– Кажется, нет.

Амелия усомнилась в том, что это соответствует действительности – достаточно было взглянуть на зардевшиеся щеки Джульетты. Но она решила не развивать эту тему, уважая право сестры на секреты. Не вдаваться в детали было тем легче, что на террасе появился Пирсон.

– Леди Амелия, вас желает видеть герцог Ковентри.

– Ну наконец-то, – пробормотала Габриэлла и распорядилась: – Просите, пожалуйста.

– Наконец-то? – Амелия вопросительно взглянула на невестку.

– Купидон, несомненно, попал в него своей стрелой, – улыбнулась та. – Я удивлена, что Ковентри смог продержаться так долго.

Амелия нахмурилась. Ей не хотелось обсуждать эту тему, хоть она и знала, что утверждения Габриэллы ни на чем не основаны. Ковентри последнее время засыпал девушку букетами роз, полагая, что ей это понравится. Амелия была благодарна за это проявление внимания, однако предпочла бы, чтобы он этого не делал – после таких подарков ей будет труднее ему отказать.

Но вот он пришел, и она поняла, что и без цветов ей было бы все труднее и труднее отказывать ему. Герцог был ослепителен в своем бежевом сюртуке с темно-серым бархатным воротником. Брюки тоже были бежевыми, а коричневые башмаки завершали ансамбль. Его волосы немного растрепались. Он приблизился к дамам с букетом восхитительных пионов. Поклонившись, Ковентри обратился к хозяйке дома:

– Ваша светлость, позвольте поблагодарить за приглашение. Эти цветы – вам.

И он протянул букет Габриэлле, которая поднялась со своего места, чтобы принять цветы, как и подобает.

– Какая обворожительная форма подкупа, ваша светлость. – Она выразительно посмотрела на Джульетту. – Пойдем. Полагаю, герцог хотел бы поговорить с твоей сестрой наедине.

Амелия бросила на невестку недовольный взгляд, но поделать ничего не могла. Габриэлла и Джульетта поспешно покинули террасу и даже плотно притворили за собой двери. Ну ладно! Амелия краешком глаза взглянула на Томаса и заметила, что он теперь выглядел неуверенным, даже, пожалуй, смущенным, и это не только показалось ей необычным, но и вызвало в ее душе смутную тревогу. Ведь герцог Ковентри неизменно был образцом аристократической уверенности в себе.

– Я рад видеть, что вы выглядите совсем здоровой, – проговорил он, и на его губах появилась робкая улыбка.

Амелия вгляделась в него пристальнее, гадая, что бы это могло означать.

– Это правда, – сказала она. – Рана заживает благополучно. Я уже могу ходить по дому, не ощущая ни боли, ни даже дискомфорта.

– Отличная новость, – кивнул головой герцог.

Он не отрываясь смотрел на диван, где она сидела – похоже, подумывал о том, чтобы сесть рядом с ней, и это заставило Амелию подняться. Ей вовсе не хотелось, чтобы Ковентри оказался к ней так близко: ее решимость и без того пошатнулась, даже звук его голоса заставлял ее сомневаться в правильности принятого решения. Трое суток подряд Амелия убеждала себя в том, что этот брак не принесет ей счастья. «Но ведь тогда Томас станет твоим, а ты будешь принадлежать ему», – снова зазвучал из глубины души тихий внутренний голос. Однако дело было не только в этом; требовалось нечто большее. Амелия твердо знала, что будет сильно страдать, если этого не обнаружится.

– А как вы себя чувствуете? – спросила она, отдаляясь от дивана и увеличивая дистанцию между ними.

Быть может, Томас развлечет ее, рассказывая о своих повседневных делах и заботах.

– Не очень хорошо, – ответил он. – По правде говоря, просто ужасно.

От удивления Амелия остановилась и снова внимательно вгляделась в его лицо – в каждую черточку. Глаза, в которых прежде сверкали искорки, теперь погасли. Кожа стала гораздо бледнее, чем когда-либо прежде. Герцог выглядел нездоровым, и это побудило Амелию подойти к нему ближе.

– Вы не захворали? – Тут ей в голову пришла неожиданная мысль. – А с Джереми все в порядке? Надеюсь, он не…

– Он совершенно здоров.

– А ваша матушка?

– Она тоже жива-здорова.

Томас шагнул к ней, и Амелия в очередной раз убедилась в том, что он гораздо выше и сильнее ее, а также в том, что их обоих, как всегда, неудержимо влечет друг к другу. Она допустила тактическую ошибку, позволив ему приблизиться: теперь ей уже не убежать. Томас поймал ее руку и, поднеся к губам, сперва поцеловал костяшки пальцев, а потом повернул ладонью кверху и прижал ее к своей щеке.

