Дженнифер Хеймор - Герцогиня-охотница

– Действительно, у них получился прекрасный компромисс, – ответила Джорджина.

Саймон открыл перед ней ворота сада, и они вышли на дорожку, ведущую в глубь Айронвуд-Парка. За воротами пространство вокруг теряло четкие геометрические формы классического английского сада его бабушки и начинался ландшафт с более буйной растительностью, характерный для стиля Умелого Брауна.

Они шли по извилистой дорожке, которая вела к виднеющемуся вдали лесу.

– Браун любил использовать в своих проектах воду, а в Айронвуд-Парке у него был для этого природный источник.

Пока Саймон рассказывал, дорожка вывела их на берег ручья, и из-за ежевичных зарослей им открылся прекрасный вид. Они остановились, глядя вниз на бурлящую прозрачную воду, бегущую по гладким камням.

– Мне кажется, мистер Браун сделал все, чтобы превратить Айронвуд-Парк в идиллическое место.

Саймон повернулся к ней.

– Вы находите это место идиллическим? – спросил он серьезно.

В конце концов, Айронвуд-Парк скоро станет домом Джорджине и останется им до конца ее дней.

– Конечно! Великолепное место для великолепного дома герцога Трента.

– Некоторые считают, что он… слишком холодный.

Герцогиня постоянно жаловалась на стерильную холодность этого дома. Она сделала все возможное, чтобы хоть отчасти изменить это. Но многие комнаты и залы она никогда не трогала. Саймон знал, что она поступала так из уважения к Айронвуд-Парку. Каменный зал с его вызывающей смущение статуей Лаокоона был одним из примеров ее невмешательства.

– Нет, я не нахожу его холодным, – заверила Саймона Джорджина. – Большая его часть очень элегантна. Так и должно оставаться впредь. Дом герцога должен демонстрировать его богатство и положение. Некоторые помещения, конечно, требуют модернизации и соответствующего оформления. Но для этого есть достаточно времени. И я с радостью займусь этим сама, потому что знаю, как сильно вы заняты.

Саймон отвернулся от ручья и посмотрел на дом, видневшийся вдалеке на низком пологом холме. Он выглядел возвышенно и неприступно с его готическими карнизами и сводами. Саймон родился здесь, в этом доме. И он будет родным для его семьи и их будущих потомков. Эти мысли, как ничто другое, поддерживали его уважение и любовь к Айронвуд-Парку.

Он посмотрел на будущую жену, и она ответила ему скромной улыбкой. Герцог протянул руку и взял ее маленькую ручку в изящной перчатке, и они двинулись дальше. Дорожка перед ними огибала извилины ручья.

Они шли еще несколько минут, пока не подошли к развилке. Саймон повел Джорджину путем, пролегающим подальше от скамейки, на которой он провел так много счастливых часов за беседами с Сарой. Он не хотел возвращаться к воспоминаниям о ней, держа за руку другую женщину. Это было бы несправедливо по отношению к ним обеим.

Немного дальше от их с Сарой скамьи ручей резко поворачивал, и дом позади них был уже не виден. Они снова остановились. Саймон смотрел на Джорджину, а она, подняв лицо вверх, очень мило хлопала пушистыми ресницами своих васильковых глаз. Он взял ее руки в свои.

– Ты очень красивая, Джорджина, – сказал он, понимая, что в его душе не было искренних чувств к этой девушке, и она могла почувствовать некоторую неестественность в его голосе. Но он не хотел ее обижать.

– Спасибо, – выдохнула она и улыбнулась, показывая, что комплимент ей приятен.

Тогда Саймон наклонился и поцеловал ее. Вопреки душевному порыву он заставил себя не отшатнуться и сосредоточиться лишь на движениях губ.

И Джорджина его удивила. Он думал, что невинная барышня сейчас смутится или остолбенеет. Вместо этого она тут же обхватила его шею руками, и он почувствовал, как ее губы стали настойчивыми, податливыми и мягкими.

О боже! Саймон не хотел этого! Он не хотел ее!

Что-то жесткое и колючее шевельнулось внутри, говоря ему, что в этот момент он предает все, что любил. Нет! Это не так! Он не предавал, напротив – пытался защитить тех, кого любил.

За исключением Сары. Только ее он сейчас не защищал. Но Саймон все равно любил ее.

Где-то позади хрустнула ветка, заставив их отпрянуть друг от друга. У Саймона все похолодело внутри, и его прошиб пот.

Оглянувшись через плечо, он заметил движение возле их с Сарой скамейки. Кто-то убежал, углубившись в заросли. И все же Саймон успел узнать ее. Он узнал ее темные волосы, сверкавшие в сумерках, как полированное эбонитовое дерево.

