Дженнифер Хеймор - Герцогиня-охотница

Она долго молча изучала ее, потом передала Саре.

Согласно документу, герцогиня обязуется передать пансиону Оугилви для людей, лишенных зрения, сто фунтов до пятнадцатого апреля для покрытия расходов по ренте и других нужд. Под «другими нуждами», видимо, подразумевался новый учитель. Сара узнала размашистую подпись герцогини в нижнем углу листа. Расположенные рядом другие подписи ей были незнакомы.

Сара взглянула на Эзме. Сестре герцога было всего девятнадцать лет, и Сара знала, что у нее нет собственных средств. Часть фамильного состояния, отведенная ей при рождении, пока принадлежала герцогу.

И тут Эзме снова удивила ее.

– К завтрашнему утру вы получите обещанную сумму. Герцог и я позаботимся о том, чтобы ваш пансион продолжал делать свое доброе дело, миссис Френч. Об этом больше можете не беспокоиться. Вы поступили правильно, придя ко мне.

Когда Саймон вернулся домой, Эзме и Сара объяснили ему ситуацию. В этот же вечер он организовал передачу денег для школы слепых. Намерение матери оплатить предъявленный вексель послужило еще одним доказательством того, что герцогиня не планировала никуда исчезать: если она куда-то собиралась, все финансовые вопросы решались заранее. Какой бы ветреной ни была герцогиня, она всегда очень ответственно относилась к подобным вещам.

За обедом Саймон подтвердил, что новость о загадочном исчезновении герцогини Трент уже разнеслась по всему Лондону.

– Мне жаль, что я не успел вас предупредить и визит дам Стенли стал для вас сюрпризом, – сказал он. – Сегодня был очень напряженный день, и если честно, я и не думал, что сюда сразу начнет прибывать столько посетителей.

Герцог корил себя. Ему следовало догадаться, что стервятники из лондонского общества не станут откладывать растерзание добычи.

– Эзме прекрасно со всем справилась, – заметила Сара.

Он пронзил кусок говядины вилкой и мрачно продолжил:

– Есть еще новость. Хотя, я полагаю, это уже не новость.

С тех пор как они прибыли в Лондон, поиски герцогини не продвинулись ни на шаг. Никаких новых зацепок, точно она растворилась в воздухе. С каждым безрезультатным днем беспокойство Саймона все возрастало.

– Да? – спросила Сара.

Эзме напряглась, молча положила вилку и ждала.

– Я получил письма от Марка и Тео. – Обе леди замерли в ожидании. – Никто из них не смог пока обнаружить ничего нового относительно матери.

Эзме выдохнула со свистом. Сара тихо простонала.

– Тео начал семестр в Кембридже, – продолжил Саймон. – Марк завершил поиски в Айронвуд-Парке. Они проверили озеро, но, слава богу, не нашли там ничего, кроме тины. Сейчас Марк направляется на север, чтобы продолжить поиски на озере Уиндермир.

– А что у Сэма? – спросила Эзме.

– От него новостей не было. Но я знаю, что Сэм был очень занят на службе последнее время. Я сомневаюсь, что он выйдет на связь, пока не найдет что-то заслуживающее внимания.

Саймон взглянул на Сару. Она была одета просто, в одно из своих старых белых кисейных платьев. Из украшений – только нитка жемчуга на шее. Всплески пятен румянца на ее щеках говорили о крайнем оживлении. Темные волосы, блестевшие при свете лампы, были уложены небрежно. Ее лицо обрамляли выбившиеся из прически локоны.

Герцога встретил полный сострадания взгляд ее серо-голубых глаз. У Саймона перехватило дыхание. Казалось, для него Сара стала подобной лучу света во тьме.

Он вновь хотел ее поцеловать. Нет, Саймон хотел большего. Он хотел ее всю. Принять этот сладкий свет в себя и уже никуда не отпускать.

Когда герцога, в который уже раз, окутывало это жгучее желание, в нем просыпался какой-то зверь, который был всегда начеку и постоянно просчитывал варианты, как добраться до жертвы. Он слишком сильно хотел Сару, чтобы просто воспользоваться ею.

С тех пор как они приехали в Лондон, каждая их встреча оживляла примитивные потребности и инстинкты этого зверя. И каждый раз он боролся с ними. Но вот что удивительно, она, казалось, не боялась их. Она принимала их. И это заставляло Саймона желать ее еще больше.

В конце мая Сара и Эзме пришли к модистке для финальной примерки и через какое-то время вышли на улицу, нагруженные пакетами с новыми платьями и аксессуарами. Там было все: шляпки, перчатки, чулки, туфли и даже шпильки. Солнце уже перевалило за полдень, и Эзме пребывала в приподнятом настроении.

