Амелия Грей - Герцог в моей постели

– Нет, но я имею представление…

– Сомневаюсь… К твоему сведению, дорогуша, знай: как только ты начнешь выезжать на все эти балы, у тебя просто не будет оставаться времени ни на что, кроме как, вернувшись домой, рухнуть на кровать и едва-едва прийти в себя к следующему дню и новому балу… Впрочем, поговорим об этом позже; сейчас я сама чувствую себя настолько уставшей, что могу думать только о том, как бы поскорее доползти до кровати… Как можно жить без слуг – не представляю! Завтра же попрошу его светлость раздобыть для нас хоть какую-нибудь прислугу! А пока что, Луиза, вели своей кухарке вскипятить воды, чтобы мне умыться, а сама…

Миссис Колтраст вдруг прервалась на полуслове. Лицо ее, еще мгновение назад хмурое, вдруг просветлело.

Луиза проследила за взглядом миссис Колтраст, чтобы понять, что вдруг вызвало в ней такую перемену, и увидела Гвен с подносом в руках.

– А-а, – протянула дама, – теперь понятно, почему ты так долго не открывала дверь, Луиза. Ты была занята заботой о том, чтобы я смогла попить чайку с дороги! Что ж, если так, я тебя прощаю. Очень мило с твоей стороны. А ты, – обратилась она к Гвен, – неси этот поднос ко мне в спальню!

Миссис Колтраст поднялась по лестнице и скрылась за дверью комнаты, которую приготовила для нее Луиза.

Гвен непонимающе уставилась на сестру:

– Его светлость уже ушел? А кто эта дама?

– Наша компаньонка, миссис Рамона Колтраст, – объяснила Луиза.

– Какая она суровая! – покачала головой Гвен.

Луиза хотела было согласиться с сестрой, но в последний момент все-таки передумала и произнесла:

– Да нет, это она только с виду такая…

Луиза сказала это, чтобы лишний раз не расстраивать сестер. Внешне миссис Колтраст была вполне симпатичной, даже, можно сказать, красивой, и у Луизы с трудом укладывалось в голове, как столь привлекательная внешность может сочетаться с таким скверным характером.

– А вообще-то, – добавила Луиза непоятно зачем, – миссис Колтраст, как мне показалось, дама очень неглупая… Просто она устала с дороги. Вот, видимо, и выглядит хмурой… Отнеси ей чаю, Гвен!

Луиза опустила глаза, задумавшись вдруг над тем, как сильно жизнь, в сущности, зависит от чистых случайностей. Если бы ее родители и брат были живы… Если бы миссис Колтраст не оказалась такой суровой и невоспитанной… Если бы ее дядя не оставил ее и сестер на милость этого взбалмошного, хотя и, нельзя отрицать, чертовски красивого – герцога Дрейкстоуна…

Протянув намокший плащ, шляпу и перчатки лакею у входа, Брэй решительно вошел в клуб – не в «Клуб наследников», а в другой. Он был уверен, что Ситон сейчас ждет его в «Клубе наследников», но сам не хотел с ним встречаться. Старик, всегда любивший быть в курсе последних новостей, словно был не мужчиной, а какой-нибудь кумушкой, наверняка начал бы приставать к нему с вопросами, а делиться с ним подробностями своего визита к мисс Прим у Брэя не было сейчас ни малейшего желания.

Своего крестного отца Брэй совершенно не знал и, может, именно поэтому воспринимал Джона Олдриджа Ситона как родственника. Отец многому научил Брэя – например скрывать свои эмоции или сочетать в себе, казалось бы, несочетаемое: жить в свое удовольствие и в то же время справляться со всеми обязанностями и заботами, которые налагает титул герцога… – но своими навыками истинного джентльмена с утонченными манерами Брэй был обязан все-таки не отцу, а Ситону.

Впрочем, более всего Брэй был благодарен Ситону даже не за это, а за то, что тот вступился за Брэя, когда поначалу несколько членов «Клуба наследников» не хотели принимать его, Брэя, в свое элитарное сообщество, руководствуясь молвой о дебошах, драках и различных сомнительных авантюрах, в которых, если верить слухам, он был замечен. Более всего они опасались, что если Брэй станет членом клуба, то, чего доброго, станет водить туда своих беспутных друзей – Харрисона Торнуика или Адама Грейхока (что, впрочем, в конце концов и случилось).

Членами «Клуба наследников» Харрисон и Адам вряд ли когда-нибудь стали бы. Харрисон был всего лишь третьим в очереди за титулом (первым был его старший брат, а вторым – сын брата), а Адам – и вовсе четвертым (перед ним стояли дядя и два его сына). Однако в качестве приглашенных друзей Брэя Адам и Харрисон имели право посещать клуб.

