Барбара Картленд - Герцог Сорвиголова

— Вы просили меня помочь. Что я должен делать?

— Если я тебе скажу, — проговорила Кася, — ты поклянешься сердцем, что никому не расскажешь?

— Что значит — «поклянешься сердцем»? — спросил Саймон.

— Это значит, что если ты нарушишь слово, с тобой случится что-нибудь ужасное.

— Что именно? Меня кто-то застрелит или ударит?

— Может быть, ты выпадешь из окна, — пояснила Кася. — Или утонешь в озере.

— Я поклянусь сердцем, — решил Саймон.

— Вот как это делается, — сказала Кася. Она перекрестила левую часть груди, и Саймон повторил за ней этот жест.

— Все, что я сейчас скажу, — прошептала Кася, — очень, очень секретно. Потому что если ты проболтаешься, меня немедленно отправят обратно.

— Почему вас отправят обратно? — спросил Саймон.

— Потому что, — медленно проговорила Кася, — я не настоящая гувернантка. Я только притворяюсь.

Саймон был явно заинтригован.

— А зачем вам притворяться гувернанткой? — спросил он.

Кася огляделась, как будто боялась, что кто-то прячется в углу. Потом она еще больше понизила голос и сказала:

— Потому что я… скрываюсь! Саймон присел рядом с ней.

— А от кого вы скрываетесь?

— От того, кто хочет, чтобы я сделала то, чего я делать не хочу. Чтобы я сделала нечто ужасно дурное!

— И вы приехали, чтобы здесь спрятаться! — догадался Саймон. Кася кивнула:

— Верно. Здесь, в замке, меня никто не найдет. Она помолчала и, взглянув на него, добавила:

— Но только если ты разрешишь мне остаться…

— Оставайтесь, если не будете меня учить, — сказал Саймон. — Терпеть не могу тех, которые учат!

— Как я могу тебя учить, если я не настоящая гувернантка? — сказала Кася. — Однако тебе придется помогать мне притворяться. Иначе в замке решат, что я плохо справляюсь и тебе нужна другая учительница.

Саймон ненадолго задумался.

Потом он сказал:

— Если мы притворимся, будто делаем уроки, никто не догадается, что вы меня ничему не учите.

— Правильно, — сказала Кася. — Только мы должны притворяться очень умно, чтобы никто даже на минуточку не заподозрил, что я самозванка.

— Я вам помогу, — решительно сказал Саймон.

— О, спасибо тебе! Спасибо! — воскликнула Кася. — Мне очень важно спрятаться здесь хотя бы на время. Но если из-за тебя меня выгонят, я буду вынуждена совершить ужасный поступок и стану навеки несчастна.

— Никто вас не выгонит, если я скажу, чтобы вас оставили, — сказал Саймон.

— Это все, что мне нужно, — сказала Кася. — Только ты должен понять, что нам придется вести себя осторожно, чтобы всех ввести в заблуждение.

— И как же мы будем всех вводить в заблуждение? — заинтересовался Саймон.

Кася на минутку задумалась, потом сказала:

— Мне кажется, пока на дворе солнышко, неплохо было бы посмотреть сад — ведь я только что приехала и еще ничего не видела. А вечером или завтра я с удовольствием побродила бы по замку.

— Я покажу вам сад, — вызвался Саймон.

— Так пошли прямо сейчас, — предложила Кася. — Когда я подъезжала, он показался мне очень красивым.

— Вы еще не видели дальнюю часть сада, — сказал Саймон. — Так что сначала я поведу вас туда.

— Это очень мило с твоей стороны, — улыбнулась Кася. — Я так тебе благодарна, что ты согласился мне помочь.

— Я никому не позволю вас прогонять, — совсем по-взрослому сказал Саймон.

— И как я уже говорила, мы должны быть очень осторожны, — заговорщицки проговорила Кася.

— Должны — значит, будем, — ответил Саймон. — Пойдемте в сад, пока нас никто не остановил.

Он повел Касю вниз по лестнице, и через боковую дверь они вышли в сад. Никто их не видел.

Сад, как и предполагала Кася, был очень красив.

Планировка его радовала глаз, а тисовые деревья, образующие как бы живую изгородь, явно росли здесь не одно столетие.

Саймон повел Касю в глубь сада мимо лужайки для игры в кегли.

Дорожка огибала замок и вилась между деревьями, многие из которых казались очень древними. Возле могучего дуба Кася остановилась:

— Вот на таком дереве хорошо прятаться!

