Его пальцы вцепились в ее волосы, но Сара сомневалась, что он заметил это. Ее тело наполнилось жизнью и чувственностью. И все вокруг исчезло. Осталось только ощущение этой сладкой наполненности внутри. Наконец, Сара полностью принадлежала Саймону.

Ее тело инстинктивно подстраивалось под него. Она обвила его бедра своими ногами и делала тазом движения навстречу, чтобы он проникал в нее еще глубже.

– Еще, – шептала Сара, чувствуя по напряжению его мышц, что он все еще сдерживался. – Еще, Саймон. Отдай мне все. Всего себя.

Сара как будто сняла сжимавшие его оковы. Саймон опустился ниже, и его грудь уже терлась об ее соски при каждом движении. Она ощущала на своей щеке его горячее дыхание. Его руки запутались в ее волосах. Движения Саймона стали интенсивнее, глубже, мощнее.

Именно этого Сара так давно хотела. Это ей было нужно. Она обвила Саймона руками и ногами, прижала к себе, удобно устроив голову на горячем сгибе его руки.

Да! Наконец она стала полностью его! Сквозь ее тело пошли усиливающиеся волны удовольствия. Ее тело напряглось, сдавливая плоть Саймона внутри себя все туже и туже, а потом неимоверная сладость разлилась по ее крови, взорвалась в ее теле, выворачивая и скручивая его. Он почувствовал ее блаженство. Его движения стали еще сильнее, став затем просто бешеными, и, наконец, с низким гортанным криком Саймон замер внутри нее и выплеснул все свое напряжение.

Все его тело теперь ослабло, и он начал падать, стараясь сползти в сторону, чтобы не раздавить Сару, увлекая ее за собой. Они лежали лицом друг к другу. Его естество было по-прежнему зажато внутри нее. Она знала, что он достиг пика, но была рада, что он остался внутри.

Саймон смотрел на нее с нежностью.

– Тебе было хорошо?

Сара легонько кивнула. Говорить не было сил.

– Я никогда не слышал о таком. Чтобы женщина в свой первый раз испытала удовольствие.

– Ты же сам мне говорил, что женщины иногда достигают вершины во время акта.

– Но не в первый раз! По крайней мере… я такого не знаю, – сказал он и нежно погладил пальцами ее щеку. – Может быть, это потому, что тебе было не очень больно?

– Сначала было больно. А потом боль ушла, – ответила Сара.

Хотя сейчас она начала чувствовать внутри не очень приятные, болезненные ощущения.

– И тогда мне стало так хорошо! Так приятно чувствовать тебя внутри себя! Мне было просто здорово!

– Мне тоже, – сказал Саймон с нежной улыбкой.

Сара отвернулась, почувствовав неожиданное смущение, что, конечно, было очень глупо, ведь они лежали рядом голые и он все еще был внутри нее.

Саймон вышел из нее медленно и осторожно. Но она все равно тихо вскрикнула. Конечно, все внутри нее было очень чувствительно и раньше, но сейчас ощущение его движения было настолько сильным, что она едва вытерпела.

– Что-то не так?

– Да. То есть нет. – Сара вновь посмотрела на него. – Я… не знаю. Просто ощущения слишком сильные…

Саймон осторожно заправил прядь ее волос за ухо. Потом его рука скользнула вниз и сжала ее ягодицы.

– Я мог бы заниматься с тобой любовью всю ночь напролет.

Сара слегка дрожала. Во всем теле чувствовалась слабость и легкие покалывания.

– Но для первого раза это слишком, – добавил он, и она почувствовала нотку сожаления в его голосе. – Ты еще не готова.

Саймон начал отодвигаться, но Сара остановила его, схватив рукой за поясницу.

– Саймон, займись со мной любовью еще раз. Пожалуйста!

И он, разумеется, выполнил ее просьбу. Медленно, осторожно и нежно…


Саймон постучал в дверь дома своего брата. На стук вышел камердинер, который сразу узнал Саймона, проводил его внутрь, взял шляпу и трость и попросил немного подождать.

Он вернулся меньше чем через минуту и пригласил Саймона пройти в кабинет Сэма. Когда он вошел, Сэм, сидевший за столом, заваленным разными бумагами, поднялся навстречу.

– Трент, рад тебя видеть!

Они тепло пожали друг другу руки, и затем Саймон сел в кресло около изрядно потертого стола Сэма. Он всегда чувствовал себя здесь как дома. Это было то место, где он, наделав массу ошибок, прятался от женских полчищ, которые охотились за ним, выпустив свои коготки. Сэм тогда любезно принял его и скрывал до тех пор, пока не стих ажиотаж.

