– Скажите мне правду, Трент. Есть ли какая-то надежда на то, что ваши намерения могут измениться? Или я должен вернуться домой к дочери и разбить в прах все ее мечты?

Разбить все ее мечты?! О боже, какое лицемерие!

Саймон покачал головой.

– Увы, Стенли, мне очень жаль.

– Мне тоже.

Барон взял со стола бокал и сделал большой глоток, прикрыв веки. Когда он опустил бокал и вновь взглянул на Саймона, выражение его лица сильно изменилось.

– Мне жаль, что я вынужден теперь это сделать.

– Что вы имеете в виду? – спросил Саймон.

– Я не желаю разбивать мечты моей дочери. Поэтому я вынужден пойти на крайние меры.

Саймон сжал подлокотники своего кресла. Галстук вдруг начал душить его.

– Вы мне угрожаете, Стенли? В моем собственном доме? – Его голос был тих и опасно спокоен.

– Конечно, не угрожаю, – сказал барон. – Я собираюсь вам кое-что рассказать, и, боюсь, вам это очень не понравится.

Мысли завертелись в голове у Саймона. Что собирался сказать Стенли? Может быть, он что-то знал о его матери? Имел подтверждение ее смерти? Поэтому ему очень не понравится то, что он скажет? Но какое отношение это может иметь к Джорджине Стенли? И почему он решил сказать об этом именно сегодня, при личной встрече?

Саймон ждал. От напряжения на его руках побелели костяшки пальцев.

– Это имеет отношение к вашей семье. В частности, к вашим братьям, – сказал барон, немного поколебавшись, медленно поворачивая в пальцах свой, сейчас уже пустой, бокал. – Вы убедитесь, что я знаю всю правду.

Саймон ждал продолжения. Однако Стенли молчал, и тогда герцог спросил:

– Какую правду?

– О ваших братьях.

Саймон был уже на пределе.

– Что именно?

Барон наклонил голову еще дальше в сторону. Губы раздвинулись в легкой улыбке, и он тихо спросил:

– Неужели вы не знаете?

– Да о чем вы, черт возьми, говорите?

Глаза Стенли медленно округлились, и он воскликнул с неподдельным удивлением:

– Боже мой! Вы действительно не знаете! Она все скрывала от вас все эти годы! Удивительно!

– Кто и что скрывал от меня? – Саймон поднялся на ноги.

Стенли в изумлении молча смотрел на него. Саймон сделал шаг к его креслу.

– Я должен был догадаться. Герцог и герцогиня Трент были слишком хитры и, конечно, ничего вам не сказали. Они все знали.

– Объясните же, наконец, о чем вы?

Барон все еще разглядывал его, как будто видел впервые.

– Внебрачный сын, – наконец пробормотал он. – Он совсем не похож на родителей.

Саймон сжал кулаки. Если этот человек немедленно не перейдет к сути, то он за себя не ручается.

Между тем Стенли поднял свой пустой бокал и как ни в чем не бывало спросил:

– Может, повторим?

Сжав зубы, Саймон взял его бокал и пошел к буфету налить еще бренди. Пока он стоял спиной к барону, сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Затем вернулся, протянул ему бокал и остался стоять на том же месте.

– Итак, я хотел бы понять, Стенли, что все это значит.

Барон сделал большой глоток, опорожнив разом полбокала.

– Поскольку вы явно не в курсе, полагаю, мне следует начать с самого начала. Садитесь, Трент. Вам лучше слушать это сидя.

Саймон молча сел в свое кресло.

– Ваш старший брат Самсон – бастард, – объявил Стенли. – Все знают, что он является незаконнорожденным сыном вашей матери и неизвестного мужчины.

Саймон скрестил руки на груди. Вообще он никому не позволял называть Сэма бастардом. Во всяком случае, в его присутствии. Сэм был старше на два года, и Саймон искренне восхищался им. Их мать также запрещала всем говорить плохо о Сэме.

– Это было неожиданностью для большинства в Англии. Но ваш отец все равно хотел вашу мать, даже не смотря на ставшую широко известной всем ее неосмотрительность. До того вашего рождения их за глаза называли «дикий герцог и его шлюха».

Саймон холодно смотрел на барона. Конечно, он все это знал. Он провел большую часть своей жизни, пытаясь очистить фамилию Хокинз от скандальной репутации, созданной его матерью и отцом.

– Вскоре после того, как родились вы, – продолжил Стенли, – ваша мать окончательно наскучила герцогу, и он завел себе любовницу в Лондоне.

Барон сделал паузу, чтобы глотнуть еще бренди.