— Мне нельзя лазить по деревьям, — пожаловался Саймон.

— А мне-то можно! — ответила Кася. — Если мы спрячемся в ветвях, нас никто не увидит.

— Мне всегда хотелось полазить по деревьям, — с сомнением в голосе сказал Саймон. — Но мне никто не разрешал. Все говорят, что я упаду и расшибусь.

— Но ты же не такой глупый, чтобы падать! — сказала Кася. — Я тебе покажу, как залезать на дерево, только сначала надо снять обувь.

Она разулась, и Саймон последовал ее примеру.

Не щадя своего красивого платья, Кася взобралась на нижнюю ветку.

Саймон посмотрел, как она это делает, и уцепился за другую ветку.

Кася предусмотрительно выбрала дерево, на которое было легко взобраться, но вообще-то она всю жизнь лазила по деревьям.

Мать считала, что это ей только на пользу.

«Я всегда забиралась на дерево, когда хотела спрятаться от своей гувернантки, — говорила леди Маргарет. — Было ужасно весело слышать, как она меня зовет, когда я прямо у нее над головой. — И добавляла обычно:

— Правда, меня вечно наказывали за беспорядок в одежде».

У Каси в саду было даже специальное дерево, на котором она любила сидеть и размышлять.

С него открывался изумительный вид.

Ей всегда казалось, будто она смотрит с небес на людей, которые суетятся внизу.

«Наверняка ангелы, когда смотрят на нас, — говорила она себе, — думают, какие мы глупые, что живем на земле, а не в вышине, среди звезд».

Саймон без ее помощи добрался до ветки, на которой она устроилась.

Кася подумала, что одна из причин его дурного поведения заключается в том, что у него не было возможности дать выход своей энергии.

«Это и в самом деле его первый урок, — подумала она. — И, на мой взгляд, довольно полезный».

Саймон уселся на толстый сук позади нее и свесил ноги.

— У меня получилось! — радостно воскликнул он. — У меня получилось!

— Разумеется, — улыбнулась Кася. — Теперь мы так высоко, что нас никто не найдет.

Листва дуба была очень густой.

Она слегка раздвинула ветки так, чтобы можно было смотреть на сад и озеро за домом.

За озером начинался парк, в котором наверняка водились олени. Вдруг Саймон сказал:

— Сюда кто-то идет.

Он не ошибся.

По тисовой аллее приближался мужчина.

— Сиди тихо, — прошептала Кася, — и он нас не заметит.

Она отпустила ветки, и они снова сомкнулись, пряча ее и Саймона от посторонних глаз.

Герцог добрался до замка за два часа и, приехав, сразу занялся делами.

Он послал за управляющим и сказал, что хочет объехать поля.

До него дошли вести, что фермеры просят дополнительные пастбища и земли для посева.

Управляющий сказал, что по крайней мере четыре фермы они за день могут объехать.

Он предложил отправиться на следующий день после завтрака.

Герцог согласился.

Он понимал, что управляющий хочет дать фермерам возможность «навести красоту»и предстать перед хозяином в выгодном свете.

Потом он позвал мистера Беннета и велел собрать плотников, каменотесов и маляров.

В самом замке многое требовало ремонта.

— Завтра к полудню они придут, ваша светлость, — сказал мистер Беннет. — Каждый работает, и быстро их не соберешь.

Герцог снова согласился.

При этом он подумал, что у него неожиданно образовался свободный день, хотя он думал, что будет занят.

Он решил зайти в конюшни, посмотреть на лошадей, которых он покупал в последнее время.

Кроме того, нужно было предупредить старшего конюха, что на днях доставят еще.

На Таттерсэлловском аукционе он купил несколько лошадей и назначил цену за других, которые ему приглянулись.

Перед его отъездом мистер Эштон сказал ему, что его цена принята.

Теперь оставалось только доставить их с Беркли-сквер сюда.

Мистер Беннет составил список того, что необходимо сделать в замке.

После ленча герцог его просмотрел и пошел прогуляться по саду.

Он шел и думал о том, как глупо было с его стороны сидеть в Лондоне, когда за городом такая красота.

Здесь царили покой и умиротворенность.

И только проходя мимо лужайки, он поймал себя на том, что совсем забыл о своем маленьком племяннике Саймоне и о том, какой это трудный ребенок.