Саймон разглядывал своего брата. Он выглядел, как всегда, крепким и здоровым. Кожу покрывал загар, значительно более темный, чем модный оттенок этого сезона. Нагрузки, которым он подвергался, выполняя свою секретную миссию на службе короне, сделали его плечи и грудь широкими и мускулистыми.

– Извини, что так беспардонно врываюсь к тебе, – начал Саймон. – Я знаю, ты только что вернулся домой и не успел еще толком прийти в себя.

Сэм прислал ему вчера записку, в которой написал, что пробудет в городе несколько дней, прежде чем опять уедет на север. Также он написал, что не достиг никакого прогресса в поисках герцогини, натыкаясь везде лишь на недоуменные взгляды и отрицательные ответы.

– Но есть кое-что срочное, что нам следует обсудить.

Сэм смотрел на брата, неподвижно сидя в кресле.

– Ты о матери?

– Нет. – Саймон разочарованно вздохнул. – Мы не нашли больше ничего с момента обнаружения Бинни.

Они помолчали какое-то время.

– Люк начал собственные поиски, – наконец продолжил Саймон. – Возможно, он и обнаружил что-то еще, но, когда мы виделись последний раз, он был очень зол на меня, поэтому вряд ли станет сообщать мне о результатах.

Сэм покачал головой.

– Я бы не рассчитывал особо на Люка. Он запросто мог забыть о поисках, уцепившись за первую попавшуюся на пути юбку.

– Возможно. Хотя сейчас особый случай. Он очень тяжело воспринял известие о пропаже матери.

Сэм поднял брови.

– Может быть, наш младший брат решил наконец стать ответственным.

– Ну, я бы не стал себя этим обнадеживать. Хотя, может быть, постепенно, со временем.

Саймон вспомнил, как кучер нашел Люка, свернувшегося на земле около его дома. Нет, сейчас он сам не верил в то, что говорил. Со вздохом он продолжил:

– Лично у меня уже просто закончились варианты. Я нанял человека, чтобы он продолжил расследование, но и он остался ни с чем.

– Но не могла же она просто раствориться в воздухе!

– Да, ты прав. Она должна где-то быть. Но я пришел по другому поводу. Мне нужен твой совет.

– Конечно!

Саймону было непросто рассказать брату, что произошло между ним и Стенли. Он собрался с силами, вздохнул и начал:

– Меня заставляют жениться.

Сэм вздернул темные брови.

– Не припомню, чтобы кто-то мог командовать Трентом. Кто тебя заставляет?

– Наш сосед, барон Стенли.

– А-а, – Сэм сжал губы. – Он мне никогда не нравился.

– Так же, как и мне, и нашим родителям.

Теперь-то он знал почему. Владения Стенли граничили с Айронвуд-Парком, но никогда между семьями не было добрососедских отношений.

– Верно, – ответил Сэм, затем прищурился и посмотрел на Саймона. – И кого же он тебе навязывает?

– Свою дочь.

– Я, кажется, не знаком с этой девушкой.

– Это неудивительно. У Стенли на нее есть четкие планы. Они хотят сделать ее герцогиней.

Сэм наклонился вперед. Его глаза были все так же прищурены.

– Почему? Что Стенли мог придумать такого, чтобы заставить тебя жениться на своей дочери?

Саймон потер висок. У него внезапно разболелась голова.

– Стенли владеет одной нашей семейной тайной. И если я не женюсь на его дочери, угрожает открыть ее всему миру.

– Семейной тайной? Я думал, что тайн в нашей семье больше нет. Подвиги нашей матери и твоего отца обсуждаются публично уже много лет.

– Не все. – Саймон посмотрел в глаза Сэму. – Об этом даже я не знал и ты, думаю, тоже.

По выражению лица Саймона и его тону Сэм понял, что дело нешуточное. Он сосредоточился и, уперевшись ладонями в край стола, спросил:

– И что это?

У Саймона не осталось выбора, кроме как выложить Сэму всю правду.

– Он сказал мне, что все наши братья являются незаконнорожденными. Что Люка наша мать родила от него. Что Тео и Марк – дети моего отца и женщины по имени Фиона Этвуд. Он утверждает, что у него есть доказательства. Также он утверждает, что Эзме тоже внебрачная дочь, но доказательств этого у него нет.

Сэм сидел неподвижно, уставившись на брата. Помолчав, он сказал:

– Это смешно!

– Я тоже так думал. Но он рассказал мне, как все происходило, во всех подробностях. Это было нелегко выслушивать. Он готов предъявить мне доказательства: документы, которые он подписал, где говорится, что он не будет претендовать на своего сына Люка. И еще он готов направить меня к Фионе Этвуд, чтобы я мог расспросить ее сам.