Саймон сжал губы. Отношения между его родителями были тогда слишком сложны для понимания ребенка. К тому времени как родился Тео, они, казалось, пришли к некоему соглашению, позволяющему им жить в мире. Конечно, не как настоящие муж и жена, но по крайней мере они могли находиться в одной стране и даже порой в одном доме, обходясь без криков и ссор, которые Саймон наблюдал постоянно, когда был помладше.

– Я все это знал без вас, – проворчал Саймон. – Переходите уже к сути.

– Терпение, мой мальчик. – Стенли поставил бокал. – Ваша мать была сильно расстроена таким отношением своего мужа. И тоже нашла себе утешение в другом месте.

Саймону не понравилось, что барон сделал акцент на слове «утешение».

– Она обратила внимание на меня, – объявил Стенли.

Он дал время Саймону осознать услышанное, а затем продолжил:

– Я тогда был молодым и неженатым. Сосед. Друг. У нас был короткий бурный роман. Короткие жаркие встречи украдкой на пастбищах между Айронвуд-Парком и моими землями. – Он помолчал немного, потом добавил: – Увы, Трент, но ваш брат лорд Лукас Хокинз не совсем Хокинз. Он скорее Стенли.

Каждое сказанное бароном слово словно стальным обручем сдавливало грудь Саймона.

– Ты лжешь! – прохрипел он.

– Уверяю вас, это чистая правда.

– Я не верю.

– Придется поверить. – Голос Стенли стал низким и предвещал опасность. Он понимал, что перевес сил сейчас на его стороне. – У меня есть доказательства.

– Какие? – спросил Саймон.

– Есть документы, – сказал Стенли. – Бумага, составленная адвокатом Трента, в которой я отказываюсь от всяких прав на мальчика, до тех пор пока жив старый герцог.

Саймон нервно кусал губы.

– В этом нет никакого смысла. Если то, что вы говорите, правда, зачем было моей матери оставлять доказательства ее измены, не говоря уже о внебрачном ребенке?

Стенли ответил лукавой улыбкой.

– Я продумываю все на много ходов вперед. Герцог узнал о нашей связи и угрожал ей разводом. Их брак держался на волоске. Но она смогла убедить его в обратном. Однако герцогиня понимала, что, если я предам огласке нашу интрижку и предъявлю права на ребенка, развод и позор будут неизбежны. Поэтому я потребовал составить этот документ, зная, что смогу использовать его в будущем в своих интересах.

У Саймона голова пошла кругом. Люк точно не знал об этом. Если бы он знал, то непременно открыл бы правду во время какого-нибудь очередного пьяного дебоша, из-за которых они с ним ругались на протяжении долгих лет.

Если это было правдой, то могло просто убить его. Люк и без того балансировал на краю гибели, а такая новость наверняка столкнула бы его с обрыва.

– Разве он не похож на меня? – весело спросил Стенли. – Я думаю, что похож. Особенно если присмотреться к деталям. – Он указал на свое лицо. – Например, глаза.

Саймон внимательно присмотрелся к Стенли. Да, теперь сходство казалось очевидным. Глаза Люка были точной копией, от формы до оттенка. Но это еще не все. Похоже было лицо, и даже волосы имели тот же темно-русый цвет.

– Похоже, что вы шокированы, Трент.

Стенли расслабился. Этот ублюдок получал удовольствие, видя страдания Саймона.

– Но это еще далеко не все. Я могу рассказать намного больше.

Саймону казалось, что все его внутренности скрутились в тугой узел.

– О чем вы? Что еще?

Безусловно, одна эта новость уже могла сломать их жизни. Для одного дня вполне хватило бы.

Стенли мрачно улыбался.

– Несмотря на соглашение с вашими родителями, у меня никогда не было желания претендовать на Лукаса и признавать его своим сыном. Мне не нужен бастард, особенно такой развратный, как он.

– Тогда зачем вы мне все это рассказываете?

Стенли проигнорировал вопрос Саймона и просто продолжил:

– Через несколько лет ваша мать уехала на континент и пробыла там довольно долго. Возможно, вы это помните, она тогда оставила вас и двух ваших сводных братьев с гувернанткой в Айронвуд-Парке. Наш роман с ней к тому времени давно закончился. Она вернулась, имея на руках еще одного «законного» сына.

– Марк, – прошептал Саймон.

– Да, Маркус. И потом, два года спустя, появился Теодор.

Саймон выжидающе посмотрел на него.

– Да, оба они также являются незаконнорожденными.

– Нет, – уверенно сказал Саймон. – Это невозможно.

– Но их родила не ваша мать. Они являются плодами любви вашего отца и его любовницы Фионы Этвуд. Ваша мать отправила Фиону во Францию и хорошо заплатила, чтобы та отдала ей новорожденного сына. Затем, забрав таким же образом и Теодора, она успокоилась. Герцогиня дала Фионе достаточно денег, чтобы та никогда больше не показывалась в Лондоне и не вспоминала о герцоге.