– В нашей семье лишь один человек поражен недугом.

– Недугом? – Сердце Амелии дрогнуло от этих слов; герцог кивнул и посмотрел ей прямо в глаза. – Каким же?

– Любовным. – Ковентри слегка повернул голову и запечатлел поцелуй на ее запястье.

От этого, как и от его слов, у Амелии сладко закружилась голова.

– Любовным? – Она не в силах была этому поверить, а также не могла остановить прилив радости, охватившей все ее существо, когда смысл сказанного дошел до ее сознания.

– Я люблю тебя, Амелия. – Герцог неуверенно посмотрел на нее. – Я не представляю себе жизни без тебя.

Она почувствовала, как ее глаза наполняются слезами. Горло перехватило спазмом, и Амелия была не в силах вымолвить слова, которые ей хотелось произнести. Она пыталась подавить рвущиеся наружу рыдания. Ее губы дрожали, и девушка смогла лишь молча кивнуть головой. Томас погладил ее пальцем по щеке.

– Надеюсь, что это слезы радости, а не горького сожаления.

Амелия снова кивнула и произнесла одно только слово:

– Радости.

И это слово привело ее в его объятия.

Томас обвил рукой ее талию и привлек девушку к себе. Его пальцы приподняли ее подбородок, и их взгляды встретились. Его темно-карие глаза лучились теплом, в них читались нежность и восхищенное удивление. То был взгляд, который Амелия не скоро позабудет – он заставил ее испытать гордость и почувствовать себя объектом заботы и ласкового внимания.

– Я тоже люблю тебя. Разве я тебе об этом не говорила?

– До этой минуты – нет, – покачал головой Томас. – Если уж на то пошло, я имел основания предполагать противоположное – учитывая то, как упорно ты отказывалась выходить за меня замуж.

Сквозь сомкнутые губы Амелии пробился судорожный смех.

– Ты заблуждаешься, Томас. Я полюбила тебя в тот день, когда мы впервые танцевали вместе. И хотя временами мне очень хотелось тебя разлюбить, сердце отказывалось повиноваться разуму.

– Я рад, невероятно рад!

Герцог с улыбкой зарылся лицом в ее волосы. Потом их губы встретились – сперва осторожно, пугливо, затем все увереннее. Его рука скользнула на ее затылок, удерживая голову. Амелия задрожала всем телом; ее накрыла волна жара, побуждая сдаться на милость победителя, и она капитулировала. Руки девушки обвились вокруг его шеи, тело выгнулось, плотно прижимаясь к его крепкому торсу и стремясь слиться с ним воедино. Томас отозвался на это голодным рыком, и ее губы разомкнулись, впуская его язык.

Поцелуй вышел горячим и по-настоящему страстным, оба вложили в него всю силу охвативших их необузданных желаний. Амелия словно горела в пламени; пылала каждая клеточка ее тела, и оно становилось податливым. Ей хотелось, чтобы руки Томаса прикасались к ней, гладили ее, но они будто застыли на месте, что приводило Амелию в ярость.

– Томас, – только и сумела вымолвить она, когда снова смогла дышать.

Он в ответ захватил зубами ее нижнюю губу и легонько прикусил ее.

– Мне тоже хочется большего, – признался герцог в унисон ее мыслям. Он запечатлел поцелуй на девичьей щеке, затем скользнул губами по подбородку, наконец добрался до ушка и зашептал: – Но мы ведь в доме твоего брата, да и дверь распахнута настежь… – Его рука поднялась чуть выше, дразня Амелию. – Поэтому я остановлюсь – пока что, – добавил он. – Но когда мы поженимся и останемся наедине в супружеской спальне, ты можешь не сомневаться – я буду обладать тобой всеми способами, до каких только смогу додуматься.

Это обещание вовсе не смутило Амелию, оно лишь заставило ее вздохнуть от неутоленной страсти. Воздух вокруг влюбленной парочки, казалось, сгустился и стал осязаемым.

– Амелия, что ты со мной делаешь… – Томас тряхнул головой, словно пытаясь сбросить с себя наваждение. – Давай поскорее подготовим все к свадьбе, любовь моя. Чем раньше мы это сделаем, тем быстрее я смогу позаботиться о том, чтобы доставить тебе удовольствие.

– Не только мне, – возразила она, расхрабрившись, – но и себе самому, ваша светлость.

– Жду не дождусь этого, – сказал Томас с пылающим от внутреннего огня взором.

Амелию тоже снедало нетерпение, но у нее не было выбора – приходилось ждать, сколько положено. Пройдет не менее трех недель, прежде чем они произнесут клятвы перед алтарем, ведь сперва должно быть оглашение. Амелия поцеловала Томаса еще раз и отстранилась от него, размышляя над тем, сможет ли пережить такой долгий срок ожидания.