– Мадам Буллард сказала, что к моему новому платью для оперы отлично подойдет золотой браслет, – сказала Эзме. – Давай зайдем к ювелиру.

Леди шли бок о бок, иногда пропуская других пешеходов. Улицы в этой части Лондона были весьма оживленными. Лакей, который этим утром сопровождал их к модистке, шел в нескольких шагах позади.

– Я бывала в этом магазине с мамой, – продолжала Эзме, и Сара в душе радовалась, что она уже может говорить о матери более или менее спокойно. – Надеюсь, что хозяин, мистер Лам, окажется на месте.

Когда они вошли, мужчина, практически лысый, за исключением торчащего на затылке пучка белых волос, пыхтя, вылез из-за своей конторки и направился к ним навстречу. Это и был хозяин, и он узнал Эзме.

– Добрый день, леди Эзме, – приветствовал он с поклоном. – Чем могу служить?

– Я ищу браслет, – сказала Эзме. – Золотой. Но простой и изящный. Не слишком вычурный.

– Конечно! У меня есть несколько браслетов, которые могут вам подойти. Пройдемте сюда. – С этими словами мистер Лам подвел леди к витрине, на которой были разложены украшения.

Эзме разглядывала браслеты, а внимание Сары привлекла соседняя витрина, где были представлены ожерелья с рубинами, изумрудами и другими драгоценными камнями. Все это было так прекрасно, что Сара не удержалась и восхищенно вздохнула.

И тут она заметила одно ожерелье и подошла ближе, чтобы как следует рассмотреть его. Сара, затаив дыхание, всматривалась в драгоценные камни цвета лаванды. На несколько секунд весь мир исчез, голоса Эзме и мистера Лама звучали где-то далеко-далеко, а четко слышим был лишь стук ее сердца.

– Миледи! – позвала Сара, но ее голос звучал, как глухой шепот.

Эзме поспешила к ней. Сара, не отрываясь, смотрела на ожерелье, поэтому не увидела, а скорее почувствовала ее приближение.

Сара подняла ставшую вдруг тяжелой руку и указала на это единственное в своем роде украшение, невинно лежавшее на маленьком ложе из розового шелка.

– Это ожерелье герцогини. Я узнаю эти аметисты, – прошептала она.

Эзме громко вздохнула. Сара, наконец, оторвалась от ожерелья и посмотрела на нее. Глаза девушки были широко распахнуты и полны слез, руки она прижимала к груди, как будто пытаясь сдержать бешено колотящееся сердце.

Эзме взглянула на Сару совершенно потерянным взглядом и пробормотала:

– Что это?.. Как же?..

– Я не знаю, – ответила Сара.

– Что случилось, мисс? – заволновался мистер Лам, и морщины на его лице сделались глубже.

Сара с трудом проглотила ком в горле и ответила за Эзме, которая была не в состоянии вымолвить ни слова:

– Это ожерелье… Где вы его взяли?

– Я купил его.

– Когда?

– Да вот только вчера вечером.

Саре стало нехорошо.

– Кто вам его продал?

Лицо мистера Лама потемнело.

– Почему это вас интересует?

Сара бросила отчаянный взгляд на Эзме, не зная, можно ли ей говорить этому человеку о герцогине, но та, по-прежнему не отрываясь, смотрела на ожерелье и, казалось, не слышала разговора.

Сара решительно расправила плечи.

– Мы знаем это ожерелье, сэр. Оно принадлежит герцогине Трент.

Глаза старика округлились.

– Что?! Это невозможно!

– Невозможно? – голос Сары стал сухим и резким. – Но это факт! Если вы скажете нам, у кого его купили…

От ее слов капли пота выступили на лбу ювелира; казалось, он сейчас ударится в слезы.

– Пожалуйста, сэр, скажите, откуда у вас это ожерелье.

– Я не могу сказать, мисс.

– Нам нужно знать лишь это…

– Мне очень жаль, но это конфиденциальная информация.

– Поймите, это очень важно!

В ответ мистер Лам поджал губы и покачал головой. Старик словно старался спрятаться в раковину подобно моллюску.

Сара разозлилась.

– Имейте в виду, если вы не скажете нам, вам придется держать ответ перед герцогом Трентом. – Она взяла Эзме за руку. – Пойдемте, миледи, разыщем вашего брата.

Час спустя Эзме и Сара вернулись в ювелирный магазин, но уже в сопровождении Саймона.

– Где оно? – спросил герцог, решительно войдя внутрь.

Сара подвела его к витрине, где лежало аметистовое ожерелье герцогини. Саймон несколько секунд разглядывал его, а затем перевел тяжелый взгляд на мистера Лама, который топтался рядом, заламывая руки.