– Вы не можете этого знать!

– Могу. – Стенли улыбался. – Видите ли, прекрасная Фиона была любовницей не только герцога Трента. Когда ему было не до нее, она делила ложе со мной.

– О боже! – пробормотал Саймон.

Был ли предел развратным играм его родителей?

Улыбка, больше похожая на гримасу, все так же держалась на лице Стенли.

– Я был с этой женщиной, когда ее живот увеличивался от семени другого мужчины, и я держал на руках ее новорожденных сыновей. Я знаю, где ее найти. Если вам действительно нужны доказательства, я скажу, где она.

Мать Тео и Марка! Нет, это просто не укладывалось у Саймона в голове. Это не могло быть правдой! Их мать – та самая женщина, которая их всех воспитала и которая исчезла более месяца назад.

Саймон смотрел на Стенли с недоверием.

– Только не говорите мне, что Эзме тоже незаконнорожденная.

– Я думаю, так оно и есть. Она не похожа на вашего отца, да и на вас тоже. К тому же ваш отец был уже смертельно болен, когда она была зачата. Со стороны вашей матери потребовалось бы сделать нечто невероятное, чтобы заставить больного герцога заняться с ней любовью. – Стенли усмехнулся. – Однако это лишь мои предположения. У меня нет доказательств незаконнорожденности вашей сестры. Но я точно могу доказать, что все три ваших «законных» брата являются бастардами.

Барон немного помолчал, наблюдая за реакцией Саймона. Затем на его лице появилась кривая усмешка.

– Ну и что вы теперь скажете, Трент?

– Это ужасно. – У Саймона кружилась голова, как будто мир сошел со своей оси и пытался уйти из-под ног, а он изо всех сил старался вернуть его на место.

– Да уж.

Саймон вновь вцепился в подлокотники своего кресла.

– Ну и зачем вы, Стенли, сейчас рассказали все эти ужасные… – «Это ложь! – думал Саймон. – Это наверняка ложь!» – …вещи?

– Если бы вся правда открылась, для семьи Хокинз это было бы настоящей трагедией, не так ли? – сказал барон мягко. – Жизнь ваших братьев, которые с рождения имели статус лордов, была бы разрушена. Особенно моего собственного чада, лорда Лукаса, ведь он потерял бы право называться вашим наследником, – он щелкнул пальцами, – в мгновение ока. А какой был бы скандал… – Стенли присвистнул и покачал головой.

Саймон смотрел на него, не отрываясь.

– Поэтому, Трент, поверьте, в ваших интересах сделать предложение моей дочери. Это единственный способ спасти от позора ваше имя. Тогда Лукас останется вашим наследником, а Теодор и Марк сохранят свои позиции в обществе и, как говорят, блестящие перспективы на будущее.

– То есть, если я не женюсь на мисс Стенли, – Саймон сам едва слышал свой голос, – вы сообщите всему миру, что мои братья незаконнорожденные?

Стенли улыбнулся, показав ряд желтых от табака и чая зубов.

– Именно так. Я также поделюсь соображениями и насчет вашей сестры. И все поверят. Очень многие помнят, – как бы это сказать? – экстравагантность ваших родителей. Кроме того, у меня есть доказательства. Жизнь ваших трех братьев будет погублена, а на сестру все будут смотреть с подозрением до конца ее дней.

– Я хотел бы увидеть доказательства, если они действительно у вас есть.

– Вы их увидите, – любезно сказал Стенли и встал. – Я понимаю, вы, вероятно, шокированы всем, что я вам рассказал. Поэтому я дам вам время осознать правду. Тщательно все обдумайте. Я вернусь в этот дом ровно через неделю в это же время, чтобы услышать ваш окончательный ответ. Я от всей души рекомендую вам выбрать женитьбу на моей прекрасной, невинной и достойной дочери вместо скандала и унижения ваших братьев и сестры. – Он направился к двери, бросив на ходу: – Всего хорошего.

Не сказав больше ни слова, Стенли вышел из комнаты, оставив ошарашенного Саймона смотреть ему вслед.


Саймон пришел к ней около полуночи. Дождь барабанил в окно, и холодный воздух просачивался в комнату через щели в оконной раме. Сара сидела в кресле в теплой фланелевой ночной рубашке и держала на коленях открытый роман. Но сосредоточиться на словах у нее не получалось. Она ждала его. Сара не видела Саймона весь день и боялась, что сегодня он не придет. Поэтому, услышав звук поворачиваемой дверной ручки, она облегченно вздохнула, а ее тело, словно по команде, напряглось в ожидании его прикосновений.