леди Эверли и протянула руку.

Испытывая страстное желание сбежать, Амелия с тоской посмотрела на дверь и неохотно отдала вдовствующей графине модные картинки. Та внимательно их изучила. Затем, указав на одну из них, сказала модистке:

– Быть может, здесь следует углубить декольте и оторочить его кружевами?

– Отличный совет, – согласилась француженка. И тут же достала красивейшую отделку. – А если расшить ее бисером, джентльмены не смогут устоять перед шармом юной леди.

«Ох, если бы пол сейчас разверзся у меня под ногами и поглотил меня целиком!» – подумала Амелия. Краска стыда заливала даже ее затылок.

– Идеально, – заявила вдовствующая графиня. – Максимально глубокий вырез, но чтобы юная леди не выглядела при этом вульгарно.