Пока он танцевал на приемах у леди Джулии, замок и все связанные с ним заботы казались очень далекими.

Теперь он чувствовал себя виноватым.

Герцог очень любил своего брата Чарльза и тяжело переживал его гибель.

Когда война закончилась, Дарси два года прослужил в составе оккупационного корпуса во Франции, и только вернувшись в Англию, он узнал, что единственный сын его брата доставил столько хлопот своим родственникам.

Жена Чарльза умерла через год после его гибели.

Опекуны Саймона выставили дом на продажу, и мальчику пришлось уехать.

Сначала они с няней жили у одной из сестер его матери. Однако скоро она заявила, что два лишних рта для нее слишком большая обуза, и Саймона отослали к родственнице по отцовской линии.

Это была престарелая дама, которая вскоре сочла, что маленький мальчик для нее невыносимое бремя.

Так его и передавали с рук на руки; герцог знал только, что в конце концов все родственники, к которым обращались опекуны, отказывались воспитывать мальчика.

Оставался только замок Дрегхорн.

Тогда герцог беспечно сказал:

— Здесь хватит места для маленького мальчика, и я не думаю, что с Саймоном будет много хлопот!

Он и представить не мог, что с обучением Саймона возникнут такие сложности.

Чарльз едва ли не с пеленок прочил своего сына в Итон. Там им с Дарси когда-то было очень неплохо.

Но скоро герцог понял, что ни Итон и никакой другой колледж не примут Саймона, если он останется таким же невеждой, как сейчас.

Он дал указание мистеру Беннету и мистеру Эштону нанять гувернантку и преподавателей.

Они приходили один за другим и через короткое время один за другим уходили.

Герцог очень заботился о будущем своего племянника, но у него просто не было времени самому заниматься маленьким мальчиком, когда в Лондоне происходило столько интересных событий.

Особенно его занимали красавицы вроде леди Джулии.

Но разве мальчик может не наслаждаться жизнью в таком прекрасном замке?

«И этот замок принадлежит мне, — думал он. — Он мой до тех пор, пока я живу, — и кто стал бы желать большего?»

Он шел и вспоминал о том, как замок завораживал его в детстве.

Его родители жили всего в пяти милях и часто вместе с ним приезжали сюда.

Он помнил, как играл здесь со своими двоюродными братьями.

Их семья была богатой, и они ни в чем не знали отказа.

Впрочем, они всегда охотно делились с ним всем, включая своих лошадей.

Они вместе купались в озере и катались верхом, состязаясь в скорости и умении брать препятствия.

Ни разу в те дни Дарси не приходило в голову, что этот замок когда-нибудь будет принадлежать ему.

Он свернул на узкую тропинку, которую хорошо помнил еще с тех пор.

Она вела на пригорок, откуда открывался восхитительный вид.

Проходя мимо большого дуба, он увидел в траве что-то белое.

Приглядевшись, он с удивлением узнал пару изящных женских туфелек.

Рядом с ними лежали детские ботиночки.

Герцог постоял, разглядывая туфли, потом поднял голову.

Листва была очень густая.

Но почти прямо перед собой он увидел два больших внимательных глаза.

Ветви сомкнулись, и он подошел поближе.

Встав почти вплотную к стволу, он задрал голову и снова посмотрел вверх.

Он увидел весьма привлекательную девушку, которая сидела на толстом суку.

У нее было небольшое личико в форме сердечка; и для такого лица ее глаза казались слишком большими.

Потом он заметил рядом с ней своего племянника.

— Привет, Саймон, — сказал герцог. — Я вижу, ты движешься вверх! А кто твоя подружка?

Саймон растерялся, и Кася быстро ответила за него:

— Я новая гувернантка, ваша светлость. Моя фамилия Уотсон.

Герцог уставился на нее так, словно не верил своим ушам.

После долгой паузы, во время которой они молча смотрели друг на друга, он произнес:

— И вы хотите сказать, мисс Уотсон, что у вас урок?

— Разумеется, ваша светлость, — ответила Кася. — Это занятия по естествознанию в сочетании с гимнастическими упражнениями.

Герцог невольно улыбнулся.

— В таком случае не буду вам мешать, — сказал он. — Но надеюсь, что после того, как я вернусь из конюшен, вы оба выпьете со мной по чашечке чая.

С этими словами он повернулся и пошел своей дорогой.

Когда герцог отошел достаточно далеко, Саймон сказал:

— Это был дядя Дарси.