Несмотря на то что если не все, то, во всяком случае, бо́льшая часть слухов о дуэлях, карточных махинациях и любовных похождениях Брэя соответствовала действительности, он отлично знал, что все это не может послужить препятствием для принятия его в члены «Клуба наследников». Согласно уставу клуба, для того чтобы иметь право стать его членом, человек должен соответствовать всего двум требованиям: быть первым в череде наследников того титула, который он собирается унаследовать, и достичь совершеннолетия. Все остальное не имело ровным счетом никакого значения. И Брэй был благодарен Ситону за то, что тот в свое время напомнил его противникам об этих правилах. С тех пор Ситон, несмотря на разницу в возрасте, и стал едва ли не самым близким его другом.

Тем не менее сейчас Брэй не испытывал желания обсуждать с Ситоном, как, впрочем, и ни с кем другим, результаты своего визита к Луизе Прим, однако о самой мисс Прим ему, как ни странно, хотелось вспоминать – присесть где-нибудь в тишине с бокалом вина и думать о ней.

Брэй был уверен, что Луиза явно что-то от него скрывает, ведет какую-то двойную игру. Не может быть, чтобы молодая девушка не желала выйти замуж за герцога лишь на том основании, что никогда ранее не встречалась с ним. Непременно должна быть какая-то иная, более веская причина… Неужели эта Луиза действительно считает, будто он виновен в смерти ее брата? Женская душа всегда была для Брэя загадкой…

Главный зал клуба, в котором джентльмены пили вино, был переполнен, и Брэй направился в библиотеку, которая, к его счастью, оказалась почти пуста, к тому же жарко натоплена, что было особенно приятно после промозглой погоды, царившей на улице. Погрузившись в широкое кожаное кресло в углу рядом с камином, Брэй приказал подошедшему официанту принести ему бокал вина и, взяв с соседнего столика лежавший на нем последний номер «Таймс», развернул газету перед собой не столько затем, чтобы действительно погрузиться в чтение, сколько ради того, чтобы дать понять окружающим, что он не желает, чтобы его беспокоили.

Брэю не давал покоя вопрос: Луиза ответила ему категорическим отказом. Может, он сам что-то сказал или сделал не так? Но что именно?

Направляясь в дом мисс Прим, Брэй ни на секунду не сомневался, что она примет его предложение – если только в данной ситуации это можно назвать предложением. Отказ Луизы оказался для Брэя полной неожиданностью, как, впрочем, и заявление, что она намерена подыскать для сестер другого опекуна. Несмотря на то что Брэй сам собирался отказаться от роли опекуна, это заявление почему-то его раздражало – почему, он и сам толком не мог понять. Должно быть, потому, что не любил, когда кто-то указывал ему, как поступать.

Как ни неприятно было это признавать, он не мог отрицать, что Луизе Прим удалось его перехитрить. И, судя по всему, у нее это получилось спонтанно, изначально она ничего не планировала. Умна, ничего не скажешь… Как она назвала их клуб? «Клуб беспутных людей»? Что ж, нельзя не признать, что Луиза права. Впрочем, она еще далеко не все знает об этих «беспутных людях», иначе еще и не то сказала.

Нет, все-таки нельзя не признать, что она очаровательна… Впрочем, и все ее сестры тоже милы, причем каждая по-своему. Это только поначалу они все показались ему одинаковыми… И дело даже не в том, что у Бонни не хватает нескольких зубов, у Лилиан – целые мириады веснушек, разбежавшихся по лицу, у Гвен – единственной среди всей этой голубоглазой команды – карие глаза с поволокой, а у Сибил – нос пуговкой… И все-таки Луиза милее всех. Когда она весела, то кажется воплощением самой искренней радости, зато какие молнии мечет ее взгляд, когда сердита… Но самое привлекательное в ней, пожалуй, другое: она, похоже, даже не догадывается, что чертовски соблазнительна…

Однако жениться на ней Брэй все равно не намерен. Почему же тогда ее отказ привел его в бешенство, хотя по идее должен радовать? Может, дело опять в том, что Брэй просто не привык, чтобы ему перечили?

Впрочем, поразмыслив немного, Брэй решил, что отказ Луизы может послужить ему на пользу. Если он объявит всем, что сделал-таки предложение мисс Прим, но она ему отказала, то все, кто уже два года не дает ему прохода расспросами, когда же он женится, наконец-то отстанут.

