«Разошлись и позабыли, что сближало раньше нас.

Сгоряча не долюбили, а какой же выпал шанс?

В этой жизни непутевой, лицемерной и пустой.

Мы ушли опять в никчемность, с одурманенной душой».

Вот именно это и поджидало нас — мокрым снегом в окно… тревожило одиночество. В воздухе, переливались мерцания белых пылинок. Значит, впереди опять мимолетные романы, всепоглощающие поиски, вечно спешащая куда-то карьера, да и прочая терзающая мирская суета.

— Ладно, Диана, нечего здесь больше своей жалостью что-то выпрашивать. Я тебя заранее обо всем предупреждал. Смириться с этим я не смогу да из памяти вычеркнуть тоже.


— Не будем ругаться, все это больше не к чему, прощай.

Диана ушла. Она и сама понимала, что запретный плод ею уже поглощен. И изменить хоть что-то она уже не в силах. Как часто какие-то мимолетные стечения обстоятельств переворачивают нашу жизнь на все триста шестьдесят, а может и более невидимых градусов. Многие скептики отталкиваются от того, что пока не пощупаешь руками, своими глазами не увидишь, не докажешь это за правду, то значит это у них не воспринимается, как явью доказанный факт. Но, несмотря на их скептицизм, можно с уверенностью сказать, что нашими судьбами движет какая-то неведомая сила. Она сама выталкивает на поверхность любовь. Но все меняется: мы постоянно попадаем в невидимый поток земной жизни, который приумножает наше я до непомерных вершин, если же мы сдружились с негативом, то разрушает, предоставляя нам в виде приюта нескончаемую пропасть. Конечно, есть и что-то среднее, ее величают в земных краях — золотая середина. И есть в этом все-таки какая-то глубочайшая и неосознанная нашей цивилизацией тайна. Недаром во многих сказках и былях герои озадачены в выборе трех дорог. Видать, недаром. И пройдет еще немало миллионов лет, когда человечество придвинется вплотную к раскрытию великой тайны Вселенского бытия. Конечно, если наш мир противоречивый заранее не сойдет со своей орбиты в горячем и непомерном усердии наломать побольше дров, в достижение кажущихся правильных текущий целей. А может быть, я не прав по отношению к Диане? Может, нелепое, коварное стечение обстоятельств специально проверяет меня на прочность? Или таким вот, терзающим до адской боли образом, меня заставляют свыше ковать свою приземленную зрелость и мудрость? Да кто его знает? Еще час назад была любовь, мерещилась Диана в свадебном платье, и ненасытное счастье не давало моей душе и сердцу покоя. Прекрасного покоя! И это было всего лишь час назад. Как же все в жизни бывает быстротечным и переменчивым. Хотя, если посмотреть, по-разному бывает. И это разное в большей или меньшей степени зависит от нас. Нам свыше это дано — право на свободу выбора. И как часто мы не можем найти в себе силы, чтобы сжать зубы, стерпеть, усмирить свою напыщенную гордыню. Взять, да и простить, и дать шанс для возрождения другому. Но нет. Мы чаще — не прощаем. Животные инстинкты настолько оккупировали наши души, что мы практически во многом недееспособны в этом благородном и мудром деле. Вот поэтому так и бывает, что вместо того, чтобы вычеркнуть из памяти этот злорадный час рассказанной правды, мы этим часом раздалбливаем дальнейшую жизнь. И лишь на закате оставшихся лет мы в памяти собираем мозаику лучших дней нашей прожитой судьбы. И жадно, впопыхах, мы просим покаяния за плеяду будоражащих ошибок, перелившихся когда-то в агонию зла, которое повлекло за собой разрушающее затмение в чужих судьбах. Жаль, что покаяние мы начинаем искренне просить со всей душой, примерно за пять минут до встречи с Богом. А покаяние ли это или немыслимый страх? Вот это уж мы в нашей жизни земной точно не узнаем. А, может быть, и не суждено нам такие премудрости знать?


А если призадуматься, то ясно здесь лишь одно — как все мы любим под любым предлогом создать себе алиби разных смазливых овец, в лучшем случае, волков клыкастых, живущих по законам стада. И потом стонать да выть, мол, мы не знали и даже приблизительно не понимали всего этого. И все лишь для того, чтобы оправдать свою закаленную при жизни никчемность и покорившую нас желчь цинизма, злобную пустоту от растраченных лет, с которой мы порой так часто переходим на ты, раздалбливая наши души до самоуничтожения.