Это была Сара. Она слышала, как он назвал Джорджину красавицей. Она видела, как они целовались. Все в нем кричало и рвалось вслед за ней, чтобы догнать, заключить в свои объятия и объяснить, что все, что он сейчас делал, было вынужденной ложью.

– Что это было? – спросила Джорджина, затаив дыхание.

Саймон вдруг понял, что она по-прежнему обнимает его.

Саймон посмотрел на нее сверху вниз. Она разрумянилась, ее губы блестели после его поцелуя. Чувства вины и сожаления кипели в нем, поэтому он ничего не сказал, а просто пожал плечами.

– Должно быть, олень. Он пасся неподалеку, увидел нас и убежал. Я его больше не вижу. – Он нагнулся, осторожно расцепив ее руки. – Пойдемте. Пора возвращаться в дом.

Сара ждала мисс Стенли в ее гардеробной. Ее камеристка, страдавшая от головных болей, которые сегодня были особенно сильны, отправилась в постель. Из-за этого Саре было приказано заменить ее, чтобы помочь леди переодеться к обеду.

С тех пор как леди Стенли отстранила ее от должности компаньонки Эзме, Сара старалась держаться подальше от нее и ее дочери.

Вчера вечером у нее было немного свободного времени, и она отправилась на их с Саймоном скамейку, чтобы спокойно подумать. Лучше бы она этого не делала. Случайно подсмотренная ею сцена между Саймоном и мисс Стенли доказала Саре несколько вещей, самая главная из которых заключалась в том, что она отчетливо поняла, что наблюдать за их приготовлениями к свадьбе – самое трудное из того, что ей приходилось пережить в жизни.

Проходили минуты, а леди все не появлялась. Чтобы скоротать время, Сара решила собрать платья, нижнее белье и аксессуары, которые были разбросаны по комнате. Казалось, что сегодня утром леди никак не могла решить, что ей лучше надеть. Как будто по комнате пронесся ураган, разметавший все вещи, прежде чем она выбрала прекрасное модное платье из полосатого зеленого муслина. Сара видела сегодня ее в этом платье, когда Роберт Джонстон помогал ей, ее матери и Эзме сесть в карету для поездки в деревню.

Сара развешивала в шкафу вечерние платья, когда услышала в спальне, прилегающей к гардеробной, голоса леди Стенли и ее дочери. Дамы разговаривали тихо, почти шепотом, поэтому Сара прервала свое занятие, наклонила голову и прислушалась. Прежде она никогда не слышала, чтобы эти дамы говорили друг с другом так серьезно.

Когда щелкнул замок в дверях спальни и леди подошли ближе к гардеробной, Сара смогла различать слова.

– Мама, это слишком опасно!

– Твой отец считает иначе.

– Ах, он совершенно слеп, – сказала Джорджина пренебрежительно. – Ты хоть понимаешь, как близко Бордсли-Грин? Это меньше десяти миль. Да я могла бы ходить туда даже пешком.

Бордсли-Грин? Что это? Сара мучительно пыталась вспомнить. Она точно слышала это название раньше.

– Это достаточно уединенное место. Скрытое от посторонних глаз. К тому же Бертрам живет там под другой фамилией. Нет ничего, что связывало бы его с нами. Абсолютно ничего.

Мисс Стенли совершенно неженственно фыркнула.

– Ну да. Я помню. Он теперь Смит.

– Не переживай, Джорджина, – успокаивающе сказала леди Стенли, – сейчас никто ничего не узнает. Ты же знаешь, как это важно для твоего отца и для меня тоже. Мы скрывали его так долго. Теперь, когда прошло так много времени, несомненно, мы все уже в безопасности.

– Я бы предпочла, чтобы он был подальше, – сказала мисс Стенли капризным тоном, которого раньше Сара у нее не замечала. – Например, где-нибудь в Абиссинии.

– Увы, – ответила леди Стенли, восприняв слова дочери всерьез, – я сомневаюсь, что твой отец захочет послать его так далеко. И я сомневаюсь, что в Абиссинии есть места для таких людей, как Бертрам. Но я спрошу.

– Ну почему папа настаивает на том, чтобы позволить ему остаться так близко к нам? Мне будет очень стыдно, если кто-нибудь найдет его, – сейчас Джорджина просто ныла. – Мне хоть умирай тогда.

– Нам всем будет очень стыдно, если кто-нибудь узнает, что он связан с нами, – сказала леди Стенли. – Я поговорю с твоим отцом, но я уверена, что он не разделит наши опасения. Ты же знаешь своего отца! Он хочет, чтобы Бертрам находился недалеко, чтобы он всегда мог приглядеть за ним. Ладно, – вздохнула она, – сейчас нам надо переодеться к обеду. Где эта чертова горничная? Я приказала ей прийти сюда, чтобы помочь тебе.