– Вы, сэр, сейчас сообщите мне, откуда у вас это ожерелье, – сказал герцог вместо приветствия.

Лам опустил руки. Он украдкой посмотрел на ожерелье, потом опять на Саймона, стараясь не встречаться с ним взглядом.

– Я купил его у одного из моих поставщиков.

Саймон поднял брови. Саре Лам показался карликом по сравнению с герцогом.

– Он здесь, в Лондоне, – выпалил мистер Лам.

– Вы скажете мне его имя и адрес?

– Конечно, сэр. Его зовут Джон Вудроу. – И он продиктовал адрес.

Сара удивилась, как легко ювелир рассказал все герцогу.

«В конце концов, он – герцог», – напомнила она себе. Иногда Сара совсем забывала об этом. А ведь большинство жителей Англии готово кланяться и целовать пальцы его ног только потому, что он – герцог Трент. Сара призналась себе, что и сама готова делать то же. Но не из-за титула, она восхищалась самим Саймоном.

– Уберите это ожерелье с витрины, – велел герцог. – После того как я поговорю с мистером Вудроу, я сообщу вам, как мы будем действовать дальше.

Лам поклонился.

– Конечно, ваша светлость. Я уберу его немедленно. Оно будет храниться в моем сейфе до тех пор, пока этот вопрос не будет решен.

– Очень хорошо, – ответил Саймон.

Когда посетители направились к выходу, Лам снял ожерелье с витрины и, вцепившись в него обеими руками, выбежал в соседнюю комнату.

Выйдя на улицу, Эзме обратилась к Саймону:

– Ты думаешь, мама может быть в Лондоне?

Саймон покачал головой.

– Я не знаю. Адрес, который дал ювелир, находится в Ист-Энде. Я совершенно не могу представить нашу мать в этой части города.

Никто не сказал вслух того, о чем думал: ожерелье могли просто украсть. Его мог взять тот, кто похитил герцогиню из Айронвуд-Парка. Однако почему тогда не обнаружилось следов борьбы? Ведь с ней были еще и слуги. Может быть, герцогиню забрал кто-то, кого она знала?

– Многое я не могу понять, – медленно произнесла Сара. – Главное: если герцогиню похитили, почему никто до сих пор не потребовал выкуп?

Саймон задумчиво посмотрел на нее, затем открыл дверь кареты и предложил руку Эзме.

– Все верно. Это заставляет меня думать, что мать никто не похищал.

– Если только, когда ее пытались похитить, – Сара посмотрела внутрь кареты, где Эзме устраивалась на сиденье, затем отвернулась и продолжила, – она не оказала сопротивления и не случилось чего-то страшного…

На шее Саймона дернулся мускул.

– Да, это возможно, моя мать не из покорных.

Они секунду смотрели друг на друга, затем он протянул Саре руку, чтобы помочь сесть в карету. Она оперлась на нее. Через свои тонкие перчатки она могла чувствовать каждый палец Саймона, силу его руки. И вновь от этих мыслей легкая дрожь пробежала по ее телу. Сара не смотрела на него в этот момент, но всей кожей ощущала его горячий взгляд. И на губах появилось легкое покалывание, словно в предвкушении нового поцелуя.

Когда карета тронулась, Сара попыталась понять, что же с ней происходит.

Мужчины – это агрессоры. Этому юных леди учила мисс Фарншоу, как и многим способам противостояния этой агрессии, дабы сохранить свою репутацию и чистоту.

Сара краем глаза наблюдала за Саймоном. Конечно, он был мужчиной, и такое поведение было в крови и у него. Однако он не агрессор. Забота о ее добродетели и его понятия о чести всегда в нем брали верх над агрессивными инстинктами.

Эзме, смотревшая в окно, вдруг резко повернулась к брату.

– Мы едем домой?

– Да, – коротко ответил Саймон, не вдаваясь ни в какие объяснения.

Сара и Эзме быстро переглянулись.

– Я думала, мы поедем в Ист-Энд, чтобы узнать об ожерелье.

– Нет, – ответил он, – мы едем домой, где вы будете в безопасности. А насчет ожерелья я все узнаю сам.

– Ваша светлость, – вмешалась в разговор Сара, – я не могу себе представить, что может быть для нас опасного в квартире в центре города.

– Ты когда-нибудь бывала в Ист-Энде?

– Нет, – призналась Сара.

– Ну тогда, – Саймон упорно смотрел в какую-то точку на стенке кареты между леди, – ты не поймешь. Я не буду подвергать вас опасности. И, Сара, не трать понапрасну время на споры. В Ист-Энд со мной вы не поедете.