8-ая глава

Прошло два месяца. Хлопьями кружил январский снег, покрывая серость улиц своим праздничным белым покрывалом. Белые звездочки падали с небес под ярко светящим солнцем. Зиму, как алмаз, отражали прозрачность льда и искрящие искры снежинок. С самого утра Диане нездоровилось. Настроение достигло уровня — невольно с высоты упасть и напрочь разбиться. Пойдя на кухню, она приготовила себе чай, есть почему-то совсем не хотелось. Увидев свою дочку в подавленном состоянии, мать настороженно спросила:

— Доченька, ты на себя в зеркало смотрела?

— А что такое, мама? — присев на стул, начала потягивать чай Диана.

— Ты вся бледная, на тебе лица нет. Надо вызвать врача, милая. Твой вид настолько болезненный, что не по себе становится, — обеспокоенность матери прервал резкий скачок со стула Дианы. Она побежала в ванную. Ее лихорадочно начало тошнить. Мать испуганно спросила:

— Доченька, ты что отравилась? Что-нибудь вчера в кафе с Иреной съела? Мы с отцом ели дома и у нас все нормально.

— Я, мама, только кофе пила, плюс пирожное съела. Я пойду к себе в комнату, прилягу, — она вышла из ванной, попросив мать принести ей яблочного сока. Через минуту мать вошла в комнату Дианы:

— Доченька, а у тебя тошнота за последнее время была еще.

— Да, мама, иногда случалось.

— Диана, а может быть, ты беременна? Не думала об этом? — спросила взволнованно мать Рита. От этой мысли Диане стало не по себе. Неужели я беременна? Не может быть. Она посмотрела на мать и с мучительной тяжестью от непонимания всего, что происходит, сказала:

— Мама, я не знаю, что со мной на самом деле? У меня просьба к тебе. Сходи, пожалуйста, в аптеку и купи тест, тогда мы все и узнаем. В любом случае, мне надо сегодня или завтра к врачу сходить, потому что мое состояние пугает и очень настораживает.

— Да, доченька, я сейчас же схожу в аптеку. Надо немедленно выяснить причину. Мать вышла из комнаты и стала собираться. Уже через час тест показал положительный результат. Мать знала о произошедшем разрыве отношений между Виталием и ее дочкой. И также знала о проведенной ночи с Армандом. Поэтому она прекрасно понимала тупиковость ситуации своей дочери.

— Диана, я понимаю, что этот ребенок, может быть, как от Виталия, так и от Арманда. И кто его родной отец, тебе, естественно, неведомо? — присев на кровать рядом с дочерью, начала этот неприятный разговор мать, гладя ее кудрявые волосы.

— Именно так и есть, отцом может быть любой из них. Но как будущая мать, я чувствую, что этот ребенок от Виталия и только от него. Ведь по-другому и быть не может, — ищущая любой поддержки, промолвила рассеянно Диана.

— Ну и как ты это, доченька, собираешься доказывать? — спросила взволнованно мать. — Виталий о тебе и слышать не хочет.


Позвони ему, скажи о своих подозрениях? Что дальше? Неужели ты думаешь, что Виталий к тебе кинется в объятия и воскликнет с необычайной радостью: «Я стану отцом!» Пойми, доченька, что отец твоего ребенка, скорее всего, Арманд. И этот факт более правдоподобный. И если у тебя есть хоть капелька здравомыслия, то прежде всего ты должна серьезно поговорить об этом с Армандом. Насколько я понимаю, он любит тебя? И в отличие от этого поэта-оборванца, не будет тебя докучать этими сомнительными вопросами об отцовстве.

— Мама, причем здесь это? Я люблю только Виталия, только его и никого более. Я уверена, что это его ребенок, — сквозь слезы прошептала Диана, уткнувшись лицом в подушку.

— Диана, я прекрасно понимаю твои чувства, господи. Но и ты должна понять одно, что ты скоро станешь матерью. И, прежде всего, как женщина, ты должна беспокоиться о ребенке. Ты пойми меня только, если ты сейчас сделаешь неправильный выбор, то мучиться и каяться будешь всю оставшуюся жизнь. Ребенку, нужен отец! Нужен и муж, который возьмет на себя всю ответственность за обеспечение семьи. А твоя любовь-морковь в данном случае уже ни при чем. Ну, погонишься ты за этими двумя зайцами, так с носом и останешься. Неужели ты думаешь, что Арманд простит тебя, узнав, что сначала ты пошла к Виталию, а потом лишь к нему. Неужели ты думаешь, что его устроит такое положение дел, когда он узнает, что он для тебя всего лишь вынужденный причал, что ты к нему обратилась лишь потому, что тебя Виталий отшил и тебе просто деваться некуда. Он состоявшийся мужчина, богатый, влиятельный. У него баб море, если не океан. Его социальный статус не позволит дойти до того, чтобы играть в этой жизни такую унизительную роль. Так что не стоит тебе ходить к Виталию. Забудь, доченька, ты этого оборванца, забудь. Или вид хотя бы сделай для этого. Ты должна позвонить только Арманду и сказать ему о своей беременности. И ты должна себя с ним так вести, чтоб всем видом показать, что отец твоего будущего ребенка только он и никто другой.