Увы, три недели превратились в четыре – отсрочку вызвала доставка материи для свадебного наряда. Амелия была в таком отчаянии от задержки, что согласна была надеть одно из своих бальных платьев. Но Томасу хотелось, чтобы день свадьбы стал для нее радостным во всех отношениях, поэтому он попросил невесту отложить церемонию, пока все не будет готово целиком и полностью. Эту просьбу он высказал скрепя сердце, после чего сразу же принес свои извинения и уехал к себе. Этот маленький эпизод, как и многие другие, свидетельствовал о том, что в нем нарастает возбуждение.

Сама Амелия была ничуть не спокойнее. Дни ее были заполнены всевозможными мелкими хлопотами, связанными с приготовлениями к свадебной церемонии, а по ночам она мечтала о том, что и как будет происходить между ней и Томасом, когда они наконец останутся вдвоем в супружеской опочивальне.

И вот, когда она уже начала сомневаться в том, что их бракосочетание вообще когда-нибудь состоится, этот день все-таки настал: Габриэлла и Джульетта вместе с горничной хлопотали над Амелией перед отъездом в церковь.

Когда невеста спускалась по парадной лестнице, у подножия которой ее ожидал Раф, она увидела в глазах брата такие сильные эмоции, что у нее невольно сжалось сердце. В эту минуту она была рада тому, что они с Томасом отказались от поспешной свадьбы по специальному разрешению. Раф заслужил выдать ее замуж как должно, со всеми церемониями, подобающими их положению в обществе. Амелия искренне сожалела бы, если бы ей пришлось лишить его этого удовольствия.

Герцог Хантли наклонился к сестре и поцеловал ее в щеку.

– Ты выглядишь просто потрясающе! – от души порадовался он. – Мне, право, не верится, что я не сплю и все это происходит на самом деле.

– Мне тоже, – призналась Амелия. – Это чудо, разве нет?

В ответ Раф сдержанно кивнул, даже не пытаясь скрывать слезы, скопившиеся в уголках его глаз.

– Пойдем? – Он протянул сестре руку.

Она с удовольствием оперлась на нее и позволила брату вывести ее из Хантли-хауса навстречу будущему, которое ожидало ее у церковного алтаря.


Церемония бракосочетания прошла быстрее, чем ожидала Амелия. Впрочем, она ничуть не огорчилась по этому поводу. После завершения церемонии они насладились великолепным завтраком в узком кругу родственников и друзей в отдельном зале ресторана «Рулз». Все происходило будто во сне. Амелия потом никак не могла припомнить, что же она ела, кроме свадебного торта (он оказался просто восхитительным). Затем супруг увел ее – сославшись на то, что они оба утомились, чему, разумеется, никто не поверил. Теперь они вдвоем ехали в отель «Мивартс», расположенный на Брук-стрит, – Томас заказал там номер люкс для их первой брачной ночи.

– Ты готова? – спросил Ковентри.

Он сидел рядом с ней в карете – их карете – с герцогским гербом на дверцах.

– Целиком и полностью, – заверила супруга Амелия, вполне уловив смысл его вопроса.

– А Габриэлла рассказывала тебе о… о том, что тебя ожидает?

– Рассказывала. – Амелия не смогла сдержать улыбку: ее муж явно стеснялся говорить на эту тему.

– Вот и хорошо. – Томас облегченно вздохнул. – Меня это беспокоило, ведь у тебя нет матери, с которой ты могла бы обсудить такие дела. А мне меньше всего хотелось бы тебя напугать.

Амелия почувствовала, что он нервничает не меньше ее, готовясь к тому, что должно вскоре произойти между ними. Это ее растрогало, и она немного подвинулась – так, чтобы они могли смотреть друг другу в глаза.

– Тебе не стоит об этом беспокоиться. Вспомни, что я выросла в окружении шлюх и сутенеров и определенные представления о том, что происходит между мужчиной и женщиной, имелись у меня еще до того, как Габриэлла меня просветила и показала довольно интересную книжку.

– Книжку? – Глаза Томаса округлились от удивления.

– Там даны весьма колоритные описания различных позиций. Дополненные рисунками. – Амелия не смогла сдержать улыбку при виде его изумления. – Так что, может быть, это мне следует обучить тебя одному-двум фокусам?

У Томаса раздулись ноздри, и он впился поцелуем в ее губы. Герцог лобзал жену с откровенной страстью. Его руки блуждали по ее телу, гладили, ласкали, пока она не начала извиваться от жгучего желания.