– Документы могут быть фальшивыми, – сказал Сэм. – А женщине он просто заплатил, чтобы она лгала.

– Я думал об этом.

Саймон чувствовал, что слова, которые он собирался сказать Сэму, застревают у него в горле. Эта мысль холодила его кровь с тех пор, как Стенли покинул его гостиную.

– Но он похож на него, Сэм. Люк – точная копия барона Стенли. Его глаза, его лицо…

Саймон смолк, чувствуя, как что-то темное и ядовитое скручивает его внутренности.

Сэм скривился.

– И что? Ты ему поверил?

– Да, – сказал он с болью в голосе, – поверил.

Сэм сделал глубокий медленный вдох и тихо сказал сквозь зубы:

– Ладно. Что ты собираешься делать?

– Об этом я пришел посоветоваться с тобой.

– Прежде всего, что ты думаешь по поводу этой леди и брака с ней?

– В общем я планировал найти подходящую невесту в этом году. – Скрывать было бесполезно, так как Саймон уже говорил брату об этом после Нового года. – Но даже если бы я не… – Он помолчал и затем решительно продолжил: – Джорджина Стенли не та, на ком я хотел бы жениться.

Сэм был слишком умен, чтобы не заметить небольшой промах Саймона и не поймать его на слове.

– То есть ты хочешь сказать, что у тебя уже есть другая кандидатура?

– Нет, – быстро ответил Саймон.

Он заколебался, так как это было не совсем правдой. Герцог запустил руку в волосы. Бартон, увидев это, выдал бы один из своих многострадальных вздохов, но ничего, камердинер переживет.

– Возможно. Не для женитьбы, но…

– Понятно, – сказал Сэм.

Саймон был совершенно уверен, что Сэму ничего не понятно. Он сам до конца не понимал, как его чувства к Саре переплелись и совпали с его охотой на герцогиню.

– Хорошо, – снова заговорил Сэм, – мы к этому еще вернемся. Итак, ты не желаешь жениться на мисс Стенли. Можно узнать почему?

– Она прекрасная девушка. Вполне соответствует всем запросам. Я бы сказал, что из нее вышла бы идеальная герцогиня… но не для меня. Кое-что в ней мне не подходит. Я могу танцевать с ней. Могу общаться. Действительно, с ней можно провести приятный вечер. Но жениться – нет!

– Это понятно. Некоторые люди совместимы во всех отношениях, но только не для брака.

Саймон подумал о Саре. Ни с кем другим он не смог бы избавиться от вечной раковины герцога Трента. Только с ней.

– Я не сказал бы, что мы с мисс Стенли так уж совместимы. Просто она хочет быть герцогиней. Не более того.

– А у тебя, значит, нет никакого желания жениться на ней?

– Нет. Абсолютно.

Сэм внимательно смотрел на брата.

– То есть ты не готов пожертвовать этим ради наших братьев и сестры, Трент? Ради сохранения их репутации и положения?

Саймон твердо посмотрел ему в глаза.

– Ты знаешь меня, – тихо сказал он. – И знаешь, что я готов на все.

Всю свою жизнь Саймон только и делал, что защищал себя и своих родных от тех, кто пытался опорочить их доброе имя. К тому моменту как он получил в возрасте десяти лет титул герцога, его родители умудрились превратить честь их фамилии в карточный домик, который был легко разрушен и сожжен ураганом сплетен и пересудов. И он отстроил его заново. Тщательно укрепляя фундамент и каждую стену своей серьезностью, зрелостью и приличием.

– Да, я знаю, на что ты готов пойти ради семьи. Но сначала ты должен убедиться в том, что все его доказательства не сфальсифицированы. Пусть твой юрист тщательно проверит эти документы.

Неожиданная мысль пришла в голову Саймона.

– А в то время Прентис был адвокатом наших родителей?

– Я думаю, да.

– Отлично! – сказал Саймон и опустился поглубже в кресло.

Прентис был доверенным лицом Саймона с тех пор, как он стал герцогом Трентом.

– Стенли сказал, что якобы это Прентис готовил те документы. Так что я смогу предъявить их ему, чтобы наш адвокат сказал определенно, подделка это или нет. Мне он лгать не станет.

– А женщина? Фиона Этвуд?

– Я встречусь с ней, – сказал Саймон, хотя было видно, как ему это неприятно.

– Я могу пойти с тобой, если это поможет.

– Да. Спасибо.

Саймон сидел, опустив голову. Внезапно его охватило странное темное чувство, от которого стало трудно дышать.