— Мама, я прошу оставь меня. Мне надо самой все обдумать. В любом случае, это моя жизнь, и только я и Бог имеет право ею распоряжаться. Я сама приму решение, и за это буду отвечать.

— Ах, доченька, доченька, смотри не прогадай. Я с этой любовью-морковью так в жизни измучилась, если бы ты только знала. Когда родилась у меня ты, я осталась совершенно одна в этом мире. Семейное общежитие, крохотная помощь от своих родителей, — и то лишь сначала, — вот и все. Эти бессонные ночи, работа с утра до вечера, когда я приходила с работы еле живая, пьяные рожи, скандалы, шум, гам в общежитии. Если бы ты знала, как мне было тяжело тебя растить одной.

— А я ведь тоже любила твоего отца. Сколько мечтала, что он приедет в Латвию! — узнает о своей дочери, мы поженимся и будем одной любящей семьей. Ах, сколько лет я ждала этого? А сколько слез пролила в подушку ночью, когда ты уже спала. Если бы ты только знала? Или ты думаешь, что у меня в то время кавалеров не было? Были, девочка моя, были. И ухаживали за мной по-царски, и руку с сердцем предлагали, да что там вспоминать… Мне всего лишь восемнадцать было.


Я в то время не думала о будущем, жила сегодняшним днем. Надеялась, что твой отец узнает о тебе и обязательно приедет. Вот так в ожидании и годы пролетели. И от моей несбыточной мечты остались одни лишь наивные воспоминания. А кавалеры те, что за мной бегали, со временем, естественно, переженились. И вместо них остались лишь алкаши и разгильдяи. А в большинстве случаев просто кобели. И что ты думаешь, мне матери-одиночке не хотелось любви, мужской ласки? Да так хотелось, что себя изводила до невозможного. Вот и приходилось, где-нибудь в укромном месте встречаться с разными мужиками в ранге любовницы, а проще говоря бесплатной и честной давалке. Если бы ты знала, насколько это унизительно себя чувствовать в этой роли. И я сейчас, Бога, Вселенную и Ангелов, каждый день благодарю, за своего нынешнего мужа Андриса. Он так много сделал для нас, доченька, вновь заставив меня поверить в счастливую жизнь! И прежде всего почувствовать себя достойной женщиной! Пусть даже не своей искренней любовью, а всего лишь уважительным отношением ко мне. Поверь, доченька, это много чего значит. Я прошу тебя, не дури себе голову разными оборванцами. Подумай о своем будущем, подумай. Молодость наша на самом деле не так длинна в этой жизни. И ни к чему эти годы тратить на эксперименты. Поверь, ни к чему все это, — мать Рита посмотрела еще раз на свою заплаканную дочь, и нежно поцеловав ее, вышла из комнаты. Диана с закрытыми глазами представляла встречу с Виталием — как она ему будет говорить обо всем этом? Заодно представляла возможные варианты, реакцию Виталия, немыслимыми фантазиями пыталась предугадать исход. Вариантов появлялось настолько много, что один затмевал другой, но вскоре испарялся. Хватит думку ломать, надо просто взять и позвонить, а потом, что будет, то и будет. Продолжать терзания — еще хуже. Набравшись смелости, позвонила — дыхание замерло, сердце застучало сильнее. Диану трясло, — может быть, именно в эти мгновения и решается, как сложится ее дальнейшая жизнь. Каждый телефонный гудок, казалось ей, растягивался на долгие часы ожидания. И вот, наконец, Виталий ответил сухо — без тех забавных искорок любви, как было прежде:

— Я слушаю, тебя Диана, у меня мало времени, так что говори, как можно быстрей и короче.

— Виталинька, миленький, ты только трубку не бросай, это очень важный разговор для нас обоих, — начала Диана.

— Хорошо, я внимательно слушаю тебя. Если я правильно понимаю, то в твоей никчемной жизни опять что-то случилась?

— Виталий, я прошу, не надо со мной так говорить. Ели бы ты только знал, как меня ты мучаешь своей холодной резкостью.