Сара стояла неподвижно. Они не могли ее заметить за дверью. Но если кто-нибудь из них зайдет в гардеробную… Сара быстро взвесила все варианты и решила остаться здесь и молиться, чтобы они ушли.

Сара подняла лицо к потолку, крепко зажмурилась и начала молитву: «Господи…»

– Я понятия не имею, где она, – раздраженно сказала мисс Стенли. – И я даже не знаю, что мне надеть.

– Надень желтый шелк, – ответила леди Стенли рассеянно. А затем добавила:

– Может быть, она с Эзме?

«…пожалуйста, сделай так, чтобы они ушли…» – молилась Сара.

Мисс Стенли простонала:

– Ох, она всегда с Эзме!

«Пусть уйдут хотя бы недалеко», – продолжала Сара. И тут где-то внутри нее выскочил маленький чертенок и добавил: «Впрочем, они могли бы прекрасно жить и в Абиссинии».

– Даже сейчас, – добавила мисс Стенли. – Я бы предпочла вообще никогда ее не видеть. Как можно так откровенно забыть о своем месте?! Но Эзме всегда держит ее около себя, поручая всякие мелочи.

Да, это было правдой. Эзме все время просила Сару выполнить несложные задания: заказать и налить чай или разжечь огонь – стараясь, чтобы Сара почаще была рядом. Это было понятно: Сара провела с Эзме больше времени, чем кто-либо другой. Когда она была рядом, Эзме чувствовала себя спокойнее и увереннее.

– Да уж, она словно околдовала бедную Эзме, – резко заметила леди Стенли с ноткой раздражения в голосе.

– Я не могу этого понять. Я так старалась сблизиться с ней. Хотя эта Эзме, пожалуй, самая скучная девчонка из всех, кого я когда-либо встречала. Ты видела ее писанину? Ее глупые маленькие истории?

Сара закрыла глаза и сжала губы, чтобы сдержать себя и не броситься на защиту сочинений Эзме.

– Такие вещи требуют времени, – рассудительно заметила леди Стенли. – Но я должна дать тебе один совет: никогда не теряй бдительности рядом с этой дамой. Я чувствую, что она может принести нам массу проблем.

– Что? – мисс Стенли, казалось, была искренне удивлена.

– Эта семейка Хокинз… Они все не совсем нормальные. Хорошо, скажу по-другому. Герцог сделал все возможное, чтобы восстановить доброе имя их семьи. Он настоящий достойный джентльмен. Но остальные… – Она неодобрительно промычала, прежде чем продолжить. – Я думаю, каждому из них в какой-то мере передалось сумасшествие их родителей.

– Их отец был сумасшедшим? – спросила мисс Стенли. – С их матерью все понятно: какая мать станет принимать в своей семье служанку как родную? А что, их отец тоже был такой?

– Да, – серьезно ответила дочке мать. – Когда я была в твоем возрасте, мне было велено держаться подальше от этого человека. Его ужасное поведение и репутацию приводили всем молодым дамам как пример разврата. Об этом все матери предупреждали своих дочерей.

– Но он был герцогом! – воскликнула мисс Стенли так, как будто титул герцога прощал сразу все грехи.

– Да, – вздохнула леди Стенли. – Иногда, Джорджина, бывают случаи, когда даже такой титул не может восстановить доброе имя мужчины.

Мисс Стенли, казалось, какое-то время обдумывала услышанное.

– А как ты думаешь, Эзме тоже сумасшедшая?

– Это вполне возможно.

Сара вновь мысленно обратилась к небесам: «Господи, Абиссиния, пожалуй, лучшее место для них!»

Леди Стенли продолжила рассуждать:

– Она еще очень молода и неопытна. Поэтому безумие пока не проявилось в ней. Мы должны использовать это в своих интересах. Мы должны сделать все возможное, чтобы сейчас завоевать ее доверие и благосклонность.

– Честно говоря, я не понимаю, зачем это нам, – возразила мисс Стенли. – Она всего лишь сестра Трента. И мне кажется, они не особо близки. Он не слушает ее.

– Это потому, что она ничего ему не говорит и не советуется с ним, – ответила ей мать. – Пока она чаще молчит. Но что будет дальше? Что, если она начнет давать брату советы?

Мисс Стенли помедлила.

– В таком случае, возможно, он к ней прислушается, – признала она.

– Вот именно. Так что, Джорджина, постарайся стать ее закадычной подругой. По крайней мере до тех пор, пока вы не поженитесь. А потом ты станешь герцогиней и сможешь делать все, что пожелаешь.