Но что-то удерживало Брэя от объяснения с членами клуба. Что скажут все эти сплетники, услышав об отказе Луизы, Брэя не волновало: мнение света о собственной персоне ему всегда было безразлично, – но объявить во всеуслышание, что какая-то девчонка посмела ему перечить, означало бы признать себя проигравшим, а он привык из любой игры выходить победителем.

– Вот вы где, ваша светлость! – услышал он знакомый голос. – С каких это пор вы стали прятаться от нас?

Лорд Санберн! Черт побери, только этого типа здесь не хватало… Санберн обладал редким талантом раздражать едва ли не любого, с кем вступал в разговор.

– Не видите, сэр, – проворчал Брэй, – я читаю?

– Вижу, вижу и прошу извинить меня, однако мне не терпится расспросить вашу светлость кое о чем. Дело вот в чем: сэр Роджер сообщил, что сегодня видел, как вы входили в дом лорда Уэйбери. Как нам известно, его племянница, мисс Прим, недавно приехала в Лондон… Не хотите ли поведать нам подробности вашего визита?

«Черт бы тебя побрал!» – выругался про себя Брэй. Лорд Санберн, как и сэр Роджер, был свидетелем смерти Натана Прима в ту роковую ночь, и с тех пор, стоило кому-нибудь из них увидеть Брэя, они непременно начинали приставать со своими вопросами, когда же будет исполнено наконец обещание, данное несчастному виконту.

Даже не глядя сейчас на лорда Санберна, Брэй чувствовал, что тот весь напрягся в ожидании ответа, но Брэй упорно молчал.

– Разве вам нечего сказать? – не выдержал Санберн.

– Да где же, в конце концов, этот официант? – словно не слышал его, пробормотал Брэй. – И просил-то всего лишь бокал вина, неужели так сложно… Будьте добры, сэр, пошлите его сюда, если увидите!

– Я вам не слуга, ваша светлость! – возмутился Санберн.

Кто-то совсем рядом разразился ехидным смешком. Кто это был, Брэй не видел из-за газеты, но готов был поспорить, что сэр Роджер, – эта парочка сплетников всегда была неразлучна.

– Позвольте также напомнить вам, – продолжил Санберн, – что воспитанные люди не прячут лицо за газетой, когда к ним обращаются!

Снова чертыхнувшись про себя, Брэй кинул взгляд на своих собеседников поверх газеты. Кроме назойливого лорда Санберна и вертлявого сэра Роджера Уэйнрайта перед ним еще стоял мистер Портер Мерсер.

– Стало быть, – повторил Санберн, – сэр Роджер не обознался, когда видел вас входящим в дом лорда Уэйбери?

– Вы что, шпионите за мной, господа? – усмехнулся Брэй.

– Ни в коем случае, ваша светлость! – Санберн заложил большие пальцы за лацканы фрака, словно этот самоуверенный жест придавал авторитетности его словам. – Просто сэр Роджер живет на той же улице.

– Всего через два дома от лорда Уэйбери, – подтвердил Роджер.

– Да-да, конечно. – Брэй пристально посмотрел на сэра Роджера, самого малорослого из всей троицы. – И вы чисто случайно проезжали мимо как раз в тот самый момент…

– Не проезжал, а проходил, – поправил тот.

– Мы лишь хотим узнать, – произнес Санберн. – Любопытство не порок.

– Ой ли? – прищурился Брэй.

– В таком случае вы имеете право обвинить в этом пороке весь Лондон. Город только и судачит о том, что мисс Прим на прошлой неделе осчастливила нас своим приездом…

Наконец появился официант, и Брэй, взяв бокал из его рук, сделал небольшой глоток. Ему отчаянно хотелось побыть в одиночестве.

– Вот уже два года, ваша светлость, – заговорил мистер Мерсер, – как весь Лондон ждет того момента, когда же вы посватаетесь к мисс Прим.

Брэй поморщился. Мерсер был самым старшим в этой троице, и, казалось бы, уж он-то с его жизненным опытом должен был понимать, что, когда джентльмен ясно дает тебе понять, что не хочет с тобой разговаривать, добиться от него чего-нибудь вряд ли возможно.

– Хотите вы или нет, ваша светлость, – лорд Санберн скрестил руки на груди, – вам придется сказать нам, посватались ли вы к мисс Прим или пока что нет. Как вам, должно быть, известно, каждый из нас заключил с кем-нибудь пари относительно этого, и мы должны знать, получим ли мы сумму, на которую поспорили, или, наоборот, нам придется отдавать ее.